История любви

Как стать счастливой

Моей Бамби, жизнью своей и смертью учившей меня любить.

И вот опять белая петербургская ночь. Мне не спится. Мне хорошо лежать в постели, отдыхая от дневной суеты, с любимой музыкой в наушниках плейера.

Вот только ноги слегка затекли. К ним прильнул вповалку мой зверинец — три фокстерьера и их приятель кот. «Бригадир» нашей звериной бригады, громадный черный овчар, уютно посапывает, примостившись где-то на полу, в изножье кровати мужа. На своей подстилке ему летом жарко, вот и пристраивается на сквознячке.

А думаю я как раз о них. Как же это вышло, что только теперь, далеко на четвертом десятке, я нашла себя с ними — с моей стаей?

Недавно я отыскала в семейном архиве свою детскую записку — два листочка из блокнота с наивными детскими словами о заветной мечте вылечить чью-нибудь собачку. Судя по громадным печатным буквам, это начиналось лет в пять. Иметь собаку мне хотелось всегда! Но сколько же разнообразных жизненных обстоятельств мешало осуществлению этой мечты — в детстве, как и у многих, все упиралось в нежелание родителей взваливать на себя лишнюю обузу, позже — в тесноту квартиры, где мы жили тогда вшестером, в малолетство сына, требовавшего, по некоторым серьезным причинам, особого внимания. Но вот сын мало-помалу вырос, население квартиры — увы! — естественным образом пошло на убыль. И наконец наступил день, когда мы с мужем поняли: почему бы и нет?!

При всей своей неважной памяти на внешние обстоятельства тот день я помню прекрасно. Моя давняя детская подруга пригласила нас, всю семью, к себе на дачу. Дело было в самом начале мая.

— Только у меня к тебе есть одна просьба, — неуверенно сказала Татьяна. — Согласишься взять в машину Ирину с собакой? В электричке ей трястись неохота…

Соглашусь ли я? Раз уж своей собаки нет, так хоть с чужой прокатиться! Тут и говорить было не о чем.

Ирину, Татьянину одноклассницу, я знала уже несколько лет. Жили мы, да и теперь живем, неподалеку друг от друга, близко не дружили, но встречались, ходили вместе семьями в кино. Я знала от Татьяны, что у Ирины есть собака, кажется, овчарка. Но видеть не приходилось.

Созвонились, договорились. И вот в симпатичное, погожее майское утро мы ждем Ирину во дворе у машины.

…И вошла во двор Собака! Это было не что иное, как явление королевы — столько достоинства в повороте гордой черной головы, столько непринужденной грации в легкой балетной переступи мощных, но изящных, чуть тронутых серебристым подпалом лап. Кажется, я не просто подумала, но и воскликнула вслух: «Нет, таких собак не бывает!».

Еще как бывает! Не знаю, как для других, а для меня Райфи стала средоточием всего дня. Вот она полулежит на заднем сиденье машины, положив лапы (теперь мне привычнее говорить «ручки») на колени хозяйке… Вот расхаживает по дачному участку, изредка снисходя до того, чтобы обнюхать заинтересовавшую ее травинку или тронуть лапой жука… Знакомство и разведка окончены, теперь суета и неуместное любопытство могут только уронить ее собачье достоинство в собственных глазах. Но все же, как я узнала потом, познание — главная страсть по-настоящему умной собаки.

Тогда Райфи шел всего лишь третий год. Все у нее еще впереди — ее главные выставки, громкие титулы и звания, медали самой высшей пробы. Впереди и серьезная собачья работа, и спасение хозяйкиной жизни. Но уже теперь, едва познакомившись, я, неопытная, отчетливо понимаю: это и есть настоящая собака. О такой я мечтала.

В веселом и суматошном дачном застолье, среди приятельской болтовни, я тихонько вздыхаю: вот бы мне собаку! Ирина невероятно оживляется:

— Да у нас с Райфи к зиме должны быть щенки! Я тебе самого лучшего отдам, сама выберешь, какого захочешь.

Я отвечаю уклончиво. Райфи-то Райфи, но… Нынче для меня самой это звучит кощунственно, но тогда… Я НЕ ХОЧУ ОВЧАРКУ!

В детстве моем собак вокруг было не так уж много. В большинстве своем это были дворняги (ах, простите — метисы!), круто замешанные то на терьерско-болонкиных, то на овчарочье-лайкиных кровях. А если уж попадалась собака с родословной, то это непременно была именно овчарка. В конце пятидесятых годов моя школьная подружка, жившая в нашем дворе, растила овчарку для передачи пограничникам — мало кто помнит такую, как сказали бы теперь, акцию. На улицах тоже встречались по большей части овчарки. Словом, чуть получше дворняги. И зачем мне такое сейчас, когда появилось так много новых и эффектных пород? Взять хотя бы афганскую борзую, уж до чего красива…

Любезные моему сердцу овчарки, Великие Собаки, сегодня я готова просить прощенья у каждой из вас! Оправданье мне лишь одно — я тогда совсем вас не знала, как, впрочем, не знала ни ризенов, ни афганов. Как и многим, кто судит собаку по внешности, мне казалось, будто собаки проще и понятнее, чем овчарка, не сыщешь. И, как многие, я роковым образом заблуждалась.

Много лет спустя мне довелось услышать от молоденького инструктора, едва закончившего курсы по дрессировке, но успевшего стать главным дрессировщиком одного из многочисленных наших кинологических клубов: овчарка, мол, примитивная порода, с ней кто хочешь управится. А возьмите-ка сенбернара!

Пережив оскорбление, я стала думать. И поняла то, что много лет мне объясняли сами овчарки: это все та же иллюзия. Потому и управится любой, что собака эта сама сделает все и, насколько сможет, пойдет навстречу человеку. В этом и состоит ее величие. Вот уж воистину: собака для человека! Но — и собака против человека!

И все-таки выбирали мы собаку долго и вдумчиво. Чтобы все было «по уму», отправились на выставку, посмотреть, какие они вообще бывают, да и за Райфи поболеть.

Денек солнечный, но ветреный, как нередко бывает у нас в Питере в самом начале мая. Площадки и лужайки в Приморском парке, вокруг стадиона, отданы собакам. Они везде: ходят по рингам, устроенным на автомобильных стоянках, лежат на травке, на заботливо разложенных подстилочках. Где — последние приготовления, расчески, щетки, суконки, где — внешне невозмутимое, но от этого не менее напряженное ожидание своего звездного часа. И первые радости, и первые горести — у тех, кто уже прошел.

Мы с мужем останавливаемся главным образом возле крупных «служебников», обсуждаем (ох, до чего же наивно!) достоинства пород. И вдруг видим чудного «медвежонка», барахтающегося в траве газона. Трехмесячный щенок кавказской овчарки. Я устремляю на мужа умоляющий взгляд, против которого, знаю по опыту, он почти бессилен. Мне так хочется сегодня же привезти собаку сыну, оставшемуся дома из-за простуды!

Я думаю, муж оценил всю мою решимость только в тот момент. Я готова на все, вплоть до шантажа, до открытого семейного бунта. Без собаки нам не жить. Это же такая дивная собака, кавказская овчарка! Такая крупная, такая красивая! И будет, из чего свитер связать! Я и прясть сама научусь! А что злобная, по слухам, так охрана семье не повредит. Сыну пятнадцать, самый собачий возраст…

Впрочем, аргументы мои столь же очевидны, сколь и неотразимы. По сию пору не понимаю, как мужу удалось уговорить меня не спешить и посоветоваться с кем-нибудь из бывалых собачников. Благодарение Господу, у нас хватило благоразумия не схватить в объятия палевое, с темной масочкой чудо и не увезти его домой немедленно. Договорившись с хозяевами щенка о встрече, отправляемся смотреть ринги. А вот уже и Райфи идет!

— Как обычно, с родной матерью соперничает, — поясняет мне Ирина. Ты только посмотри на Альфи!

И впрямь — хороша! Победитель Альфи, дочь знаменитого Дьюса, во всем цвете зрелой овчарочьей красы! Но и Райфи не лыком шита.

Мы не очень-то понимаем, что именно происходит в ринге, видим только, что Альфи идет первой, Райфи — второй. От души поздравляем Ирину с заслуженной «Большой Золотой». Но все мои мысли отданы малышу-кавказцу.

Мы разговаривали со всеми знакомыми собачниками, и всяк твердил свое. Разговор как-то незаметно уходил от кавказской овчарки, которой ни у кого не было, на другие породы.

— Овчарка? Ни в коем случае! — авторитетно заявляет знакомая владелица эрдельтерьера. — У тебя в доме люди толкутся, а тут уж никто не войдет. Бери эрделя. И спокойный, и защитит, если надо.

— Вам нужен доберман, — это моя близкая подруга-сослуживица. Вам уже ясно, что у нее как раз доберман. — Самая лучшая собака. Красивая, дрессируется отлично. — Замечу, что сейчас я, в своей должности зоопсихолога, больше всего мыкаюсь как раз с доберманами.

— Нет-нет, только маленькая, — настаивает хозяйка очаровательной спаниельки, — от служебной собаки одни неприятности с прохожими.

— И вообще, зачем тебе эта обуза? — в один голос изумляются «бессобачные» друзья. — Ты же терпеть не можешь рано вставать по утрам. А гулять в любую непогоду? А грязь в доме? И жратвы сколько надо!

Ох, ребята, давайте теперь, спустя годы, поговорим об этой сладкой обузе! Кстати, гулять в непогоду они и сами не любят. За все эти годы я успела понять: одним собака дает больше, чем отбирает, другим наоборот. Зато сегодня я, думается, заслужила право сказать: счастлив человек, нашедший Свою Собаку. Почти так же, как и собака, нашедшая Своего Человека.

Но тогда мы, как и все неискушенные в собачьих делах люди, продолжали советоваться с кем угодно, кроме специалистов. Слава Богу, у мужа нашелся сослуживец, достаточно опытный в том, что касается крупных служебных пород. Сам он держал в свое время и кавказца, и ротвейлера — мода на них была тогда в самом разгаре, а у него был один из первых прекрасных кобелей-производителей, привезенный из Германии. Муж, придя с работы, осторожно сказал:

— Знаешь, кавказец, судя по всему, все-таки не для нас. Ты не боишься, что Юрке будет с ним трудно?

Мы все-таки побывали дома у того «кавказенка». Поглядели на маму, которая вовсе не произвела на нас впечатления той собаки, о какой мечталось нам. Мы добросовестно выслушали все, что могли рассказать нам заводчики. Признаюсь, я ушла оттуда в серьезном душевном расстройстве: и хочется, и колется!

Для верности мы сходили, наконец, и в клуб служебного собаководства. Спросили напрямую: какую породу взять? Кинолог не слишком настойчиво поагитировал нас за ризеншнауцера, но потом, расспросив подробнее о том, чего мы хотим от своей собаки, сказал по-честному:

— Лучше немецкой овчарки вам ничего не найти.

Скажу правду: я до сих пор признательна этому человеку, у которого и имени-то не спросила, за добрый совет. Теперь-то я понимаю, что у него самого сидели дома щенки-ризены. Знаю я, как разговаривают в этих случаях заводчики!

И, натерзавшись всласть, я позвонила Ирине:

— Ты была права, кавказца мы не берем. Только знаешь, ждать щенка от Райфи нет уже сил. Может, в клубе есть сейчас подходящий щеночек? Мы хотим светлого-светлого, чтоб на волка был похож.

И милая моя Ирина, собачница до мозга костей, сумела, в ущерб своим интересам, понять мое нетерпение. Конечно, ей больше всего хотелось одарить меня именно своим щенком. Кто не ценит «своих кровей», тот не собачник! Но уже через несколько дней она мне сообщила:

— Есть щенки от брата моей Райфи, все-таки родство… Правда, они все чепрачные да подпалые, но ты поезжай, посмотри. В понедельник, после актировки. Это будет алиментный щенок, с хозяином Рончара я уже договорилась.

Легко сказать, в понедельник! Нынче еще только среда. Муж пока еще ухитряется спать по ночам, а я ворочаюсь без сна, вся в мечтах о собаке. Перебираю в памяти все немногое, вычитанное в книгах. Припоминаю Иринины наставления. Вижу его, то малышом, то — гораздо чаще! — взрослым. Выбираю кличку на букву «Р», звучную, приятную, неизбитую…

Мы в очередной раз забежали к Ирине — хоть поговорить о будущей собаке. С нами был и сын, тогда пятнадцати лет от роду. Я по привычке назвала его в разговоре «ребенком».

Ирина улыбнулась.

— Это сейчас он тебе «ребенок». Через недельку щенок будет «ребенок», а сын — не иначе, как «паразит».

— Да ты что! Мой сын — и вдруг «паразит»? В жизни себе не позволю! Грех собаку с ребенком равнять!

Ирина знай себе ухмыляется. Ох, вспомнится мне еще этот разговор!

В полном соответствии с Ириниными указаниями готовим квартиру к приезду малыша. Наверное, у моих домашних меньше было забот, когда я выписывалась с Юркой из роддома. Ножки мебели забиты деревянными рейками, под кровати вплотную поставлены какие-то чемоданы, коробки… Малышу ни в коем случае нельзя залезать под мебель и пытаться вставать там на ножки. Массивный, относительно медленно формирующийся овчарочий костяк — предмет неусыпной заботы хозяев.

Лихорадочно записывая под диктовку рацион и правила кормления, я про себя ужасалась: и это все надо соблюдать?! Да я и сына-младенца не с таким тщанием растила. А, ладно, ведь всего-навсего собака… Писала, чтоб не огорчать Ирину, а сама втайне ухмылялась: обойдемся мы без этих глупостей. Что будет, то и поест.

Кальций, витамины, подставка под миску… По лестнице носить на руках… Мама родная, сколько премудростей, я не упомню! Вся надежда на Ирину, вырастившую и воспитавшую Райфи. Ведь лучшая рекомендация собачника — его собственная собака.

В понедельник, да простит меня задним числом начальство, работать я уже не могла. День прошел в метаниях вокруг стола да в хаотичных разговорах о собаках. Спасибо, что работала я с настоящими собачниками — меня поняли и не трогали. С безумцами не спорят!

Хозяйка-заводчица ввела нас в не слишком просторную прихожую современной квартиры.

— Вы за Рольфиком?

Мы переглянулись. У нас, собственно, была заготовлена совсем другая кличка, как нам казалось, куда более звучная и интересная. Но Рольфик так Рольфик, тут воля заводчика свята.

Впрочем, не так уж важно, как зовут собаку по документам. Редко встретишь домашнего любимца, которого дома кличут «паспортным» именем, чаще у собак бывает по несколько симпатичных домашних прозвищ. Но нередко бывает и так, что имя, данное заводчиком по наитию, и в самом деле отражает суть характера зверюшки. Хозяевам своих щенков я теперь говорю: я назвала, а вы дальше хоть Муркой, хоть Барсиком зовите. Правда, никто пока моих имен не менял. Только добавляют свои ласковые варианты. А последнего моего щенка-фокса, которого я назвала Бартом, его молодые хозяева и впрямь в шутку Барсиком называют!

На полу возятся четыре славных бутуза. Все очаровательны, все в отличной форме. Да, но я-то с первого взгляда вижу среди них одного-единственного… Именно его, уже взрослого и солидного, я вижу у себя дома по сей день. Но в ту секунду я и знать не могла, что это и есть мой Черный Принц!

Все сопутствующие разговоры, вся возня с документами начисто прошли мимо моего сознания. Я, признаться, даже маму-Честу толком не видела. Я впилась глазами в него — в того, которого ждала два месяца и тридцать пять предшествующих лет (примерно столько я себя помнила). Смотрела, еще не смея взять на руки. Еще не веря до конца.

Что было дальше, я знаю со слов Ирины, бывшей в тот день с нами. Сама не помню. А она до сих пор любит рассказывать друзьям, как я вышла из подъезда со щенком на руках и со слезами на глазах. Она, решив, что мне с непривычки трудно и неловко его держать, попыталась забрать малыша из моих сведенных рук.

— А ты ни слова не говоришь, только головой мотаешь, — смеялась она. — Да так отчаянно, будто я на жизнь твою покушаюсь! Я даже испугалась: держи, держи свое сокровище!

Еще какое сокровище! Я углубилась в эти воспоминания не только потому, что они дороги мне самой… и с годами становятся все дороже. Я пишу для вас, Читатель — может быть, напомнить, а может, и пожелать такого же светлого счастья. Не сочтите это кощунством, но с той минутой я могу сравнить лишь одно воспоминание — миг, когда я вышла из Снегиревского роддома рядом с мужем, державшим на руках новорожденного сына.

Теперь я держала на руках свою новую жизнь. Все свое будущее.

Порой я называю Рольфушку «сынком», и это — лишь наполовину обмолвка. И тут же испуганно вскидываю глаза на Юрку:

— Не обиделся?

— Ты что? За честь почитаю!







 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх