Глава 4

«СТАЛИН ГНАЛ ПРОЧЬ ЛЮБУЮ МЫСЛЬ О ВОЙНЕ»

Документальными данными об оперативных планах немецкого командования Генеральный штаб Красной Армии не располагал. Это есть факт. Но из этого факта отнюдь не следует вывод о том, что советская разведка бездействовала. Подвиг разведчика (и не одного, а многих сотен разведчиков) нашел свое конкретное воплощение в огромном объеме вполне достоверной информации. Информации о чем? О концентрации немецких войск у западных границ СССР, о перевозках вооружения, боеприпасов и горючего, о местах расположения штабов, аэродромов, узлов связи, складов и госпиталей. Из этих разрозненных фрагментов «мозаики» аналитические службы советской разведки смогли выстроить достаточно подробную картину развертывания вермахта. И если зимой — весной 1941 г. достоверность этой «картины» еще оставляла желать лучшего (данные о численности немецких войск значительно завышались — не занижались, как было модно писать в эпоху документальных сказок про «разведсводку № 8», а именно завышались), то к началу войны фактическая и выявленная советской разведкой численность группировки вермахта почти совпали.

Совпасть точно они не могли. И не только потому, что даже у самой лучшей разведки есть предел возможного. Немецкое командование маскировало свои намерения всеми доступными способами. В частности, главная ударная сила войск вторжения — танковые и моторизованные дивизии — начали передислокацию в приграничные с СССР районы лишь в самые последние дни перед началом наступления.

Так, например, пять танковых дивизий 1-й танковой группы были загружены в эшелоны в период с 6 по 16 июня и прибыли на станции разгрузки в южной Польше (Люблин — Сандомир — Жешув) лишь к 14—20 июня. Непосредственно в районы сосредоточения и развертывания три дивизии (13-я,14-я и 11-я) вышли буквально в последние часы перед вторжением, а две другие дивизии (16 тд и 9 тд) вечером 21 июня еще находились на марше за 100—150 км от границы. Соответственно, советская войсковая разведка не могла выявить эти дивизии — просто потому,*что еще за неделю до начала войны их в приграничной полосе не было.

С другой стороны, постоянное завышение данных о численности немецких войск у границ СССР по странной иронии судьбы как бы «компенсировало» все хитрости противника. В результате 31 мая 1941 г. Разведуправление Генштаба Красной Армии оценивало состав группировки вермахта в 94 пехотные, 1 кавалерийскую, 14 танковых и 13 моторизованных дивизий (кроме того, были «обнаружены» и несуществующие в реальности отдельные кавалерийские полки в количестве 25 штук). Фактически этих танковых и моторизованных дивизий 1 июня у границы еще не было, но к началу войны они появились, причем с некоторым «избытком» (реально в составе четырех танковых групп противник развернул 17 танковых и 13 моторизованных дивизий). Считается, что, узнав об этом, Сталин должен был потерять сон и аппетит, вырвать свои пышные усы и метаться, как загнанный зверь, по кремлевскому кабинету. Но ничего подобного Сталин не сделал. В ночь на 22 июня 1941 г. он спокойно спал.

Это у нас называется «Великая Тайна 22 июня». «Почему Сталин, которому разведка доложила о концентрации такой огромной вражеской армии у границ СССР, не...». Дальше, после этого «не», шли разные слова. Слова эти зависели и от текущей политической моды, и от уровня некомпетентности писателя-говорителя. Обычно звучало что-нибудь вроде: «не послушался Жукова», «не разрешил привести войска в боевую готовность», «не двинул войска к границе»... На предельном уровне некомпетентности, достигнутом израильским товарищем Г. Городецким, Сталин, оказывается, «гнал прочь любую мысль о войне».

Правильный ответ начинается с правильно сформулированного вопроса. Этому меня научили в славном Куйбышевском авиационном институте — за что, пользуясь моментом, я хочу еще раз поблагодарить наших преподавателей. Выражаться столь же афористично я пока не научился, поэтому сформулирую свою мысль довольно длинной фразой: нежелание задавать правильный вопрос часто свидетельствует о нежелании (или боязни) услышать правильный ответ.

Нам с вами, уважаемый читатель, бояться нечего, поэтому попытаемся начать с главного — с возможно более точных вопросов. Так чего же все-таки не сделал Сталин? Чему (или кому) он не поверил? Что такое «боевая готовность»? Куда и какие войска надо было «двинуть»? И почему Сталин не должен был спокойно спать в ночь с 21 на 22 июня?

Начнем с последнего вопроса. Он самый простой, потому что оперирует категориями, известными (если и не из собственного опыта, то из рассказов друзей) каждому из нас. В ночь перед экзаменом не спит и лихорадочно листает учебники двоечник. Который весь семестр бездельничал и не ходил на лекции. Именно в качестве такого «двоечника» советская пропаганда — как это ни странно — пыталась изобразить Сталина, т.е. высшее военно-политическое руководство СССР.

Здесь мы опять встречаемся с примером того, как однажды совравшему приходится врать дальше и больше. Разумеется, если исходить из того, что Советский Союз был занят' «мирным созидательным трудом», что промышленность «не была заблаговременно переведена на военные рельсы» (интересно, а по каким «рельсам» эта промышленность катилась раньше? что выпускали эти круглосуточно грохочущие заводы? велосипеды и швейные машинки, патефоны и холодильники для коммунальных кухонь?), что Германия создала за шесть лет (с 1935 по 1941 гг.) огромную, вооруженную до зубов армию, если поверить в то, что «на Гитлера работала вся Европа», а «второй фронт» был открыт только в 1944 году, — тогда да. Тогда невозмутимое спокойствие Сталина представляется чем-то совершенно невероятным. Но Сталин не был двоечником. И уже со второй половины 30-х годов он «гнал прочь любую мысль», если она не была связана с тем или иным аспектом подготовки к Большой Войне, к войне, в результате которой не жалкие клочки восточной Польши или Карельского перешейка, а вся Европа должна была упасть в его руки. Долгие годы он работал до поздней ночи (точнее говоря — до раннего утра), лично решая тысячи вопросов, связанных с созданием, оснащением, вооружением, обучением крупнейшей армии мира. Результат великих трудов был — весомый, грубый, зримый.

В его армии были сформированы 61 танковая и 31 моторизованная дивизии. Причем по своей структуре (один танковый и два мотострелковых полка) моторизованная дивизия Красной Армии соответствовала танковой дивизии вермахта, а по штатному числу танков — превосходила ее. Так что фактически в составе Красной Армии было 92 «танковые» (танковые по сути, а не по названию) дивизии.

В полосе от западной границы до Ленинграда и Москвы уже находились (не считая «сырые» дивизии формирующихся 17-го и 20-го мехкорпусов) 40 танковых и 20 моторизованных дивизий, на вооружении которых было 12 400 настоящих танков (не считая многих тысяч пулеметных танкеток), в том числе — более 1500 новейших, лучших в мире танков KB и Т-34 с длинноствольными 76-мм пушками, полноценным противоснарядным бронированием и мощными дизельными моторами. Так кто же, Сталин или Гитлер, должен был не спать и метаться в истерике по кабинету? Кто из этих двух диктаторов должен был «ожидать в случае войны скорого поражения, а для себя лично — гибели»?

Разведка доложила Сталину о том, что у западных границ СССР сосредоточено 94 пехотные дивизии вермахта (фактически в составе групп армий «Север», «Центр» и «Юг», не считая резервов Верховного командования вермахта, было всего 84 пехотные дивизии). Это важная информация, но у самого Сталина на тот момент было 198 стрелковых дивизий. 13 июня первый заместитель начальника Генерального штаба РККА генерал-лейтенант Н.Ватутин положил на стол Сталина... нет, не очередной «секрет Гитлера», а справку «О развертывании Вооруженных Сил СССР на случай войны на Западе ».

В составе четырех (Северного, Северо-Западного, Западного и Юго-Западного) фронтов планировалось развернуть 120 стрелковых дивизий. Еще 35 стрелковых дивизий включались в состав пяти армий резерва Главного Командования, развертываемых в полосе от западной границы до линии Брянск — Ржев. Итого 155 стрелковых дивизий против 94 немецких. И вот эта-то информация якобы привела Сталина в такое отчаяние, что он «счел сопротивление бесполезным, оттого и не пытался ни грозить Гитлеру, ни изготовиться к бою».

Здесь нам необходимо уточнить один важный момент. Цифры, приведенные выше, «слишком велики» для того, чтобы катастрофический разгром Красной Армии можно было списать на «многократное численное превосходство» противника. Вероятно поэтому, наряду со множеством иных шулерских уловок, появилась — и размножилась в сотнях - публикаций — вздорная выдумка о том, что советская стрелковая дивизия была якобы в два (или даже в три!) раза меньше немецкой пехотной.

Это чушь, такого в реальности не было, потому что не могло быть никогда. Дело в том, что ВСЕ армии мира пытались сформировать основную тактическую единицу сухопутных войск (дивизию) так, чтобы она по своему боевому потенциалу не уступала дивизии потенциального противника. Старались все. Получалось не у всех, и, например, польская или финская дивизия образца 1939 г. уступала «мировым лидерам» по ряду важных параметров (прежде всего — по артиллерии, автомобилям и тягачам). Дивизия Красной Армии, на вооружение которой с рассвета и до рассвета работала огромная страна, не уступала никому.

В апреле 1941 г. стрелковые дивизии Красной Армии были переведены на новое штатное расписание. Численность личного состава была на 16% уменьшена и составляла теперь 14,5 тыс. человек против 16,5 тыс. в пехотной дивизии вермахта. Несколько большая численность немецкой пехотной дивизии означала лишь большее развитие тыловых и вспомогательных служб — по огневой же мощи стрелковая дивизия Красной Армии ничуть не уступала дивизии противника. По штатному расписанию апреля 1941 г. стрелковой дивизии Красной Армии полагалось 10,4 тыс. винтовок, 166 станковых и 392 ручных пулемета — в пехотной дивизии вермахта, соответственно, 11,5 тыс., 138 и 378. Причем накануне войны Красная Армия перевооружалась с «трехлинейки» на самозарядную винтовку Токарева (СВТ), что давало заметное преимущество над противником в плотности стрелкового огня. Важно отметить, что никаких проблем с обеспечением этих штатов не было — реально имевшимся в наличии стрелковым вооружением можно было укомплектовать не 198, а порядка 460—740 стрелковых дивизий.

Традиционно мощным было артиллерийское вооружение стрелковой дивизии Красной Армии.

Для сравнения приведем численность артсистем сопоставимых калибров и так называемый «вес суммарного залпа» артиллерии польской, французской и немецкой пехотной дивизии:

Другим, чрезвычайно распространенным образцом «мозгоимения» было измышление о том, что вследствие «внезапного нападения» стрелковые дивизии Красной Армии встретили войну в составе 6—8 тыс. человек. Едва ли есть еще один факт в истории начала войны, который бы перевирали с такой силой и настойчивостью. Фактически еще 21 мая 1940 г. (это не опечатка — именно сорокового года) Постановлением Политбюро ЦК № 16/158 было решено содержать в мирное время стрелковые дивизии западных округов в следующей численности: 98 дивизий — по 12 и более тыс. человек и лишь 3 дивизии — по 9 тысяч. Через год, в мае — июне 1941 г. в ходе «больших учебных сборов» (БУС) было мобилизовано 802 тыс. человек. «При этом состав стрелковых дивизий приграничных округов при штатной численности 14 483 человека был доведен: 21 дивизии — до 14 тыс. человек. 72 дивизий — до 12 тыс. человек и 6 стрелковых дивизий — до 11 тыс. человек». Это публично признали еще в 1992 г. авторы коллективного труда военных историков Генерального штаба «1941 год — уроки и выводы» (1992 г.), однако и по сей день знаменитая «утка» Г. К. Жукова («наши же дивизии, даже 8-тысячного состава, практически в два раза слабее немец к их») продолжает с бодрым кряканьем порхать из одной публикации в другую...


Вернемся теперь к событиям весны 41 -го года. Строго говоря, сегодня уже нет нужды гадать о том, что могло, а что не могло напутать (скажем мягче — вызвать крайнюю обеспокоенность) товарища Сталина. Есть рассекреченные и опубликованные документы высшего военно-политического руководства СССР. Что же мы в них видим? Разумеется, советская разведка непрерывно отслеживала ситуацию на фронтах европейской войны. Соответственно, каждый из известных документов стратегического планирования начинался с раздела, посвященного оценке возможного состава группировки войск противника (противников). Множественное число здесь будет более уместным, так как советское руководство неизменно включало в состав противников СССР на Западе наряду с Германией также Финляндию, Румынию, Венгрию и Италию (причем по вопросу о численности вооруженных сил союзников Германии высказывались совершенно фантастические предположения). Мы их не будем даже обсуждать и сосредоточим внимание на прогнозах предполагаемой численности одних лишь немецких войск.

Приведем данные из трех документов;

— 18 сентября 1940 г., «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР»;

— 11 марта 1941 г., «Уточненный план стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР»;

— май 1941 г., «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками».

Для удобства восприятия сведем всю информацию в одну таблицу и добавим в эту таблицу две очень важные строки: «Спецсообщение» Разведуправление ГШ от 31 мая 1941 г. и фактическую численность немецких групп армий «Север», « Центр» и «Юг».

Прежде чем пойдем дальше — одно маленькое замечание. Надеюсь, вы уже обратили внимание на эти странные пропорции: фактическое число танковых дивизий вермахта оказалось чуть меньше ожидаемого (17 вместо 19—20), а танков в них оказалось в три раза меньше. Это не опечатка. Это, к сожалению, серьезная ошибка советской разведки, предполагавшей, что на вооружении одной танковой дивизии вермахта может быть до полутысячи танков...

Карл Маркс как-то сказал: «Одна цифра позволяет понять больше, нежели целые тома, полные риторической чепухи». Приведенная выше таблица дает предельно ясный ответ на вопрос о пресловутом «роковом самообмане» Сталина, который «отказывался верить донесениям разведки». Все было точно наоборот. Сталин как раз поверил донесениям разведки. Из этих донесений следовало, что сосредоточение« немецких войск у границ Советского Союза НЕ ЗАКОНЧЕНО. Более того, донесения разведки вообще заставляли усомниться в том, что Гитлер сосредотачивает войска для вторжения в СССР. Почему? Дважды упомянутое выше «Спецсообщение Разведывательного управления Генштаба» от 31 мая 1941 г. давало такую оценку существующего распределения сил вермахта:

«Общее распределение вооруженных сил Германии состоит в следующем:

— против Англии (на всех фронтах) 122—126дивизий;

— против СССР 120—122дивизии;

—резервов 44 — 48дивизий».

Из этих цифр (как мы теперь знаем, ошибочных — советская разведка крайне завысила численность «антианглийской» группировки вермахта) делался вполне логичный вывод:

«... Что касается фронта против Англии, то немецкое командование, имея уже в данное время необходимые силы для дальнейшего развития действий на Ближнем Востоке и против Египта (29 дивизий, считая Грецию с островом Крит, Италию и Африку), в то же время довольно быстро восстановило свою главную группировку на Западе, продолжая одновременно переброску в Норвегию, имея в перспективе осуществление главной операции против английских островов» (подчеркнуто мной. — М. С).

Учитывая, что эта тема на протяжении многих десятилетий была эпицентром целенаправленного «мозгоимения», повторю еще раз главный вывод. Медленно и отчетливо. В начале июня 1941 г. Сталин не считал немецкое нападение в ближайшие дни возможным. И это не потому, что он поверил в подпись Риббентропа, не потому, что «впал в оцепенение и гнал прочь любую мысль о войне». Мнение Сталина основывалось на безупречно логичных выводах из той информации, которую ему предоставила разведка. Немецких войск у западных границ СССР было МАЛО.

Мало по сравнению с ожидаемой численностью группировки противника.

Мало по сравнению с общей численностью вооруженных сил Германии (в оценке этой «общей численности» советская разведка допустила грубейшую ошибку, завысив ее ровно в полтора раза).

Мало по сравнению с численностью Красной Армии.

Сталин не мог поверить в то, что такими МАЛЫМИ СИЛАМИ Гитлер рискнет напасть на могучий Советский Союз. Сталин не мог поверить в то, что Гитлер оценивает «несокрушимую и легендарную» Красную Армию ниже, чем армию 40-миллионной Франции (для вторжения в которую немецкое командование выделило 136 дивизий, т.е. 87% от 156 имевшихся). В рассуждениях Сталина не было и тени «рокового самообмана». Сталин гордился своей логикой и рассуждал в данном случае абсолютно логично. Есть простые и незыблемые аксиомы военного дела. «Фокус — хорошее дело — хитрость, смекалка и прочее. Но на фокусе прожить невозможно. Раз обманул — зашел в тыл, второй раз обманул, а третий раз не обманешь. Не может армия отыграться на одних фокусах, она должна быть армией настоящей». Это не я придумал. Это цитата из речи Сталина на апрельском (1940 г.) Совещании высшего командного состава Красной Армии.

Для наступления на огромном фронте от Черного до Балтийского моря и на огромную глубину, по меньшей мере на 1000 км от Бреста до Москвы — нужно иметь превосходство в численности, в огневой мощи, в танках и авиации. Но у вермахта и люфтваффе не было «стандартного» по военной науке трехкратного превосходства. У них не было даже минимального численного превосходства. Более того — наступающие (немцы) в разы уступали в численности обороняющимся. Причем самым неблагоприятным для немцев было соотношение главных инструментов наступления — танков и авиации. Так наступать нельзя, это противоречит всякому здравому смыслу, а у Сталина не было оснований считать своего берлинского конкурента полным идиотом. Здравая логика, опыт двух предыдущих лет войны говорили за то, что целью летней кампании Гитлера будет разгром Англии, а сосредоточение значительных сил сухопутных войск Германии на Востоке имеет своей задачей прикрыть стратегический тыл Германии от возможных «сюрпризов» Сталина.

И если бы советская разведка положила на стол Сталина «план Барбаросса», то он бы написал на этом донесении такие слова, какие я просто не решаюсь произнести. Вот первая фраза этого «плана», прочитайте ее внимательно, постарайтесь вдуматься в эти слова: «Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию входе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии». И далее: «Конечной целью операции является создание заградительного барьера против азиатской России по общей линии Волга — Архангельск».

К какой «матери» должен был послать Сталин авторов такого донесения? Разбить Советскую Россию «в ходе кратковременной кампании»? Разбить Францию в ходе кратковременной кампании Гитлеру и то не удалось. Подписанное 24 июня 1940 г. в Компьене «Соглашение о перемирии» (упорно называемое в отечественной литературе «капитуляцией») оставило за Францией все признаки суверенного государства (правительство, территорию, дипломатический корпус, армию, авиацию и флот), оставило за Францией все ее колоссальные заморские владения. И это, заметьте, при том, что от границы с Германией до Парижа — всего 200 км. А от западной границы СССР до «общей линии Волга — Архангельск» — 2000 км. Сколько времени нужно для того, чтобы просто пройти пешком (а вермахт состоял главным образом из пехоты и артиллерии на конной тяге) эти две тысячи километров? Даже для «триумфального марша» на такое расстояние (с короткими остановками на церемонии вручения хлеб-соли и цветов от ликующего населения) потребовалось бы три-четыре месяца. А если при этом еще и придется воевать?

А чего стоит идея ввязаться в войну с советским гигантом «еще до того, как будет закончена война против Англии»? Где тут логика, где малейшие следы здравого смысла? Повоевать с Англией Гитлер уже попробовал. 86 авиагрупп, 3067 самолетов (т.е. группировка — больше той, что была сосредоточена 22 июня у советских границ) начали 13 августа 1940 г. грандиозную воздушную битву, вошедшую в историю под названием «битва за Британию». Командование Королевских ВВС могло противопоставить немецкой воздушной армаде 49 эскадрилий истребителей, на вооружении которых было 704 самолета. При таком исходном соотношении численности немцы проиграли. Уже к середине сентября 1940 г. огромные потери вынудили немецкое командование отказаться от массированных дневных налетов. Высадку на Британские острова пришлось отложить на «неопределенный срок». К концу 1940 г. общее соотношение потерь самолетов составляло 1 к 2 в пользу англичан. И вот, имея такой опыт, Гитлер решил МЕНЬШИМИ силами разгромить «по-быстрому» советские ВВС, превосходившие англичан по числу истребителей в 6 раз? Ну, это же все равно, что, потерпев поражение в бою с боксером второго юношеского разряда, сходить подраться с чемпионом мира в тяжелом весе...

Сталин рассуждал абсолютно логично — и ошибся во всем. Но, как сказал по другому поводу и про другого человека (Льва Троцкого) сам Ленин, «это едва ли может быть поставлено ему в вину лично». Трудно было не ошибиться. Сталин не смог предугадать, предусмотреть, поверить в то, что его огромная, оснащенная лучшим в мире вооружением армия — это всего лишь вооруженная толпа будущих дезертиров и военнопленных. Он не подумал о том, что тысячи танков и самолетов, десятки тысяч орудий, миллионы винтовок будут брошены на обочинах дорог панически бегущими толпами бывших красноармейцев. Но не будем слишком строго судить товарища Сталина за эту ошибку. Ведь вы, уважаемый читатель, даже сегодня, даже «задним умом», даже после всего, что было рассекречено и опубликовано в последние годы, что было рассказано немногими дожившими до эпохи свободы слова и печати очевидцами событий, не хотите поверить и признать этот реально состоявшийся ФАКТ. Стоит ли удивляться тому, что Сталин не смог сделать столь ошеломляющий прогноз?

Правды ради надо отметить и то, что Сталину потребовалось всего лишь семь дней для того, чтобы понять главную причину неслыханного разгрома. Может быть, он потому так быстро и правильно понял смысл происходящего, что его «университетами» была не кафедра научного коммунизма советского вуза, а подпольная работа в подрывной организации, которая один раз уже развалила русскую армию во время мировой войны. Товарищ Сталин конкретно знал, как рушатся империи и исчезают многомиллионные армии. Да, открывшаяся в этот момент истина оказалась непомерно тяжелой даже для этого «человека из стали». В ночь с 28 на 29 июня Сталин уехал на дачу, где и провел в состоянии полной прострации два дня (29 и 30 июня), не отвечая на телефонные звонки и ни с кем не встречаясь. Но до этих двух страшных дней Сталин упорно работал.

Вот тут-то мы и переходим к следующему вопросу: «Что делал и чего не сделал Сталин в июне 1941 года?» В яркой и эмоциональной форме, с неизбежными в таком случае публицистическими перехлестами, на этот вопрос ответил Виктор Суворов в своих ставших мировым бестселлером книгах «Ледокол», «Денъ-М», «Последняя республика». Очень подробно, сухо и педантично картину стратегического развертывания Красной Армии для вторжения в Европу описал кандидат (ныне — доктор) исторических наук (нет правил без исключения, и мне особо приятно обратить ваше внимание на таких редкостных докторов) М.И. Мельтюхов в монографии «Упущенный шанс Сталина». Интересные и содержательные работы на эту тему написали П. Бобылев, В. Данилов, Й. Гофман, В. Невежин... Да и я как-то описал эти события на 510 страницах в книге «23 июня — «день-М». Кому интересно — можете прочитать все перечисленное.

Пересказывать торопливой скороговоркой собственную книгу я не хочу. Отмечу лишь один интересный документ, который я имел удовольствие держать в своих руках. 4 июня 1941 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение «утвердить создание в составе Красной Армии одной стрелковой дивизии, укомплектованной личным составом польской национальности и знающим польский язык». Срок исполнения — 1 июля 1941 г. (РГАСПИ, ф. 17, оп. 162, д. 35, л. 13) К чему бы это? Зачем Сталину понадобилась к 1 июля 1941 г. дивизия, говорящая на польском языке? Неужели настолько оскудела русская земля богатырями, что для обороны нерушимых границ СССР срочно потребовались поляки? Аналогичный случай имел место 11 ноября 1939 года. Тогда, за 20 дней до запланированного начала «освобождения» Финляндии, было принято решение о формировании 106-й стрелковой дивизии, личный состав которой набирался исключительно из лиц, владеющих финским или карельским языком...

Забавно, но спорить и доказывать очевидную (т.е. видимую невооруженным глазом, если этот глаз смотрит на карту перемещений и дислокации советских войск) наступательную направленность стратегического развертывания Красной Армии пришлось только после выхода в свет суворовского «Ледокола». До этого советские историки совершенно спокойно констатировали, что «замысел на стратегическое развертывание и построение оперативных группировок войск в большей мере отражал наступательные цели... на расположение позиций и войск оказал влияние наступательный характер планируемых стратегических действий... переброска войск была спланирована с расчетом завершения сосредоточения в районах, намечаемых оперативными планами, с 1 июня по 10 июля...».

«Переброска войск была спланирована с расчетом завершения сосредоточения в районах, намечаемых оперативными планами, с 1 июня по 10 июля 1941 г.». Уже за одну эту фразу авторов коллективной монографии «1941 год — уроки и выводы» (из нее и были взяты процитированные выше слова) следовало тогда же, в 1992 году, наградить медалью «За отвагу». Коротко и четко они ответили на сакраментальный вопрос о причинах пресловутой «неготовности».

Командование Красной Армии действовало по своим собственным НАСТУПАТЕЛЬНЫМ планам, реализовывало свой собственный график развертывания, при составлении которого немецкое вторжение не предполагалось. Да, к утру 22 июня 1941 г. построение оперативных группировок не было завершено. Но стратегическое развертывание реально началось, оно шло со все нарастающим темпом и размахом. Срок его завершения был привязан не к 22 июня, а к другой дате. К одному из дней июля 1941 года, точно установить который при имеющейся в распоряжении историков источниковой базе пока не представляется возможным.

Для тех, у кого слова «стратегическая передислокация» вызывают непроизвольную зевоту, готов пересказать краткое содержание этой главы еще проще.

В шесть часов вечера 31 декабря любого года в любой семье наблюдается вопиющая «неготовность». Котлеты прыгают и шипят на сковороде, из духовки валит дым пригоревшего пирога, хозяйка дома в мятом халате лихорадочно размешивает салат «оливье» в тазике. Значит ли это, что никто в доме не готовится к встрече Нового года? Да ничего подобного, как раз наоборот — очень активно готовятся. Но еще НЕ приготовились. К 12 часам, к заранее запланированному моменту вскрытия шампанского, все будет в полном ажуре: салат «оливье» передислоцируется из тазика в хрустальную салатницу, котлеты и гарнир соединятся в одной точке, и лучшая подруга хозяйки дома, в вечернем платье с двумя смелыми вырезами, будет мило кокетничать с ее мужем. Все пойдет точно по намеченному плану — если только в семь вечера в дом не ворвутся незваные гости...







 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх