IX. ПОТОМСТВО

На первый взгляд, оба крестовых похода Людовика Святого могут показаться бессмысленной тратой французских и христианских сил, борьбой, закончившейся почти полным поражением. Король умер на чужой земле, и не как мученик, как ему хотелось бы, или в схватке во главе своих отрядов, а от унизительной болезни. Он был слишком упорным, чтобы уехать на родину, в то время как видел, что его силы подходят к концу, и знал, по всей вероятности, что обратно уже не вернется. Народ, позабыв заслуги, его славное управление и установленный им прочный мир, вполне мог затаить против него злобу. Но этого не произошло, что свидетельствует в пользу столетия. Как бы отнеслись к подобному же правителю в наши дни? Но, напротив, вера в святость короля росла и распространялась повсюду. Он был примером для государей, и его правление было золотым веком, о котором часто вспоминали в самые мрачные периоды. Жуанвиль не побоялся написать: «Пусть же побережется нынешний король, ибо он избежал столь же великой опасности, еще большей, чем мы. Пускай исправляет свои дурные дела, чтобы Бог не поразил жестоко ни его, ни его имущество». Предупреждение адресовано Филиппу Красивому, вполне его заслуживающему.

Говоря о канонизации Людовика IX, Жуанвиль не менее резок: «Это великая честь для тех из его рода, кто пожелает уподобиться ему, свершая добрые дела, и великий позор тем, кто не захочет походить на него; великое бесчестье, повторяю, для тех из его потомства, кто будет дурно себя вести; ибо на них будут указывать пальцем и говорить, что святой король, от коего они произошли, никогда не поступал столь несправедливо».


* * *

Связующая нить между добрым королем и его народом не прервалась, ведь именно простой люд, дети, монахини аббатства в Ли, цистерцианцы из Шаали, испытали на себе благотворную силу чудес, которые, как подробно описывали агиографы, свершались у могилы короля. Он исцелял горячку, паралич, слепоту, другие болезни; рассказывали, что он даже воскресил одну умершую девочку. С 1271 г. аббат Сен-Дени начинает записывать великое множество чудес. Гийом Шартрский в приложении к «Жизни Людовика Святого», составленной Жоффруа де Болье, рассказывает о семнадцати чудесах, произошедших в 1271 г.

Григорий X в марте 1271 г. писал Жоффруа де Болье: «Воспоминание о блестящих заслугах знаменитого короля Франции, Людовика, чья жизнь должна служить образцом для всех христианских государей, переполняет нас таким утешением ныне, когда он пребывает в небесных чертогах, что мы больше восхищаемся и поражаемся им, нежели при его жизни. Но того, что мы знаем о его достоинствах и послушании воле Господа, слишком мало, чтобы утолить наше стремление знать больше: а посему мы вас просим вспомнить в деталях все, что вы знали о его деяниях, его набожности, образе жизни; постарайтесь изложить [просимое] правдиво, ничего не преувеличивая. Как только вы составите этот рассказ, пришлите его нам тайно и верным путем, и под своей печатью». Доминиканец Жоффруа де Болье повиновался приказу Папы. Гийом Шартрский добавил к его труду в 1276 г. некоторые детали, опущенные исповедником короля, которые показались ему достойными памяти.

Гийом де Сен-Патю был в течение восемнадцати лет, с 1277 по 1295 г., исповедником сначала королевы Маргариты, а после ее смерти – Бланки Французской, ее дочери, вдовы Фердинанда Кастильского. Он написал «Житие Людовика Святого» по просьбе Бланки, воспользовавшись данными расследования по канонизации в 1282 г. Это расследование было начато по просьбе Филиппа III Смелого и его баронов, к которым присоединились некоторые прелаты около 1273 г. Его вели долго по причине частых смен понтификов, и собранного материала стало так много, что один из папских эмиссаров, кардинал Бенедетто Гаэтани, объявил, что исписано столько бумаги, что не под силу снести и ослу. Тридцать восемь свидетелей дали показания о жизни Людовика и триста тридцать – о чудесах, которые он творил после смерти. Гийом де Сен-Патю рассказывает о шестидесяти пяти чудесах, имевших место с 1271 по 1282 г., особенно в Сен-Дени и в Париже: эти рассказы – ценный документ о каждодневной жизни наших предков, их обычаях, чувствах и разуме, а одновременно и свидетельство сыновнего почтения перед Людовиком Святым.

Тридцать восемь свидетелей были опрошены в 1282 г. в Сен-Дени Гийомом, архиепископом Руанским, Гийомом, епископом Оксеррским, и Роландом, епископом Сполето. Среди них Гийом де Сен-Патю называет в числе прочих короля Филиппа III; графа Алансонского, Пьера, сына Людовика Святого; Карла, короля Сицилийского, его брата; Матье де Вандома, аббата Сен-Дени, бывшего исповедником короля и регентом королевства; аббатов Руаймона и Шаали; брата Симона дю Валья, приора доминиканцев Провена; Жана, сеньора де Жуанвиля. друга короля; Роже де Суси и Изамбера, поваров;

Эбера де Вильбона и Гийома Бретонца, комнатных слуг; сестру Маго, приора богадельни в Верноне; сестру Аду, из богадельни в Компьене; мэтра Жана де Бетизи, королевского лекаря. Брат Жан де Самуа, францисканец, хранитель Парижского монастыря, потом епископ Лизье, стал специальным прокуратором расследования в Римской курии.

Кардинал Бенедетто Гаэтани, став Папой под именем Бонифация VIII, вписал Людовика IX в каталог святых в воскресенье, 11 августа 1297 г., в Орвьенто. Это произошло в правление Филиппа IV Красивого, внука святого короля, который был государем благочестивым, но жестоким и хитрым. 25 августа 1298 г. король велел извлечь из земли останки Людовика Святого в присутствии прелатов и французских баронов. Вопреки желанию святого короля его могила была за несколько лет до того украшена серебряными пластинами. Архиепископы Рейнский и Лионский вынесли мощи во главе процессии за пределы Сен-Дени; потом король и принцы королевской крови перенесли их в церковь аббатства.

В 1299 г. доминиканцы Эвре впервые посвятили свою церковь Людовику Святому; они же не раз замечали, как в ней свершались чудеса. Капелла святого Андрея и Людовика Святого были основаны при соборе Парижской Богоматери Дудоном – лекарем и клириком Людовика IX. Епископ Турне также основал капеллу Людовика Святого в своем соборе.

Известно, что Жуанвиль свою книгу о святых и славных деяниях святого короля Людовика составил до 1305 г., будучи глубоким стариком, по просьбе королевы Жанны Наваррской, жены Филиппа IV. В конце книги он рассказывает, что видел святого короля во сне: «…и он был, как мне показалось, удивительно веселым, с легким сердцем; и я тоже был рад, поскольку видел его в своем замке и сказал ему: "Сир, когда вы уедете отсюда, я окажу вам прием в моем домике, расположенном в моей деревне Шевилон". И он мне ответил, смеясь: "Сир де Жуанвиль, из-за верности, которой я вам обязан, я не хочу сразу уезжать отсюда".

Когда я проснулся, то принялся размышлять, и мне показалось, что Богу и ему будет угодно, чтобы я принял его в моей капелле, и так я и поступил; ибо я воздвиг алтарь в честь Бога и него, где всегда будут молиться за него; и для этого установлена постоянная рента».

17 марта 1306 г., во вторник после Вознесения голова Людовика Святого и часть мощей были перенесены в Париж при великом стечении народа. Король поместил мощи рядом с Богоматерью, а череп Людовика отправил в Сен-Шапель. Это перенесение стали традиционно праздновать по вторникам после Вознесения: в этот день августинцы служили мессу в Сен-Шапели, а начиная с 1309 г. по приказу короля шестьдесят доминиканцев и шестьдесят францисканцев приходили туда праздновать день Людовика Святого.

Известно, что Людовик Святой и королева Маргарита изображены (довольно посредственно) на тимпане красного портала собора Парижской Богоматери.

Начиная с XIV в. на фреске церкви Санта-Кроче во Флоренции, в капелле Барди, приписываемой Джотто, был изображен Людовик Святой, опоясанный веревкой святого Франциска Ассизского. В следующем столетии его часто изображали с атрибутами францисканцев, то одного, то вместе с Елизаветой Венгерской. Большая часть этих образов итальянские: они свидетельствуют, что в Ордене францисканцев свято хранили память о короле Людовике. Они ставят проблему вступления короля в Орден францисканцев, если допустить, что тот существовал во Франции, как и в Италии, в XIII веке. В это время, вероятно, существовали группы приближенных и верных мирян, мужчин и женщин, вокруг францисканских монастырей, и эти группы составляли если не спаянную и регламентированную организацию, то во всяком случае – могущественную опору Ордена. Конечно, то, что касается Людовика Святого, короля Франции, маловероятно: он не был близок к францисканцам, скорее некоторые из них входили в его свиту наряду с людьми приближенными, его слугами и подчиненными. Но некоторые из наиболее привлекательных добродетелей, свойственных королю – его мягкость, смирение, любовь к бедности и простота, – полностью отвечают заветам Франциска Ассизского.

Преклонение перед Людовиком Святым, королем Французским, и одновременно перед Святым Людовиком, епископом Тулузским, в Италии было присуще не только францисканцам, но и приверженцам сицилийских королей из Анжуйской династии. Король Робер Мудрый, внучатый племянник Людовика Святого, основатель знаменитого монастыря Санта-Чиара в Неаполе, чья жена была святой, говорят, скорее походил на францисканца, чем на короля; двое святых из его династии были одновременно «знаменем» партии гвельфов на Аппенинском полуострове, и именно францисканцы способствовали их популярности: французский король, как и король Сицилии, принадлежал им. Барди, заказавшие Джотто фрески во Флоренции, были банкирами короля Неаполитанского.


* * *

Народ и бароны, терзаемые Филиппом IV Красивым, взывали к Людовику Святому. Людовик X Сварливый 14 марта 1315 г. торжественно объявил, что все вновь будет, как во времена Людовика Святого. Филипп V Длинный 29 января 1317 г. дал то же обещание.

Культ Людовика Святого активно поддерживался в королевском доме. В обычае у королей стало поститься накануне праздника 24 августа. Иоанн Добрый пропустил пост один раз, но искупил свою ошибку, раздав милостыню. Самый мудрый из потомков святого короля, Карл V, испытывал к своему предку особое почтение. Один из его Часословов включает молитву, которой он просил у Людовика Святого просветить его относительно управления своим народом. В преамбуле одного из своих ордонансов он объявил: «Рассматривая – что серьезно и неизгладимо в нашем сердце – что наш святой предок и предшественник, наш патрон, защитник и сеньор Людовик Святой, цвет, честь, свет и зерцало не только королевского рода, но всех французов, память о котором остается благословенной и не исчезнет во тьме веков, и о котором говорят, что милостью Божьей он совершенно избежал заразы смертного греха и так хорошо управлял королевством и общим делом, что его славная жизнь, предмет всеобщего восхищения, доколе солнце будет ходить по небу, призывает нас и наших наследников последовать его примеру, так, чтобы его жизнь служила нам образцом».

Не забывала взывать к Людовику Святому и Жанна д'Арк. Согласно «Хронике о Девственнице», она сказала Карлу VII: «Благородный дофин, почему вы мне не верите? Я вам говорю, что Господь смилостивился над вами, над вашим королевством и вашим народом; ибо Людовик Святой и святой Карл Великий стоят на коленях перед ним, молясь за вас».

Кажется, почитание Людовика Святого становится менее пламенным, начиная с Франциска I и Валуа-Ангулемской династии. То время было триумфом язычества Ренессанса и началом современного государства. Екатерина Медичи с ее дьявольским умом избрала канун праздника Людовика Святого, чтобы организовать избиение гугенотов.

С Бурбонами, напротив, культ Людовика Святого снова расцветает и приходит в упадок только с гибелью династии. Бурбоны основывали легитимность своего правления на родстве с Людовиком Святым через основателя их дома – Робера Клермонского, последнего сына этого короля. Для Генриха IV почитание Людовика было, кроме всего прочего, программой, доказательством и гарантом его обращения в католическую веру. Именно поэтому он нарекает именем Людовика своего старшего сына. Иезуиты придавали особое значение заветам Людовика; Людовик Святой становится новым патроном нового христианского общества, возрожденного на руинах Средневековья; он – покровитель королей, от Людовика XIII до Людовика XVII, и даже ребенка, сына, родившегося уже после смерти герцога Беррийского, последнего в его роду. Множатся церкви, посвященные Людовику Святому, изваянные в его честь монументы. За границей государи, союзники короля-Солнца [Людовика XIV], называют своих детей Людовиками. Повсюду Людовик Святой олицетворяет Францию.

Можно составить сборники молитв, панегириков или поэм, посвященных Людовику Святому в классическую эпоху. Это не тщетная риторика, и Бурдалу, проповедуя перед Людовиком XIV в день праздника Всех Святых, не упустил возможности заявить: «Счастье ваших славных предков в том, что они никогда не отделяли свое совершенство от своего долга, скорее их счастье заключалось в том, что они не ведали иного совершенства, чем то, которое связывало их с обязанностями. Почему Людовик Святой сейчас в числе тех, кого мы сегодня почитаем? Потому что, будучи королем, он достойным образом выполнял свои обязанности короля; а почему он достойно выполнял обязанности короля? Потому что он был Святым королем». Людовик XIV учредил в 1693 г. Крест Людовика Святого, дабы вознаграждать за военные заслуги. Под тем же патронажем мадам де Ментенон учредила в 1684 г. женский монастырь Сен-Сир, или королевский институт Людовика Святого.

Дю Канж и Ле Нен де Тиллемон изучали историю эпохи Людовика Святого. Тиллемон так и не опубликовал свой огромный труд; он позволил воспользоваться им янсенисту Филло де ла Шезу, который в 1688 г. издал «Жизнь Людовика Святого», пользовавшуюся в то время необычайной популярностью. На следующий год аббат де Шуази публикует другую ее часть, предназначенную, как он говорит, восполнить лакуны предшествующего времени и особенно обрисовать добродетели короля.

Однажды Людовик XV сказал своему министру Шу-азелю, что перепады его настроения не повредят спасению его души: «Заслуги Людовика Святого распространяются на его потомков, и ни один король из его рода не может быть предан проклятию, хотя бы он и позволил себе несправедливость к своим подданным или жестокость к простому люду». С этой точки зрения разве какой-либо из наших нынешних «сеньоров» избежал бы сегодня осуждения?

В «Эссе о нравах» Вольтер, непоследовательный монархист, позволяет себе роскошь быть беспристрастным: «Людовик IX был государем, призванным реформировать Европу… и стать во всем примером для людей. Его набожность, которая была набожностью анахорета, нисколько не умаляет добродетелей короля. Мудрая экономия не мешала ему проявлять щедрость. Он сумел совместить политику с правосудием, и возможно, он – единственный суверен, заслуживающий похвалы: осторожный и стойкий на советах, неустрашимый в сражениях, не поддававшийся приступам гнева».

21 января 1793 г., во время казни Людовика XVI, аббат, сопровождавший короля на эшафот, охваченный внезапным вдохновением, воскликнул в тот момент, когда падал нож гильотины: «Сын Людовика Святого, вознесись на небеса». Аббат де Фирмой сохранил отчет о последних моментах жизни Людовика XVI, где он не приводит этих слов, но многие роялисты или республиканцы цитировали их с восхищением.

В течение пятнадцати лет Реставрации Людовика Святого снова почитали, этому способствовал интерес к Средним векам. Но после крушения законной монархии нужен ли был культ канонизированного короля? Нет, ибо в глазах людей наиболее предосудительных этот король был связан с любовью и уважением всего лучшего, что было во Франции. После поражения 1870 г. потребовалось возрождать Францию – возвращаются к заветам Людовика Святого. Стремление к возрождению – вдохновляет работы Наталиса де Вайи, издателя Жуанвиля, Акри Валлона, парадоксальным образом ставшего крестным отцом Третьей Республики, Лекуа де ла

Марша, Мариуса Сепета. Эти исследователи воспользовались открытиями Средневековья, добытыми Школой Хартий. Наконец, в последние годы мы наблюдаем еще одну волну публикаций, посвященных Людовику Святому, – книги Франка Ноэна, Р. П. Донкера, Жака Булан-же, Франси Жамм, Колетт Ивер и Гилена де Бенувиля. Многие парижане по-прежнему совершают в воскресенье 25 августа паломничество в церковь Сен-Луи -ан-л'Ильа; война и германская оккупация, возможно, разбудили их пыл. Ассоциация «Друзей Людовика Святого» была основана в 1944 г. жителями острова Сен-Луи; но эта организация создана скорее с литературными и археологическими целями, нежели для почитания культа святого короля.


* * *

Мощи Людовика Святого, избежавшие уничтожения во время революции, хранятся в сокровищнице собора Парижской Богоматери и в церкви Людовика Святого – на Острове: это фрагменты костей и одежды.

В 1803 г. обнаружили захороненное на почетном месте под плитами абсиды Сен-Шапели сердце, помещенное в оловянную коробку, безо всякой надписи. Эта реликвия была снова открыта в 1843 г. и возвращена на то место, откуда была взята. Между учеными разгорелся спор: одни утверждали, другие отрицали, что речь идет о сердце Людовика Святого. Истина не установлена до сих пор. Часть останков святого короля и поныне покоится в мраморной урне в аббатстве Монреаль, близ Палермо.

В церкви Богоматери в Лоншоне, некогда бывшей цистерцианским приорством, которое посетил Людовик Святой, до сих пор хранится реликвия в виде пальца святого; считается, что ее передали церкви старые монахини из аббатства Лоншам после Революции.


* * *

Государи XII в. нисколько не заботились о том, чтобы оставить свое изображение потомкам; тем не менее часто ищут портретное сходство в надгробных памятниках. Считается, что с Филиппа III и его жены Изабеллы Арагонской были сняты посмертные маски и что именно с них якобы были изготовлены изваяния усопшему королю в Сен-Дени и королеве в соборе в Козенце. Мы не знаем, была ли выполнена маска Людовика Святого в Тунисе, и ничто не позволяет предполагать, что изображения, распространившиеся несколькими годами позднее, были выполнены по подобной модели. Скорее кажется, что быстро зародилась традиция придавать облику Людовика Святого черты того короля, который правил во Франции в то время, когда создавалось изваяние; так, в начале XIV в. у статуи Людовика Святого – лицо Филиппа Красивого, который, впрочем, очень походил на своего деда. Статуя Людовика Святого с портала Кенз-Вен является прекрасным изображением Карла V, действительно знаменитым. Традиция придавать изображению Людовика IX черты правившего в то время монарха просуществовала вплоть до Людовика XIV.

Можно увидеть черты святого короля в образах, заказанных его женой, детьми или близкими друзьями. Наиболее знаменитыми являются фрески в монастыре францисканцев – Лурсине. Монастырь был основан в 1289 г. королевой Маргаритой Прованской, вдовой Людовика Святого; она жила в примыкавшем к аббатству доме, где умерла 21 декабря 1295 г. Ее дочь Бланка, вдова принца Фердинанда Кастильского, унаследовала после нее этот дом; она закончила строительство францисканской церкви, которое начала королева Маргарита, и умерла 22 июня 1320 г.

Во францисканской церкви 14 фресок, заказанных принцессой Бланкой, воспроизводили жизнь Людовика Святого. Мы знаем их только по описаниям и эскизам, сделанным в XVII в. эрудитом Пейреском. Избранные сцены иллюстрируют отрывки из текста Гийома де Сен-Патю, который, кроме того, числится среди основателей монастыря францисканцев в Лурсине. Эрудиты XVII в., такие, как Вийон д'Эрваль, не сомневались, что Людовика Святого верно изображали на этих картинах. Фламандский или немецкий мастер, которому Пейреск поручил скопировать изображение короля, был довольно талантливым; он довольно точно донес до нас черты короля.

Тот же эрудит велел зарисовать четыре картины, украшавшие алтарь Сен-Шапель, на них изображены король в плену; король, омывающий ноги беднякам; король, получающий плеть от своего исповедника; король, кормящий прокаженного монаха. К несчастью, мастер, избранный Пейреском для этой задачи, на этот раз оказался мало сведущ в своем ремесле и плохо выполнил свою задачу.

В Сен- Шапели до Революции хранилась голова, оправленная в золото, украшенная драгоценными камнями, которая была, возможно, идеализированным изображением лица Людовика Святого. Музей в Клюни хранит прелестную деревянную статуэтку XII в., которая появилась из той же Сен-Шапели и имеет сходство с другими изображениями короля.

В 1934 г. Лувр купил каменную голову начала XIV в., происходящую из окрестностей Манта, и которая, по мнению многих, является скульптурным изваянием головы Людовика Святого. Г-н Марсель Обер предложил идентифицировать ее с головой статуи короля, некогда украшавшей амвон доминиканской церкви в Пуасси, основанной, как известно, Филиппом Красивым.

Наконец, выставка 1973 г. познакомила широкую публику со статуей Людовика Святого, хранящейся в церкви Менвиля, деревни в Эре, сеньор которой, Ангерран де Мариньи, был министром Филиппа Красивого. Статуя была выполнена в 1307 г. для капеллы замка. Но не был ли скульптор вдохновлен скорее обликом самого Филиппа Красивого? Разве не сам дух эпохи придает всем этим изображениям величие и набожность?


* * *

Несомненно, почти безнадежно искать Людовика Святого на полях древних манускриптов. Этот труд позволит читателю всего лишь познакомиться с особенностями той эпохи. И мы можем признать, что Людовик Святой и по сей день живет в наших собственных душах, замутненных техникой, наукой, организацией и современными нравами. Одновременно хочу сказать, что я словно держу в кулаке горсть пепла, боясь, что он больше не вспыхнет и даже слабый отголосок величия и милосердия Людовика Святого канет во тьму веков. А его королевство? Оно остается – в наших пейзажах, в наших древних памятниках и в нас самих.








 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх