• Итоги, противоположные желаемым
  • Аналитические центры
  • Североатлантический союз
  • Cтратегия второго срока президента Трумэна
  • Военное строительство
  • Китай
  • Стратегические каноны
  • Корейская война
  • ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

    СЕВЕРОАТЛАНТИЧЕСКИЙ СОЮЗ

    Итоги, противоположные желаемым

    «Холодная война» возникла благодаря американскому решению не повторять ошибки 1919 года, не уходить из внешнего мира, из Восточного полушария, откуда пришли две мировые войны. На этот раз этот лозунг имел свои привлекательные для американского капитала черты и пользовался известной популярностью в деловых и политических кругах страны. Но он предполагал не просто присутствие в нескольких критически важных районах, но и контроль над происходящими в них процессами. Взять на себя ответственность за порядок в этих районах означало, как минимум, следующее: собственные американские представления о порядке в мире возводились в абсолют; проблемы данных регионов рассматривались с меркой их соответствия американским интересам.

    После победы над военными противниками в Европе и Азии следовало обеспечить контроль над территорией поверженных врагов, предвоенных конкурентов, достичь доминирования в лагере «западных демократий», противопоставить друг другу СССР и Китай. Новый президент воспринял эти цели и привнес свои методы в их достижение. Его восприятие мира зиждилось на том, что у всех международных кризисов есть вполне определенный источник — СССР, неуправляемая и непредсказуемая страна. Второй «кит» внешнеполитического кредо Г. Трумэна — абсолютная уверенность в том, что все мировые и региональные процессы имеют прямое отношение к Америке и могут получить из ее рук справедливое решение. Находясь на перекрестке двух дорог — либо продолжение союза пяти стран — главных участников антигитлеровской коалиции, при котором США пришлось бы считаться с мнением и интересами своих партнеров, либо безусловное главенство как минимум над тремя из них (Великобританией, Францией, Китаем), Г. Трумэн без долгих колебаний избрал второй путь, обещавший ему эффективное руководство западным миром и дававший надежду на то, что силовое преобладание Запада склонит к подчинению обескровленный войной Восток.

    В июле 1948 г. президент Трумэн направил в Европу стратегические бомбардировщики Б-29. 13 сентября он сказал министру обороны Форрестолу, что «использует атомное оружие, если это станет необходимым». Через три дня Трумэн одобрил доклад Совета национальной безопасности, согласно которому США были готовы «использовать быстро и эффективно все имеющиеся средства, включая атомные вооружения в интересах национальной безопасности».

    В мае 1948 г. Объединенный комитет начальников штабов утвердил Объединенный чрезвычайный военный план «Полумесяц», предусматривавший «мощное воздушное нападение, назначение которого — использование разрушительной и психологической мощи атомного оружия против жизненно важных центров советского военного производства».

    В процессах 1945 — 1948 годов США как бы осваиваются в послевоенном мире. Они спокойны за будущее своей глобальной зоны влияния: их безусловная ядерная монополия и производственные мощности являлись залогом успеха в начавшейся «холодной войне». В эти годы не было заметно стремления к блокостроительству, США надеялись осуществить необходимые военно-политические планы собственными силами. В 1948 — 1952 годах наступает вторая фаза. Во-первых, одних экономических рычагов для поддержания имперского статуса оказалось недостаточно; во-вторых, в этот период ослабевается значимость ядерного оружия как «абсолютного». В 1949 г. атомное оружие создает Советский Союз, в 1953 — Англия, в 1960 — Франция, в 1964 г. — КНР. Монополия оказалась недолговечной как и безусловное превосходство в носителях стратегического оружия. К началу 1950 гг. советская дальняя авиация стала насчитывать 1700 самолетов в составе трех армий — две в европейской части СССР, а одна во Владивостоке — оснащенных внушительными бомбардировщиками Ту-4.

    В-третьих, собственных военных сил для «наведения порядка» в мире оказалось недостаточно. В поисках выхода из создавшегося положения США приступают к созданию Североатлантического блока и заключению союза с Японией.

    Шансы на выживание увеличивало наличие союзников. Вскоре после полудня 17 марта 1948 г. президент взошел на трибуну объединенной сессии конгресса. «Со времени окончания военных действий Советский Союз и его агенты сокрушили независимость и демократический характер целой группы стран в Восточной и Центральной Европе. Эти безжалостные действия угрожают и оставшимся свободным нациям Европы, что делает ситуацию в Европе критической… В истории бывают периоды, когда важнее действовать, чем колебаться». Президент Трумэн выразил интерес Америки в создании военного союза Запада. Три условия создания такого союза: принятие «плана Маршала», введение всеобщего военного обучения, выборочный призыв в армию.

    Подписание Брюссельского договора пятью странами Западной Европы было встречено в американских верхах в высшей мере сочувственно. Почему? Да потому, что при мощи США, их ядерной монополии, их военных и экономических позициях в Западной Европе им уже не приходилось опасаться западноевропейской военной группировки. Соединенные Штаты интересовали возможные масштабы помощи со стороны этой группировки в их «холодной войне». Объединенный комитет начальников штабов весной 1948 г. предложил заключить военный союз со странами Брюссельского договора и создать единое центральное командование во главе с американским военачальником. Комитет заявил, что «граница между Западной и Восточной Германиями на Эльбе является американской границей». Так, все пространство западнее Эльбы автоматически объявлялось подконтрольным США. Экономическому освоению этого фактического протектората должен был содействовать «план Маршалла», а военному — создание единой с Брюссельским пактом военной системы.

    31 марта Форрестол спрашивал, как быстро можно будет вывести на боевые позиции бомбардировщики «Б-29»? «Бизнес уик» опубликовал статью «Экономические последствия третьей мировой войны». Воинственные круги в администрации США добились своих целей: «план Маршала» был принят конгрессом в апреле, а необходимые финансовые вливания — в июне. В том же месяце Трумэн ввел всеобщую военную обязанность. Военные расходы выросли заметным способом — на 3,46 млрд. долл.

    Аналитические центры

    Aвиация получала все больше средств для создания специальной «группы 70». Пропаганда рисовала страшные картины создания могущественной советской авиации. Русские уже обошли американцев в истребительной авиации. Более всех боялся «успокоения со временем» министр обороны Форрестол. 29 мая 1948 г. он предупреждает Маршала от «опасной самоуспокоенности в стране». (Именно в это время коллеги начинают замечать странности в поведении Форрестола — опущенный в стакан с питьевой водой палец и т. п.). Начиная с этой осени в нем развиваются процессы, которые, в конечном счете привели его к нервному срыву и самоубийству.

    Между тем авиационная промышленность Америки давала примечательные результаты, базируясь на удвоенном (после чехословацкого кризиса) военном бюджете. Производство военной реактивной авиации тоже почти удвоилось — беспрецедентный рост в мирное время. Помимо прочего, авиационные генералы финансировали аналитические работы, став своего рода спонсором превращающейся в индустрию аналитической исследовательской работы. В университетах и колледжах создавались центры стратегического анализа и советологии. Самым примечательным стал «Проект РЭНД» в калифорнийской Санта-Монике. Начиная с заказов «Дуглас Эйркрафт» в 1945 г. РЭНД превратился в грандиозный аналитический центр. Новое явление: военные и гражданские специалисты стали сотрудничать в осмыслении стратегического баланса и в анализе отдельных ситуаций наступившей «холодной войны».

    Американская военная машина начинает «седлать» науку. В финансовом 1949 г. на исследования и разработки рождающегося военно-промышленного комплекса США уходило больше, чем в не столь далеком 1937 г. на все военное ведомство. Военные расходы составили десять процентов валового национального продукта США (они увеличатся до 22 процентов в период между 1948 и 1956 годами — и это при колоссально растущем общем ВНП.

    В созданной, буквально предвоенной обстановке конгресс США принимал все новые и новые военные программы. Хэнсом Болдуин, председатель исследовательской группы Совета по внешним сношениям, назвал весенний кризис 1948 г. «Вашингтонским кризисом». Но подлинный кризис, окончательно разваливший антигитлеровскую коалицию и поставивший ее участников в положение военных антагонистов, разразился в конце июня 1948 г.

    Североатлантический союз

    Приход «холодной войны» на десятилетия был невозможен без создания западного военного блока. Это был новый для Америки опыт. Помощь оказали европейские союзники. В декабре 1947 г. Бевин зондировал возможности создания единой западной военной системы. Постоянный заместитель министра иностранных дел Британии Орме Сарджент 2 января 1948 г. адресовал премьеру Эттли следующее: «Прогресс в экономической сфере не может сам по себе остановить русскую опасность. Мы должны стремиться сформировать систему, которую поддержали бы Америка и Доминионы… Со временем она включила бы в себя Испанию и Германию, без которых западная система не полна». Этот документ предсказывал, что русские самым резким образом будут противостоять «плану Маршала».

    В середине января 1948 г. американцы уже полностью поддержали эту идею. Но Вашингтон хотел, чтобы западноевропейские правительства первыми выразили желание создать военный союз с Америкой. Главной задачей американцев было убедиться, что воздаваемый союз направлен против России, а не против Германии. События в Чехословакии подстегнули сторонников создания военного блока. Первой фазой военного блокирования было подписание Брюссельского пакта пятью западноевропейскими странами — Британией, Францией, Бельгией, Голландией и Люксембургом. Согласовывалась единая военная система, атака на одну страну означала нападение на всех. Но — важно — единственным потенциальным противником называлась Германия. Между 22 марта и 1 апреля американцы, канадцы и англичане в глубокой тайне обсуждали идею трансатлантического блока. (Тайна не срабатывала, так как одним из участников переговоров был Дональд Маклин, передававший все сведения советской разведке. Ясно, что советское руководство твердо знало, что его недавние союзники в самой жестокой из войн готовятся создать огромный военный союз, вся сила которого была направлена на СССР). Не безумием ли было думать, что опустошенный безъядерный Советский Союз готовится к удару против богатейших и сильнейших стран Земли? Москва не знала как справиться с Болгарией и Венгрией, могла ли она, будучи в здравом уме рассчитывать на управление всем Западом, владевшим ойкуменой с шестнадцатого века?

    Напомним, что создание Североатлантического союза, крупнейшего и наиболее важного в «холодной войне», происходило в два этапа. На первом этапе США поддержали формирование западноевропейской военной группировки — подписание в 1948 г. Брюссельского пакта Англией, Францией, Бельгией, Нидерландами и Люксембургом.

    Ловетт с Ванденбергом работали весной 1948 г. в самом тесном контакте, готовя проект резолюции конгресса, который открыл бы дорогу американскому участию в региональном военном блоке. Эта резолюция была принята конгрессом США 11 июня 1948 г., открывая дорогу созданию Организации Североатлантического договора и участию в ней Соединенных Штатов.

    Впервые после 1778 г. — после союза с Францией, Соединенные Штаты оказались готовыми пожертвовать частью своего суверенитета и стать частью мирового баланса ради мирового могущества. В мире возникала биполярная система. Америка уже начинала полномасштабную программу вооружения.

    Трезвые головы были одиноки. Лучший журналист — Уолтер Липпман писал: «Мы повторим главную ошибку могущественных стран — приходя к убеждению, что сила является заменой дипломатии, а абсолютная сила обеспечивает абсолютную безопасность».

    В июле 1948 г. в Вашингтоне начались переговоры относительно создания западного военного блока. И это несмотря на то, что Кеннан, Болен и прочие известные специалисты по СССР вовсе не били в барабан и не предсказывали «танковой волны с Востока», не указывали на советскую угрозу, на которую нужно немедленно отвечать. Представляет или нет собой Россия военную угрозу — в ответе на этот вопрос царило смятение. Многие абсолютно не верили в советское наступление, но считали необходимым привязать Соединенные штаты к европейскому балансу сил.

    Кеннан доказывал всем и всякому, что «у Советского союза нет плана захвата Европы». Кеннан считал ошибочной всю в целом инициативу по созданию НАТО. Задействованность на военные проблемы — при отсутствии военной угрозы — способна создать именно эту угрозу. А Болен указывал на то, что Советский Союз нигде не перешел линию, названную на Западе «железным занавесом». Россия как страна «в опасной для себя степени перенапряглась … Советские войска в Германии, хотя и многочисленные, не смотрятся способными на убедительное движение по Европе в западном направлении». Болен говорил о том, становится возможным верить в будущее. Специалистов слушали тогда, когда это было нужно. На данном этапе они были отставлены. Теперь на всех склонных к пацифизму в США смотрели с подозрением.

    В конце октября 1948 г. пять стран-членов Брюссельского договора пригласили Соединенные Штаты и Канаду начать переговоры о создании Североатлантического пакта. На этот раз Кеннан бился отчаянно. Теперь он видел в СССР страну, пораженную страшными проблемами, едва выходящую на тропу выживания. Она строила более достойное будущее для себя, а не мировую революцию. Он видел ее осторожность, это не был ослепленный яростью агрессор. Он решительно отказывался придавать политическому противостоянию военное измерение. Создание Пакта вызовет гонку вооружений, неизбежно приведет к милитаризации противостояния с Советским Союзом. Для Кеннана это был тяжелый период; степень его убедительности, его влияния резко ослабевает. В государственном департаменте на него смотрят уже не как на носителя высшей мудрости, а как на постоянного раздражителя. Происходит своеобразная самоизоляция прежнего пророка. Создав в стране антикоммунистический консенсус, Кеннан начинает видеть все его пороки.

    В сентябре 1948 г. проблема Берлинского кризиса была передана в Совет Безопасности Организации Объединенных наций. Фактически это означало политическую смерть столь любимой Кремлем системы «четырехстороннего контроля» над Германией. Все: Великий Союз 1941-1945 годов опустился на исторические глубины. Премьер-министр Канады Маккензи Кинг сказал, что произошло нечто важное, под прошлым проведена черта. Наступила «холодная война». Вперед выходило неслыханное ожесточение, основанное на противостоянии двух блоков.

    В октябре 1948 г. посол США в СССР Уолтер Беделл Смит говорил в Вашингтоне: «Долгосрочные советские цели достаточно ясны — сокрушение капиталистической системы… они полагают, что эта цель может быть достигнута только политическим путем в результате ужасающих конфликтов, которые приведут к краху ту или иную систему….Мы приблизились к военному столкновению». Президент Трумэн заносит в дневник 13 сентября 1948 г.: «Ужасный день. Берлин — смешение всего». Президент описывает беседы с Форрестолом, Саймингтоном, генералами Ванденбергом и Бредли. «Они давали мне информацию о базах, бомбах, Москве, Ленинграде и пр. У меня было ужасное чувство, что мы близки к войне».

    И все же «холодная война» была просто огромным наваждением. Даже сейчас, в ее пик, посол США в СССР пишет о своем мнении, что «в Кремле не верят, что мы применим мощь во всем объеме до пределов всемасштабного нападения, равно как и мы сомневаемся в том, что русские пойдут таким путем». Отныне многие десятилетия США и СССР будут жить с этим «ужасным чувством», в обстановке «взаимного гарантированного уничтожения».

    Избирательные урны ноября 1948 г. сокрушили всякую оппозицию агрессивному курсу Гарри Трумэна. Прогрессивная партия «еретика» — Генри Уоллеса фактически потеряла национальное влияние. Берлинский кризис подкосил все попытки республиканского кандидата Томаса Дьюи обрушиться на внешнеполитический курс Трумэна. «Очевидно, что Берлинский кризис стал сильнейшим пунктом в программе Трумэна 1948 г. Подобно тому, как события в Чехословакии в феврале позволили Трумэну ликвидировать Уоллеса, советская блокада Берлина помогла Трумэну блокировать любые попытки Дьюи обрушиться на всю его политику сдерживания. … Вместо урона от критики республиканцев, Трумэн заново овладел общественной поддержкой во время Берлинской блокады».

    Cтратегия второго срока президента Трумэна

    Победа Г. Трумэна на выборах 1948 г. обеспечила преемственность в осуществлении общей американской стратегии «холодной войны». Вместе с тем окрепшее, почувствовавшее свою силу окружение Г. Трумэна начало развивать идеи, выработанные во время первого срока его президентства. Выступая во время инаугурации, президент выделил четыре главные цели внешней политики США на ближайшие четыре года. Первые две цели — поддержка всемирной организации — ООН (которая в то время имела послушное США большинство и часто выглядела почти как американское внешнеполитическое орудие), а также продолжение оказания «экономической помощи» западному миру. Третья цель — овладение контролем над освобождающимися от колониального владычества молодыми государствами, четвертая была обращена к зоне развитого мира — она была определена как «заключение общего соглашения, направленного на укрепление безопасности североатлантической зоны, обеспечение несомненных доказательств общей решимости свободных стран противостоять вооруженному нападению из любого района». Речь шла о создании военного блока, который включал бы в себя все крупные развитые капиталистические страны и обеспечивал бы американское лидерство в важнейшем районе — Северной Атлантике.

    На текущем, втором этапе администрация Г. Трумэна начала интенсивные консультации с послами стран, подписавших Брюссельский договор, о расширении западноевропейского пакта и включении в него таких далеких стран, как США и Канада.

    Происходил беспрецедентный размах военного строительства за пределами США. Объединенный комитет начальников штабов предлагал увеличение американского военного контингента в Западной Европе с 12 до 80 дивизий. Армию подобного масштаба США имели лишь к концу второй мировой войны.

    Перед подписанием договора о создании Североатлантического Союза( НАТО) администрации Трумэна предстояло преодолеть значительную оппозицию внутри страны — на протяжении 150 лет правительство США придерживалось традиции не заключать военных союзов со странами других континентов в мирное время. Во-вторых, курс на модернизацию и милитаризацию Западной Европы вел в конечном своем развитии к возрождению могущества Германии, той страны, которая развязала в ХХ веке две мировые войны. В-третьих, создание военного блока означало для американского общества, американских налогоплательщиков новое бремя, которое несла с собой гонка вооружений.

    Столкнулись старые страхи и новые опасения. «Традиционалисты» указывали на мудрость прощального послания Дж. Вашингтона, предостерегавшего против «союзов». Некоторых пугала та цена, в которую обходилась начавшаяся «холодная война», стоимость военных расходов, а также политическая плата за это полномасштабное вовлечение Америки в европейские дела. А что потом, где пределы? Если США признали состояние дел в Европе «жизненно важным» для национальных интересов США, то где та граница, за которой кончаются эти «жизненно важные» интересы? Распространяются ли полицейские функции США на весь мир? Если нет, то на какие его регионы? До каких пределов готова Америка рисковать, угрожая военным вмешательством? Картина была неясна для всех, включая сторонников политики блоков и самых влиятельных ее критиков.

    У противников тесного военного союза с Западной Европой было немало вопросов к сторонникам курса на такой союз. Нельзя ли ограничиться «планом Маршалла»? Зачем закреплять раскол западной и восточной частей Европы? Нельзя ли яснее определить смысл военных гарантий, военной вовлеченности США в сугубо европейские цели? Ведь есть же единственная в мире атомная мощь США — нужны ли дополнительные, размещенные в Западной Европе дивизии?

    Наиболее откровенным выразителем этих опасений стал сенат США. Ряд сенаторов из оппозиционной республиканской партии, наиболее видными из которых были Тафт и Лодж, возглавили лагерь критиков официального курса. Сенатор Тафт публично усомнился в целесообразности «холодной войны» —противостояния Советскому Союзу в регионах, отдаленных на десятки тысяч километров от США и в то же время непосредственно соприкасающихся с советскими границами. Сенатор Лодж желал знать, последует ли за НАТО создание новых проамериканских блоков в «холодной войне». Зачем нужно создавать региональные блоки, если существует ООН, и США почти доминируют в СБ ООН международной организации, имея поддержку большинства в Генеральной Ассамблее?

    На помощь воителям «холодной войны» пришли правые республиканцы-интервенционисты. В июне 1948 года ведущий оратор республиканцев по внешнеполитическим вопросам сенатор А. Ванденберг внес в конгрессе США резолюцию, поощряющую «прогрессирующее развитие региональных и других коллективных соглашений», рассчитанных на укрепление военной мощи США. Эта резолюция была принята сенатом 11 июня 1948 г. 64 голосами против.

    В конечном счете создание блока НАТО было поддержано в США тремя политическими силами — военными, госдепартаментом, лидерами республиканской партии. Первых и вторых олицетворял генерал армии Дж. Маршалл, перешедший с поста председателя объединенного комитета начальников штабов на пост главы госдепартамента. Профессиональных дипломатов представлял Р. Ловетт, бывший юрист с Уолл-Стрита (возглавлявший госдепартамент в качестве первого заместителя госсекретаря в периоды отсутствия Дж. Маршалла). А. Ванденберг, председатель комиссии по иностранным делам сената, обеспечил поддержку политике блоков со стороны законодателей. Сенатор Коннэли прямо заявил: «Атлантический пакт является логическим продолжением принципов „доктрины Монро“.

    На решающей стадии строительства НАТО, в начале 1949 г., обсуждались в основном три вопроса: 1) должен ли будущий договор касаться лишь военных проблем, если он будет иметь политическое значение, то какова будет его степень; 2) какие страны должны войти в проектируемый военный союз; 3) каковы должны быть обязательства стран-участниц. Главным «призом» «холодной войны» была Западная Европа. А. Гарриман утверждал, что, если в Западной Европе победят идеи нейтрализма, то произойдет ее переориентация на Советский Союз. Приверженцы идеи создания атлантического блока давали обещание ограничить действие договора двадцатью годами, не пренебрегали дезинформацией, шли на различные уловки и победили. Сенат проголосовал за ратификацию Североатлантического договора 84 голосами против 13. Америка порвала с полуторавековой традицией, заключила военный союз в мирное время, устремила свои военные ресурсы в регион, расположенный по другую сторону Атлантики. День подписания президентом Г. Трумэном Североатлантического договора, 4 апреля 1949 г., — веха в истории американской внешней политики, знаменующая собой признание и закрепление доминирования США в капиталистическом мире.

    С подписанием Североатлантического договора США — лидер западного лагеря в «холодной войне» легально, юридически взяли на себя функции охранителей существующего порядка в Западной Европе и во всех зависящих от нее частях света. Западноевропейские метрополии еще владели в 1949 г. административным контролем над Африкой и половиной Азии, над третью земной суши. Их подчиненная роль в НАТО давала Соединенным Штатам ключи к доминированию не только в Западной Европе, но и на обширных пространствах бывших колоний западноевропейских союзников. От Бельгийского Конго до французского Индокитая появилась новая сила, охраняющая тот порядок вещей, который устраивал США.

    Членство Италии, затем Греции и Турции выводило НАТО за пределы Северной Атлантики. Участие в блоке фашистского режима Салазара никак не соответствовало официальной цели союза — «защите демократии». «Союз равных» — это было бессмысленное определение, поскольку США ни в какой форме не намеревались уступать свои позиции главенствующей державы. Обещание не вооружать Западную Германию оказалось грубым обманом: прошло всего лишь несколько лет, и началось деятельное создание бундесвера.

    Военное строительство

    Создавая Атлантический союз, Соединенные Штаты формировали зону угрозы на самом стратегически важном для безопасности СССР направлении. Стратегическое военно-воздушное командование США находилось в самой середине процесса массового строительства бомбардировщиков. В феврале 1949 г. бомбардировщик нового типа совершил полет вокруг земли.

    Американский атомный арсенал увеличился до 298 бомб к июню 1950 г., до 438 бомб в 1951 г.; 832 бомбы в 1952 г., 1161 бомба в 1953 г. К декабрю 1948 г. численность самолетов, способных нести атомные бомбы, возросла до 60, а к июню 1950 г. — до 250. К концу 1953 г. их численность достигла 1000 единиц.

    15 июля 1948 г. Совет национальной безопасности принял решение о посылке двух групп бомбардировщиков Б-29 — 60 самолетов (самолеты этого класса бомбили Хиросиму и Нагасаки) для размещения в Англии. Министр обороны США Дж. Форрестол в своих дневниках пишет о трех целях, которые преследовала отправка американских самолетов Б-29 в Англию. Во-первых, американской общественности хотели показать, «насколько серьезно правительство оценивает текущий ход событий». Во-вторых, эта операция должна была «приучить англичан» к присутствию на их земле американских военно-воздушных сил. Третья цель — приучить и всю Западную Европу к американскому военно-воздушному присутствию.

    Советские газеты не писали о бомбардировщиках Б-29, но это не значит, что в Кремле и генштабе не думали о них. Советское посольство летом 1948 г. выразило официальный протест по поводу опубликованной в журнале «Ньюсуик» статьи начальника штаба командования стратегической авиации США, который открыто писал о планах атомного удара по советским городам.

    Итак, первым из непосредственных последствий создания НАТО было размещение в Европе американских бомбардировщиков — носителей атомных бомб. Вторым — перевооружение Западной Германии. В кратчайший срок, за шесть недель сентября — октября 1949 г., отдел операций и планирования американской армии разработал программу перевооружения Западной Германии, а объединенный комитет начальников штабов одобрил ее. Закрепление США в Западной Европе с 1947 (провозглашение «доктрины Трумэна») до 1952 г. (завершение «плана Маршалла» и создание интегрированной военной системы НАТО) — первостепенное по значимости мероприятие в «холодной войне». Военная зависимость от США навязывалась Западной Европе как гарантия от несуществующей «угрозы с Востока».

    На заседании Совета национальной безопасности 31 января 1950 г. президет Трумэн спосил присутствующих: «Могут ли русские создать водородную бомбу?» На этот раз скепсису места не было, присутствующие закивали головами. А адмирал Сауэрс сказал: «У нас не так много времени». Трумэн: «В этом случае у нас нет выбора. Нужно быстро двинуться вперед».

    Каким был советский ответ? А на острове Городомля в Калининской области советские и немецкие ученые в 1946 г. изучали Фау-1 и Фау-2. В апреле 1947 г. Сталин потребовал создать ракету, способную достичь Соединенные Штаты. «Представляете ли вы стратегическую важность машин такого типа? Они могли бы стать эффективной смирительной рубашкой для этого шумливого лавочника Гарри Трумэна. Проблема создания трансатлантических ракет является крайне важной для нас». Ракета Р-1 была принята на вооружение Советской Армии. Системы наведения новой ракеты — Р-2 была значительно точнее, а радиус действия вдвое превосходил Р-1. Примечательно, что Сталин вызвал Королева на совещание совместно с Курчатовым. В Капустином Яре шли новые и новые испытания. Р-3 уже была рассчитана (1947 г.)на дальность 3000 км. Встал вопрос о межконтинентальной баллистической ракете.

    На советской стороне шли поиски подходящего авиационного мотора, и после того как Туполев мотор Микулина удовлетворительным, был создан бомбардировщик Ту-16, развивавший скорость до 1000 км/час атомные бомбы до трех тысяч килограммов на дистанцию 5750 км.

    Что касается берлинского кризиса, то Сталин вечером 2 августа 1948 г. принял послов трех великих западных стран и пытался объяснить, что ограничительные меры были предприняты для защиты экономики в советской зоне оккупации после денежной реформы в западных секторах Берлина. Советская сторона усложнила допуск в Западный Берлин с очевидной целью затормозить создание могущественного германского государства. В реальности результат оказался противоположным. Конституция Западной Германии была завершена в феврале 1949 г. и была принята в мае. Американская сторона оказала огромное позитивное воздействие на экономическое возрождение прежних врагов — Германии и Японии — чего никак не было сделано в отношении прежнего союзника — России.

    В конечном счете блокада была снята 5 мая 1949 г., когда было подписано четырехстороннее соглашение по Берлину. Так окончился первый ядерный кризис. Советская противовоздушная оборона стала отдельным родом войск. А в июле-августе 1949 г. Москву посетила китайская делегация во главе с Лю Шаоци.

    Летом работы над советской атомной бомбой вошли в заключительную фазу. На реке Иртыш, в 140 км от Семипалатинска был построен городок Семипалатинск-21, ныне Курчатов. «Изделие» поместили на башне высотой 30 метров. Все оборудование было изготовлено в Институте химической физики. Курчатов прибыл на место испытаний в мае. Из Москвы прибыл Берия. В 2 часа ночи бомбу выкатили к лифту. Наблюдали с двух мест: 15 км к северу и 15 км к югу.

    На командном пункте Курчатов, Харитон, Берия, Щелкин, Первухин, Флеров, Завенягин заняли свои места. Курчатов отдал приказ о взрыве. Все остальные процессы шли в автоматическом режиме. Харитон закрыл дверь. Затем все вышли наружу, чтобы наблюдать за поднимающимся грибом. Вспыхнул непереносимо яркий свет. Харитон, у которого был репрессирован отец и жила в Германии мать, сказал: «Мы почувствовали облегчение, даже счастье — ведь овладев таким оружием, мы лишали возможности применить его против СССР безнаказанно».

    Посетив эпицентр, Курчатов вернулся в гостиницу и от руки написал отчет. 29 октября 1949 г. Сталин подписал секретное постановление Совета Министров, награждая участников проекта. Впервые за тысячу лет Россия обеспечила свою безопасность.

    3 сентября 1949 г. американский бомбардировщик Б-29, патрулируя северо-западные подходы к СССР, на высоте 6 тыс. метров над Северным ледовитым океаном, обнаружил в пробах воздуха большую чем обычно радиацию. На следующей недели повторные пробы показали значительное увеличение радиации над всем североевропейским регионом. Не осталось сомнения в том, что советский Союз испытал атомное устройство в последних числах августа. Испытание атомного оружия было произведено гораздо раньше, чем предполагали в США. Глава ЦРУ Хилленкотер убеждал президента Трумэна, что «невероятно ранний срок» — середина 1950 г., а более реалистический — 1953 г. Но 23 сентября 1949 г. президент Трумэн объявил, что имеется «доказательство того, что в течение последних недель в СССР произошел атомный взрыв».

    Неофициального советского объявления не последовало. Почему? Курчатов разъяснял это так: «Единственный путь защитить нашу страну — это наверстать упущенное время и незаметно для внешнего мира создать достаточного масштаба атомное производство. А если у нас об этом раззвонят, то США так ускорят работу, что нам уж их не догнать». Стратегическое уравнение драматически изменилось.

    Да, именно тогда миллионы американцев наверное подумали, что переговоры могли дать более обнадеживающие результаты. Но все решающая элита и тогда полагала, что истинные переговоры невозможны, а компромисс эфемерен. Что делать? В октябре Трумэн приказал расширить производство атомных бомб. В конце января 1950 г. президент Трумэн отдал приказ приступить к разработке и созданию «водородной сверхбомбы» и носителей к ней.

    Окончился четырехлетний период американской атомной монополии. Начиная с августа 1949 г. Америка жила уже в другом мире. Отметим следующее обстоятельство. До создания Советским Союзом атомного оружия у США не было стимулов для разрешения спорных международных проблем мирным путем (противники должны были иметь в виду наличие у США последнего силового аргумента — атомного оружия). Тем самым были нарушены основы традиционной дипломатической практики. Попросту говоря, Соединенные Штаты устраивало только одно: принятие противоположной стороной американских условий. Такое ненормальное положение не могло сохраняться вечно. Превращение СССР в атомную державу означало, что с этого времени при решении мировых проблем США должны были думать о компромиссе, а не только о силовом давлении.

    Создание в СССР атомного оружия оказало отрезвляющее воздействие на правящие круги США. На протяжении всего периода существования США до второй мировой войны океаны обеспечивали практическую неуязвимость Америки. До середины ХХ века ни разу не ставился в конкретной плоскости вопрос о возможности фронтовых действий на североамериканском континенте. Многие поколения американских политиков выросли и жили в атмосфере стратегической неуязвимости США. Безудержная экспансия первых четырех лет после окончания второй мировой войны, безнаказанность США определялись атомной монополией и неуязвимостью. После 1949 г. впервые американские политики были вынуждены привыкать к тому, что они не могут действовать безоглядно, безапелляционно, решительно отказываться учитывать интересы других государств на международной арене.

    Хрущев вспоминает, что «Америка имела атомные бомбы, в то время как мы только теперь разработали их механизм и имели незначительное число готовых бомб. При Сталине мы так и не имели средств их доставки. Мы не имели бомбардировщиков большой дальности, способных достичь Соединенных Штатов, не имели мы и ракет большой дальности. Все что мы имели — ракеты малой дальности. Эта ситуация угнетала Сталина. Он понимал, что должен быть осторожен, чтобы не быть втянутым в войну».

    Из сказанного, однако, не следует, что правящие круги CIIIA немедленно сделали необходимые выводы. Но уже 17 октября 1949 г. сенатор Макмагон, председатель Объединенного комитета конгресса по атомной энергии, заявил, что «существует причина опасаться того, что Советский Союз придает разработке термоядерной сверхбомбы высший приоритет. Если он получит такую бомбу раньше нас, то фатальные последствия очевидны». (Многие исследователи отказались участвовать в этом проекте, считая водородную бомбу безусловным орудием геноцида). Нобелевские лауреаты Ферми и Раби предложили потребовать от СССР не создавать водородного оружия. если его не будут конструировать США. Но 31 января 1950 г. решение о разработке водородного оружия было принято.

    К сожалению, начиная с 1949 г. в Вашингтоне возобладало представление о том, что систему взаимоотношений с Советским Союзом можно изменить в желательном для США направлении за счет ускорения технического прогресса в военной области, за счет технических новшеств, за счет разработки более передовых и сложных систем оружия. Ложная в своей основе посылка привела к невиданной гонке ядерных вооружений. Была поставлена задача создать водородное оружие. Правда, некоторые это решение признали впоследствии ошибочным. Так, советник по национальной безопасности при президенте Дж. Кеннеди М. Банди полагал, что лучшим курсом для США в 1949 г. было бы попытаться договориться о запрете на водородное оружие (что начиная с 1946 г. предлагал СССР). США пошли не по пути исключения атомного оружия (раз уж оно появилось за пределами США) из сферы международных отношений, а по пути создания невероятно дорогих и сложных систем ядерного оружия в слепой надежде на то, что для других стран технические сложности создания таких систем окажутся непреодолимыми. То, что технические решения при наличии соответствующего потенциала и желания могут быть повторены в другой стране, — это соображение было отброшено в Вашингтоне, где предпочли принимать желаемое за действительное, а не признать суровые реальности ядерного века.

    При этом современные американские историки откровенно признают, что «именно Соединенные Штаты угрожали Советскому Союзу».

    Ввиду того, что заморские базы стали играть более важную роль в американской стратегии, советские бомбардировщики начали ориентироваться на них. Во время встреч с советскими конструкторами в 1950 г. Сталин настаивает на создании межконтинентального турбореактивного бомбардировщика. Туполев создает бомбардировщик Ту-95 (натовское название «Медведь»), который нес 11 тонн бомб. Практически одновременно Мясищев в Филях под Москвой создает Мя-4 (натовская классификация «Бизон») с дальностью 9 тыс. км. — значительно меньше желаемых Сталиным 16 тысяч км. Вперед вышли ракеты. Р-3 уже могла нести атомную бомбу. Королев начинает разрабатывать межконтитентальную баллистическую ракету с дальностью 5-10 тысяч км. Такой — первой в мире МБР стала ракета Р-7.

    Но самым важным стал проект, разработка которого началась весной 1950 г., когда группа физиков во главе с академиком Таммом переехала из Москвы в Арзамас-16. Первая советская водородная бомба была абсолютно оригинальным проектом. Летом 1953 г. на полигоне под Семипалатинском была построена 30-метровая башня, а внизу — километровая линия метро. Наблюдательный пост отодвинули на 20 км. С огромной территории убрали население. Ответственным за испытания был снова Курчатов. Берию в июне 1953 г. заменил в качестве главы проекта Малышев.

    Участник событий описывает взрыв водородной бомбы 12 августа 1953 г. «Интенсивность света была такой, что пришлось надеть темные очки. Земля содрогнулась под нами, а в лицо ударил тугой, крепкий как удар хлыста, звук раскатистого взрыва. От толчка ударной волны трудно было устоять на ногах. Облако пыли поднялось на высоту до 8 км. Вершина атомного гриба достигла уровня 12 км… День сменился ночью. В воздух поднялись тысячи тонн пыли. Громада медленно уходила за горизонт».

    Мощность взрыва была примерно в 20 раз больше, чем у первой советской атомной бомбы. В отличие от схожей американской бомбы «Майк» ее уже можно было транспортировать. Использованный в ней дейтерид лития американцы использовали только в 1954 г. На пленуме ЦК КПСС Завенягин сказал: «В свое время американцы создали атомную бомбу, взорвали ее. Через некоторое время при помощи наших ученых, нашей промышленности, под руководством нашего правительства мы ликвидировали эту монополию атомной бомбы США. Американцы увидели, что преимущества потеряны и по распоряжению Трумэна начали работу по водородной бомбе. Наш народ и наша страна не лыком шиты, мы тоже взялись за это дело, и, насколько можем судить, мы думаем, что не отстали от американцев…Важнейшее событие в мировой политике».

    В качестве носителя нового оружия была названа в конце 1953 г. королевская ракета Р-7. (Хрущев в мемуарах: «Мы, члены Политбюро, просто остолбенели, как бараны, уставившиеся на новые ворота»). А к делу производства стратегического оружия в эти годы подключаются компьютеры. Бомбардировщики Ту-16 теперь являлись надежными носителями нового оружия, мощность которого уже доходила до трех мегатонн. По американским оценкам в середине 1953 г. Советский Союз имел около 100 атомных бомб. Новый полигон для атомных испытаний был построен на Новой Земле. Был создан закрытый город Челябинск-70 для производства ядерного оружия. Началось массовое производство бомбардировщиков Ту-16. Ракета Р-5 с дальностью полета более 1000 км была первой, названной «стратегической». Вокруг Москвы начиная с 1954 г. создали кольцо из 3000 противоракет Р-113.

    Китай

    В ходе поисков оптимальной стратегии «холодной войны» преобладающей в Вашингтоне стала следующая точка зрения. Сосредоточить всю американскую мощь для поддержки чанкайшистского Китая значило бы потенциально ослабить американские позиции в Европе. При этом китайская ситуация была столь запутанной, что достижение успеха представлялось далеко не гарантированным. И предпочтение было отдано Европе. «Стоимость наших общих усилий по приостановлению и уничтожению коммунистических сил в Китае невозможно определить, — указывал Маршалл. — Но представляется ясным, что огромный масштаб задачи и возможная стоимость ее выполнения не будут соответствовать достигнутым результатам». Предпочтение, отданное Европе, определило отношение к Китаю. В Европу пошли миллиарды, в Китай — миллионы. Чанкайшистскому Китаю было выделено 400 млн. долл. (столько же, сколько получили по «плану Трумэна» Греция и Турция).

    Маршал в качестве посла США при чанкайшистском режиме пробыл в Китае год — потерянный год. Как и предсказывал Маршал, коммунисты неизбежно нанесут удар с севера. Так и случилось. В апреле 1949 г. миллионная армия вырвалась из-за Янцзы и обрушилась на южные провинции. Отныне Чан Кайши был обречен. Генерал Макартур написал в журнале «Лайф» статью под названием «Падение Китая угрожает Америке». В стране началась подлинная истерия: кто потерял Китай? 4 августа 1949 г. президент Трумэн присутствовал на инаугурации огромного тома, изданного государственным департаментом: «Отношения Соединенных Штатов с Китаем: особое внимание к периоду 1944-1949». На тысяче страниц этого тома делалась попытка объяснить причины поражения американской дипломатии в Китае. Ведь помощь Чан Кайши превысила 2 млрд. долл. только после победы над Японией. Все это были деньги и вооружение, направленные на возобладание Чан Кайши над китайскими коммунистами. «Но контроль над исходом гражданской войны в Китае не принадлежал Соединенным Штатам», — писал в предисловии Дин Ачесон. Не все были согласны с этим выводом.


    Победа революции в 1949 г. и выход Китая из-под американского контроля нанесла мощный удар по позициям США в «холодной войне». Реакция правящих кругов США на это напоминала реакцию на создание в СССР атомного оружия: кто виноват, кто допустил? Имперская психология в США взошла уже на такие высоты, стала столь всеобъемлющим общенациональным явлением, что на вопрос, почему СШЛ не могут осуществлять влияние в Польше и почему они потеряли влияние в Китае, ответ был однозначным: из-за ошибок, некомпетентности, а то и злого умысла тех, кто представляет внешнеполитическое ведомство, из-за скаредности законодателей, недодавших нескольких миллиардов чанкайшистам, из-за «спячки» в Пентагоне. Атмосфера поддержки глобальной экспансии стала в CIIIA таковой, что в Вашингтоне не возникал вопрос о том, а могли ли США в принципе контролировать события в той же Польше и Китае, был ли контроль над этими странами возможен для США вообще? До конца 60-х годов, до вьетнамского фиаско, этот подход — «если постараться, то все возможно» — господствовал в американской столице.

    Численность ядерного оружия в Соединенных Штатах увеличилась с 832 единиц в 1952 г. до 1161 единиц в 1953 г., 1630 — в 1954 г и до 2280 в 1955 г. Основным носителями начиная с лета 1955 г. стали бомбардировщики Б-52.

    Стратегические каноны

    Вторая половина 1949 г. привела американское руководство в ступор: потеря Китая, бомба у русских, дело Алджера Хисса (обвиненного в шпионаже в пользу СССР), измена Клауса Фукса. Журнал «Лайф» опубликовал буквально паническую статью о соотношении сил между СССР и США. Советская армия — 2,6 млн. человек, американская — О, 64 млн. человек. Тридцать бронетанковых дивизий русских против одной американской. США производят 1200 новых самолетов в год, а СССР — 7000.США превосходят по военно-морским силам, но СССР более могущественен здесь, чем Германия в пике войны. США тратят на военные цели 6 процентов своего ВНП, а русские — 25 процентов.

    Существенным было советское стратегическое представление. Сталин был уверен, что Германия и Япония довольно быстро восстановят свою военную мощь и система международных отношений вернется к тем, что существовали между двумя мировыми войнами. Следовательно, СССР должен стремиться к отражению мощного наступления. Скорее всего это случится лет через 20. Атомное оружие Сталин считал мощным и важным, но не меняющим все на свете.

    Вскоре после провозглашения «доктрины Трумэна» Н. Новиков прибыл в Москву для обсуждения сложившегося положения, и он вспоминает. Молотов: «Президент пытается запугать нас, одним махом превратить в послушных пай-мальчиков. А мы и ус себе не дуем. На сессии Совета мы твердо гнем свою принципиальную линию».

    Американская стратегическая схема. Чтобы в условиях усложнившейся международной обстановки скорректировать внешнеполитическую стратегию, президент Г. Трумэн 30 января 1950 г. потребовал от государственного департамента и министерства обороны «сделать общий обзор, осуществить общую оценку внешней и военной политики США в свете потери Китая, овладения Советами атомной энергией и перспектив создания водородной бомбы». После более чем трехмесячной аналитической работы доклад лег на стол президента. В совете национальной безопасности он получил наименование СНБ-68. Он был представлен президенту 7 апреля 1950 г. Этот важный документ американской внешнеполитической стратегии, патроном которого был Дин Ачесон, требует внимательного рассмотрения.

    Преамбула не давала места гибкости. «Советский Союз, в отличие от прежних претендентов на гегемонию, воодушевлен новой фанатичной верой, противоположной нашей и желает овладеть абсолютной властью над остальным миром».

    В нем перечислены четыре возможных варианта курса внешней политики США в будущем. Первый — продолжение в общих чертах политики 1945 — 1950 годов. Второй — агрессивный курс, предполагавший превентивную войну против СССР. Третий рекомендовал свертывание заокеанских баз и обязательств, возвращение в Западное полушарие, проведение политики укрепления Северной и Южной Америки, некий вариант создания обособленной «крепости Америка». Четвертый предлагал развитие военного потенциала США и союзных капиталистических стран, подключение возможностей союзников к наращиваемому американскому арсеналу.

    Авторы доклада скептически относились к действиям по прежнему образу и подобию (первый вариант). С их точки зрения, он не смог препятствовать созданию атомного оружия в СССР и победе китайской революции; продолжение прежней политики низвело бы США с доминирующих позиций на второстепенные. Второй вариант — наиболее непредсказуемый по последствиям — был трудноосуществимым. Превентивная война против СССР таила большие неожиданности, особенно в условиях наличия у СССР собственного ядерного оружия. Третий вариант был неприемлем для сторонников активного ведения «холодной войны». Сдача всех заокеанских позиций не казалась привлекательной для тех, кто всерьез рассматривал вариант ведения превентивной войны против Советского Союза, для тех, кто желал воспользоваться ослаблением западноевропейских метрополий и стремился к закреплению CIIIA в Азии и Африке. Вся логика рассуждений авторов СНБ-68 вела к выводу о приемлемости лишь четвертого варианта.

    Это — курс на быстрое увеличение стратегической мощи США параллельно с укреплением военного потенциала главных союзников. В конечном счете он стал генеральным направлением американской внешней политики с 1950 г. и до конца 60-х годов. Творцы СНБ-68 выступили за долгосрочную программу американского вооружения (в ходе которой США должны были оставить СССР в «холодной войне» далеко позади), за помощь союзным державам повсюду в мире, за усилия по более жесткому контролю над мировым развитием, дабы избежать провалов, подобных китайскому. По существу этот документ впервые в практике американской внешней политики без обиняков и оговорок обосновывал полицейские функции США повсюду в мире. Именно СНБ-68 нес в себе зародыш будущих войн в Корее и Вьетнаме, двух крупнейших войн того периода, когда США попытались возглавить западный мир.

    Как один из основополагающих документов послевоенной внешней политики США СНБ-68 был значительным «шагом вперед» по сравнению с «доктриной Трумэна». В нем не признавалось иных географических границ, кроме границы Восток — Запад. Самое опасное в этом документе — нарочитое изображение мира в черно-белых тонах. «Наша политика и действия должны вызвать коренные изменения в характере советской системы» , — говорилось в нем. Такая примитивизация сложной, многообразной, многоплановой ситуации в мире была весьма опасна. Колоссальные ресурсы Америки ставились на защиту существующего порядка; любая перемена регионального масштаба, — будь то изменение ориентации одной из «периферийных» стран, отказ от предоставления американцам баз или просто политические колебания в правительстве какой-либо далекой страны, — воспринималась сугубо в контексте американо-советского противоборства, как победа или поражение той или иной стороны. При такой постановке вопроса любое изменение в мире могло привести в действие силы, способные стать носителями общего ядерного конфликта. Возникал соблазн все мировые перемены объяснить подрывной деятельностью врагов Америки, посягающих на ее мировое влияние. Задачей США стало ни более ни менее, как предотвращение перемен в мире. Такой курс неизбежно влек за собой приведение в действие вооруженных сил США в ситуациях, не только крайне далеких от защиты национальных американских интересов, но и вовсе не имеющих к этим интересам отношения.

    В документе указывалось, что Соединенные Штаты при их богатстве могут позволить себе расходы на военные нужды в размере 20% валового национального продукта страны, то есть 50 млрд. долл. Нелегко было заставить американского налогоплательщика заплатить такую немыслимую для мирного времени сумму. Документ СНБ-68 предрекал, что к 1954 г. Советский Союз создаст ядерные силы, достаточные для уничтожения США. Указывалось, что впереди Америку ждет «неограниченный период напряженности и опасности», предотвращение которых потребует от американцев осуществления «смелой и массированной программы». Лишь такое напряжение усилий могло поставить США в «политический и материальный центр, в то время как другие свободные нации будут вращаться на разных орбитах вокруг них». Такая откровенная постановка вопроса ликвидировала все идеалистические мотивы, всю риторику американской пропаганды, и поэтому президент Г. Трумэн определил документ как сугубо секретный. Позже в мемуарах он писал, что СНБ-б8 «означал огромные военные усилия в мирное время. Он предусматривал удвоение или утроение бюджета, значительное увеличение налогов, введение различного рода контрольных мер. Он означал огромную перемену в нашем обычном образе действий в мирное время».

    Чтобы привести в действие программы глобальной активизации и мирового контроля, зафиксированные в меморандуме СНБ-68, американской администрации срочно требовалось обострение международной обстановки. Только в условиях кризиса можно было преодолеть оппозицию внутри страны, заставить конгресс раскошелиться, свести на нет силу антиимпериалистических элементов американского общества. Как писал американский исследователь С. Амброуз, «в июне 1950 г. президент Трумэн отчаянно нуждался в кризисе, который позволил бы доказать американскому народу, что он (президент. — А. У.) и демократическая партия вовсе не „мягки“ по отношению к коммунизму, что они готовы к распространению сдерживания на Азию, к укреплению позиции Чан Кайши на Тайване, сохранению американских баз в Японии и, главное, готовы перевооружить Америку и НАТО».

    В июне 1950 г. Г. Трумэн принял решение большой важности. По существу началась реализация меморандума СНБ-68. 7-му флоту США был отдан приказ занять позицию в проливе, отделяющем Тайвань от материка. Это означало, что Соединенные Штаты при определенном повороте событий готовы принять вооруженное участие в Китае на стороне чанкайшистов.

    Одновременно президент США официально дал обещание предоставить помощь контрреволюционным силам на Филиппинах и в Индокитае. Оплотом американского влияния на азиатском континенте была Южная Корея, целиком зависимая от Соединенных Штатов. Объединение Кореи было приемлемо для США только в виде перехода Северной Кореи под юрисдикцию южнокорейского режима. На выборах весной 1950 г. сторонники Ли Сын Мана получили 48 из 120 мест в южнокорейском парламенте. Тем не менее США, презрев волю южнокорейцев, полностью поддержали Ли Сын Мана — им нужен был покорный режим.

    Будь администрация Г. Трумэна хоть отчасти последовательной в соблюдении буржуазно-демократических принципов, она должна была бы неизбежно прийти к выводу, что в Китае и в Корее она оказалась связанной с политически обреченными фигурами. Но в условиях значительного расширения сферы внешнего влияния, провозглашенного в меморандуме СНБ-68, имперского психоза внутри страны трезвый подход, предполагающий компромисс, с учетом всех обстоятельств стал рассматриваться как отступление, как предательство (так он маккартистами и назывался). Чувствуя твердую американскую поддержку, их сателлиты в Сеуле заняли жесткую позицию в вопросе об объединении страны. В начавшихся боевых действиях в июне 1950 г. они твердо рассчитывали на помощь Вашингтона. Для правых в США нужен был полигон силовой дипломатии. Без начала войны в Корее, утверждал один из помощников Д. Ачесона, осуществление идей СНБ-68 было бы крайне сложным. Возникшее в связи с корейской войной обострение положения на Дальнем Востоке превращало имперские планы из мечтаний экстремистов в конкретную внешнеполитическую повестку дня.

    Идея глобальной вовлеченности лучше всего выражена а следующей фразе СНБ-68: США должны быть готовы «встретить любой новый вызов быстро и без колебаний». При этом географические рамки этого вызова не оговаривались, что и подразумевало его глобальность. И превращение ее в своеобразный плацдарм новой внешнеполитической стратегии Вашингтона.

    На этот раз Джордж Кеннан полагал, что американская элита позабыла о достоинствах переговорного процесса. Он очень опасался невиданной гонки вооружений и милитаризации внешней политики. Попросту говоря, Кеннан уже не верил, что Советский союз представляет собой военную угрозу Западу. В дневнике он пишет: «Проще и безопаснее проигнорировать все попытки анализа процессов которыми охвачен твой противник, легче „нагрузить“ его всеми агрессивными замыслами, даже тогда, когда эти замыслы противоречат друг другу. Анализируя международные проблемы, Америка нуждается в скромности». Но в Вашингтоне это был уже не Кеннан 1946 г., когда его влияние было едва ли не безграничным.

    СНБ-68 был одобрен президентом Трумэном в апреле 1950 г. Президент передал его помощнику по национальной безопасности Роберту Мэрфи. Весь следующий день тот, не пойдя на работу, читал эту директиву. Которая его напугала. «Я сидел дома и читал этот меморандум снова и снова, задавая себе вопрос, как отнесется к нему весь мир? Утверждалось, что мы должны больше расходовать на оборону и резко усилить наши военные позиции».

    Корейская война

    С провозглашением Китайской народной республики «холодная война» пришла в Азию. Победа коммунистов в Китае усилила антикоммунистов в США. Ачесон предвидел эту «атаку примитивов», но поделать ничего не мог. Выступая в январе 1950 г. в Национальном клубе печати, Дин Ачесон, поименовывая союзников США в зоне Тихого океана даже не назвал Корею.Последние американские войска ушли из Южной Кореи. Тумэну сообщили о наступлении войск КНР по пути в Вашингтон. Заместитель государственного секретаря Дин Раск напомнил присутствующим в Белом доме, что войска США на протяжении пяти лет оккупировали Южную Корею и должны нести за нее определенную ответственность. Если коммунисты захватят всю страну, то это будет кинжал, направленный на Японию. 29 июня президент Трумэн сказал, что «мы находимся в состоянии войны». Наступающих северокорейских войск было, по американским оценкам, 90 тысяч человек, южнокорейцев — 25 тысяч, американцев — 10 тысяч. Ноуже в первой декаде июля американский главнокомандующий макартур запросил 30 тыс. американских войск. Конгресс выделил на военные нужды 48,2 млрд. долл. на следующий финансовый год.

    После начала военных действий на Корейском полуострове президент США заявил о распространении действия «доктрины Трумэна» на тихоокеанскую зону. В официальном заявлении правительство Соединенных Штатов сообщило, что готово вооруженными силами «предотвратить любое распространение коммунизма» в Азии». Американское правительство объявило о расширении военной помощи своему французскому союзнику, стремившемуся подавить войну за национальное освобождение в Индокитае, о предоставлении военной помощи реакционному правительству Филиппин, боровшемуся с демократическим движением Хукбалахап. 7-й американский флот получил приказ «предотвратить любое нападение на Тайвань» (то было по существу прямым вмешательством США в гражданскую войну в Китае). Что касается войны в Корее, президент США объявил, что он «приказал воздушным и морским силам осуществить прикрытие войск (южно) корейского правительства и оказать им помощь».

    Уже через два дня после приказа Г. Трумэна о бомбежке северокорейских объектов в Вашингтоне стало ясно, что «стерильные» методы абсолютно неэффективны. 30 июня 1950 г. был отдан приказ послать в Корею американские войска, расположенные на Японских островах. Началась подготовка к созданию корпуса вторжения и в самих США. При этом громогласные заявления о союзнических обязательствах, коллективизме, консультациях и т. п. оказались фикцией. Вашингтон принимал все главные решения без каких бы то ни было консультаций с союзниками и даже без их оповещения. Там, где США попытались прикрыться именем международных организаций, их лицемерие обнажилось сразу же. Американский главнокомандующий генерал Д. Макартур значился как «командующий войсками Объединенных Наций», однако он никогда не получал никаких приказов, кроме приказов Объединенного комитета начальников штабов США, и не знал никакого контроля, кроме того, который исходил из Вашингтона. Даже формальные донесения в ООН, по собственному признанию Д. Макартура, подвергались цензуре госдепартамента и министерства обороны США.

    Соединенные Штаты поставили половину из воевавших против КНДР вооруженных сил (т. е. больше, чем собственная армия южнокорейского режима и контингенты западных союзников), 80% военно-морских, 90% военно-воздушных сил. Весьма беспардонное обращение США с Организацией Объединенных Наций достигло своего апогея, когда военное командование увидело возможность нанести северокорейским войскам серьезный удар. До 17 августа 1950 г. представители США в ООН говорили лишь о помощи южнокорейскому режиму. В этот же день американский представитель У. Остин открыто заявил, что США распространяют свое «политическое планирование» не только на южную, но и на северную часть Корейского полуострова. Из Вашингтона генералу Макартуру было приказано двигаться вперед до тех пор, пока, «по вашему мнению, действия сил, находящихся ныне под вашим командованием, дают oснования верить в возможность успеха». Учитывая солидарность СССР и КНР с КНДР, можно сказать, что это была санкция на действия, чреватые весьма серьезными последствиями.

    Какую цель преследовали США в Корее? Трумэн заявил 4 октября 1952 г.: «Мы сражаемся в Корее для того, чтобы нам не пришлось воевать в Уичите, в Чикаго, в Новом Орлеане или в бухте Сан-Франциско». Так получал грандиозное распространение миф о тотальной «коммунистической угрозе».

    Фантастичность американских умозаключений не нуждается в комментариях. Это был первый случай, когда глобальное распространение политического влияния и сопутствующих политических обязательств США вызвало необходимость в крупномасштабных военных действиях. США пошли на такой шаг, они показали готовность заплатить высокую цену за беспрецедентное расширение зоны своего влияния. В Корее же на самом деле шла гражданская война за объединение Кореи и коммунистическое прикрытие было необходимо Ким Ир Сену для того, чтобы заручиться помощью СССР и КНР.

    В конце 1950 г. китайские войска силою 260 тысяч перешли реку Ялу и вошли в Северную Корею. Война стала приобретать мировые пропорции. Государственный секретарь Ачесон сказал, что «мы не можем нанести китайцам поражение в Корее. Они могут выставить больше солдат, чем мы». В Америке задумались, а что будет, если на помощь корейцам и китайцам придут русские? «За пределами всего, о чем мы думали, стоял советский Союз. „Весьма отрезвляющее соображение“.Угроза большой войны была ближе, чем когда-либо.

    Нижайшей для американцев точкой была по-видимому середина декабря 1950 г. Генерал Маршал назвал это время «нижайшей точкой». 15 марта 1951 г. американцы снова вошли в то, что осталось от Сеула.

    Американское правительство не предполагало, что цена поддержки их южнокорейского сателлита будет столь огромной. Быть может, в Вашингтоне вначале верили в несложную для американцев операцию, сводящуюся по существу к массированной бомбежке. За такие ошибки США были наказаны жестоким образом. Первоначально внутри страны не вызвало массовой оппозиции вмешательство американских вооруженных сил в дела государства, столь отдаленного от американских берегов. Имперская психология, самонадеянная уверенность в праве устанавливать порядок по собственному разумению стали к началу 50-к годов характерной чертой американской национальной действительности. В век торжества идей национального суверенитета США встали на пути революции, расплачиваясь за это жертвами в Корее, а потом во Вьетнаме.

    Корейская война стала своеобразным рубежом в жизни американского общества. На волне имперского угара, считая свою победу в Корее обеспеченной, Соединенные Штаты ранней осенью 1950 г. приняли решение об укреплении своих позиций повсеместно. 12 сентября 1950 г. государственный секретарь США Д. Ачесон поразил английского и французского послов предложением создать западногерманскую армию в составе 10 дивизий». Громкие протесты двух главных союзников по НАТО были напрасны. США демонстративно послали в Европу четыре свои дивизии, подвергли союзников массированному политическому давлению с целью интеграции их сил под американским командованием. В декабре 1950 г. главнокомандующим объединенных натовских сил в Европе стал американский генерал Д. Эйзенхауэр.

    Однако вопреки ожиданиям идеологов и стратегов «холодной войны» конфликт в Корее не принес быстрого успеха. Китайская сторона дала понять, что не потерпит американского военного присутствия на реке Ялу, служащей границей между КНР и КНДР. Были сделаны предложения о начале мирных переговоров. Делегация КНР прибыла в Нью-Йорк 24 ноября 1950 г. для того, чтобы дипломатическим путем предотвратить конфликт. Если бы США стремились к компромиссному решению проблемы, они не должны были упускать такую возможность. Но США не желали возвращаться к «миру равных». Вашингтон сделал ставку не на переговоры, а на силовое решение. Утром 24 ноября, генерал Макартур начал генеральное наступление против северокорейских войск.

    Англия и Франция открыто выразили возмущение. Французское правительство обвинило Вашингтон в том, что Макартур «начал наступление в указанный час с целью сорвать переговоры». Английский журнал «Нью стейтсмен» указал, что Макартур «действовал вопреки всякому здравому смыслу». Делегация КНР покинула Нью-Йорк.

    Китайское руководство однозначно было поставлено перед выбором — ли6о отступить перед американской вседозволенностью, либо оказать помощь попавшему в беду соседу. Корейской Народно-Демократической Республике была оказана как политическая, так и военная помощь, что полностью изменило военную ситуацию. Из атакующей силы войска Макартура превратились в отступающую на юг лавину. С тех пор больше никогда уже в Вашингтоне с официальных трибун не говорили об освобождении столиц «находящихся за железным занавесом держав». В декабре 1950 г. была продемонстрирована ограниченность американской мощи. На пресс-конференции 30 ноября 1950 г. американский президент призвал к всемирной мобилизации против коммунизма. Он заявил, что генералу Макартуру могут быть даны полномочия использовать атомное оружие.

    Предельно напуганные союзники пытались удержать США от опасного шага. Английский премьер-министр Эттли в декабре 1950 г. прибыл в Вашингтон, требуя от президента Трумэна, госсекретаря Ачесона и только что назначенного министра обороны Маршалла гарантий того, что слепая ярость, авантюризм или уязвленная гордость Вашингтона не приведут к применению американскими вооруженными силами атомного оружия. Американская сторона в переговорах с англичанами привела рассуждение, позднее названное «теорией домино». Если американцы уйдут из Кореи, уверял президент Трумэн, «тогда следующими на очереди будут Индокитай, затем Гонконг, потом Малайя». К. Эттли буквально умолял американских руководителей переключиться на более позитивную политику в Азии. Ничто не может быть опаснее, говорил он, чем отчуждение азиатских государств от Запада. На это Д. Ачесон отвечал, что «ослабление Соединенных Штатов было бы определенно более опасным явлением». CША стремились решить вопрос о своем влиянии в освобождавшихся от колониального ига районах отличным от западноевропейских метрополий путем, даже иногда противостоя им.

    Согласно мнению Д. Ачесона, посылка американских войск в Корею «вывела рекомендации меморандума СНБ-68 из сферы теории». Эта война превратила его выводы в цифры военного бюджета, который уже в 1953 г. достиг 52,6 млрд. долл., что было значительным ростом по сравнению с 17,7 млрд. долл. в 1950 г. Расширение американской военной мощи было внушительным: значительно возросла армия; создано тактическое ядерное оружие; еще четыре армейских дивизии были развернуты в Европе (теперь их там насчитывалось шесть); был создан новый реактивный бомбардировщик Б-52; осуществлен взрыв ядерного устройства в октябре 1952 г.; в 1954 г. была испытана водородная «супербомба». Соединенные Штаты увеличили свое заокеанское присутствие — они получили базы в Южной Аравии, Марокко и договорились об их создании в фашистской Испании, начали проводить в жизнь планы по перевооружению Западной Германии. В 1951 г. США, Австралия и Новая Зеландия образовали блок АНЗЮС. Были резко расширены тайные операции ЦРУ.

    Паранойя «холодной войны» заставила Соединенные Штаты ранней осенью 1950 г. принять решение об укреплении своих позиций повсеместно. 12 сентября 1950 г. государственный секретарь США Д. Ачесон поразил английского и французского послов предложением создать западногерманскую армию в составе 10 дивизий. Громкие протесты двух главных союзников по НАТО были напрасны. США демонстративно послали в Европу четыре свои дивизии, подвергли союзников массированному политическому давлению с целью интеграции их сил под американским командованием. В декабре 1950 г. главнокомандующим объединенных натовских сил в Европе стал американский генерал Д. Эйзенхауэр.

    «Холодная война» пришла на грань подлинному конфликту. Согласно чрезвычайному военному плану, утвержденному Объединенным комитетом начальников штабов в октябре 1950 г., стратегические воздушные операции против СССР планировались на шестой день после начала войны. Тяжелые бомбардировщики с базы в штате Мэн сбросят 20 бомб на район Москва-Горький и вернутся в Англию; средние бомбардировщики, базируясь на Лабрадоре, нанесут удар по району Ленинграда 12 бомбами; средние бомбардировщики с английских баз пролетят над побережьем Средиземного моря и, сбросив 52 бомбы на промышленные районы Поволжья и Донецкого бассейна, вернутся на ливийские и египетские аэродромы; средние бомбардировщики с Азорских островов сбросят 15 бомб в районе Кавказа и приземлятся в Саудовской Аравии. Бомбардировщики с Гуама доставят 15 бомб, предназначенных для Владивостока и Иркутска.

    Мир встал на грань самоубийственного ядерного конфликта.

    Особенностью развернутой президентом Трумэном «холодной войны», было отсутствие четких установок в отношении того, насколько далеко пойдет Америка, отстаивая свои интересы. По существу, в ходе наступления генерала Макартура на север от 38-й параллели США оказались перед выбором, либо быть последовательными в реализации своего курса, либо отступить, опасаясь катастрофических последствий. После весьма мучительных колебаний администрация Г. Трумэна решила повернуть вспять. В Корее американцев ждали жертвы, невиданных масштабов, но и они были бы невелики по сравнению с потерями, которые могли бы понести Соединенные Штаты, если бы было принято предложение генерала Макартура о переходе «к открытым действиям» против Китая и России. В качестве первоочередной задачи Макартур провозгласил «воссоединение Кореи», затем — возвращение Чан Кайши на континент. Вот его мнение: «Здесь, в Азии,, коммунистические заговорщики решили сделать ставку на победу в мировом масштабе… Здесь мы ведем борьбу военными средствами, в то время как дипломаты воюют лишь при помощи слов».

    Одним из первых, кто «пришел в ужас» от перевода абстрактных схем в конкретную плоскость, был политический обозреватель У. Липпман: если политика, предлагаемая Д. Макартуром, будет воплощена в жизнь, «то американское правительство ввергнет себя в фантастически сложное положение, связав вопрос о поражении красного Китая в Корее с вопросом об их выживании. Режимы не ведут переговоров о собственном выживании. Подобные вопросы решаются лишь в результате тотальной победы». На эти предложения генерал Брэдли, председатель Объединенного комитета начальников штабов, ответил, что распространение войны на Китай означало бы ведение «не той войны, не в то время, не в том месте, против не того врага». В начале апреля 1951 г. президент Трумэн отверг предложения Макартура о глобализации конфликта. Макартур был отстранен от командования американскими войсками в Корее.

    В конце июня 1951 г. заместитель министра иностранных дел Яков Малик предложил начать мирные переговоры. 10 июля 1951 г. Соединенные Штаты начали переговоры по вопросу о перемирии в Корее.

    Не следует недооценивать значения корейского урока для поведения США в «холодной войне». Под его воздействием определилось общее направление американской политики в мире на ближайшие годы: осуществлять продвижение в глобальных масштабах, допускать конфликты в периферийных зонах, но избегать прямого столкновения с СССР; окружить Советский Союз кольцом своих сателлитов, разместить на их территории базы и воинские контингенты; избегать прямых переговоров с СССР и КНР; игнорировать мнение союзников, укрепить американское главенство в блоках. В начале 50-х годов США приступили к созданию огромного военного потенциала как ядерных, так и обычных вооружений. Именно с тех лет началось военное строительство, ритм которого не ослабевает и в XXI в. Страна, никогда не имевшая крупной армии в мирное время, создала огромную армию и глобальную ядерную стратегию.

    Колоссальная трагедия «холодной войны» подошла к самоубийственному финалу». Две противостоящие друг другу силы получили возможность ответного удара. Противоположный американскому могуществу полюс был создан отказом Советского Союза и ряд восточноевропейских стран войти в зону американского влияния, созданием Советским Союзом собственного атомного оружия, образованием КНР. Теперь США встретили противостояние одновременно на двух фронтах — западноевропейском и азиатском. При всей грандиозности американских ресурсов удержание и расширение зон влияния одновременно в Западной Европе и Китае было сверхзадачей, требовавшей невероятного напряжения сил, огромной концентрации мощи на двух чрезвычайно удаленных друг от друга направлениях.

    Чем стала Америка в ходе этих преобразований? Редактор мемуаров Дж. Форрестола У. Миллис так оценивает итоги деятельности трумэновской администрации: она оставила после себя «колоссально раздутый военный истэблишмент, несоизмеримый ни с чем, что мы имели в мирное время… Администрация Трумэна вызвала к жизни огромную и, очевидно, навсегда созданную военную индустрию, теперь целиком зависящую от правительственных контрактов. Министерство обороны стало, бесспорно, величайшей индустриальной корпорацией в мире; огромные военные корпорации, такие как „Дженерал моторс“, „Дюпон“, лидирующие авиационные концерны заняли монопольные позиции, которые, по-видимому, подняли новые вопросы юридического и конституционного устройства государства». Принципы «изоляционизма» были окончательно похоронены.

    «Холодная война» имела глубокие последствия для американского общества. Американский историк А. Шлезингер справедливо указал, что своими действиями во время корейской войны президент Трумэн «драматически и в опасной степени расширил сферу полномочий будущих президентов, их возможность вовлекать нацию в большие войны». Дипломатия Трумэна — Ачесона требовала от граждан готовности к жертвам во имя «высших интересов страны». Но кто мог точно определить эти интересы? Если «холодная война» была все же войной, то почему же не производилась мобилизация? Если же «холодная война» не была войной, то чем оправдывать нагнетание ненависти и страха в отношении Советского Союза? Если атеистический Советский Союз был непримиримо враждебен христианскому миру, то почему же это всполошило, скажем, не Ватикан в первую очередь?

    Самую высокую цену за истерию «холодной войны», пожалуй, пришлось заплатить американской интеллигенции, для которой период маккартизма, совпавший с годами устремившегося вверх американского влияния, стал временем молчания, годами моральной и интеллектуальной деградации.







     


    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх