Глава 3

БЫЛИ ЛИ КОНФЛИКТЫ МЕЖДУ БЕЛОРУСАМИ И РУССКИМИ

В советские времена история взаимоотношений двух народов, особенно на межгосударственном уровне, традиционно подавалась в идиллически-пасторальных тонах. Официальная трактовка этих отношений не дает даже малейшей лазейки для сомнений. Все расставлено по полочкам, на все вопросы даны ответы.

Поверхностное знание прошлого сыграло злую шутку с окружением российского президента Бориса Ельцина, когда после подписания соглашения между странами Содружества о возвращении культурных ценностей белорусская делегация получила в подарок старинную картину с эпизодом боя под Оршей 8 сентября 1514 года. Дарившие простодушно полагали, что если на полотне изображено русское воинство, бьющееся с иноземцами, и дело происходило под Оршей, то белорусы наверняка воевали на стороне русских. Увы, белорусские земли тогда входили в состав Литовского княжества, и белорусские боевые дружины 8 сентября 1514 года сильно «накостыляли» москалям, одержав над ними победу. Московский князь Шуйский получил сильнейшую «конфузию» и вынужден был отдать приказ о ретираде.

Казус с передачей картины немало позабавил знатоков истории. Сей случай даже выплеснулся на страницы прессы, в том числе и российской. Можно себе представить, с каким удовольствием злорадствовали по этому поводу близкие к Белорусскому народному фронту периодические издания.

Впрочем, в подобные ловушки и по сей день попадают многие государственные мужи новой России, имеющие весьма смутное представление об истории взаимоотношений белорусского и русского народов. Ее трактовка в школах и вузах напоминала езду в трамвае – все по одному и тому же маршруту, проложенному казенной учебной программой и скучным донельзя учебником, этими двумя рельсами учебного процесса. Каждая формулировка получила высочайшее одобрение, спорные эпизоды были выпрямлены и упрощены, в оборот запущены идеологически выверенные толкования. Сверхзадача – убедить, что между русскими и белорусами никогда не было ни разногласий, ни трений, не говоря уже о военных столкновениях.

В этом убеждено абсолютное большинство нынешнего поколения. Попробуйте сказать что-то противоположное – никто не поверит. Сразу обвинят в антипатриотизме, отсутствии любви к Родине.

А что такое патриотизм, любовь к отчизне? Заверения в глубоких чувствах? Торжественные клятвы? Вслух провозглашенные новобранцем с листа слова военной присяги? А может, есть патриотизм, так сказать, фразеологический? Воплощенный в неисчислимых школьных сочинениях, газетных публикациях? Или сентиментальный? Сейчас в чиновничье-бюрократической среде признаком демократической приверженности является провозглашение третьего тоста: «За Россию!» Слащаво-приторные призывы за возрождение России звучат на всех углах.

Кто больший патриот: сатирик Гоголь, который беспощадно выкорчевывал пороки российского крепостничества и изобличал закостеневшие нравы, или сотни тысяч его добропорядочных современников, млевших от радостного осознания чистоты своих верноподданнических чувств к вере, царю и отечеству? Мудр академик Д. Лихачев: если родители замечают в своих детях не только хорошее, то делают это исключительно ради того, чтобы дети стали лучше.

В 1987 году, когда власти Ленинграда, вопреки своим обещаниям, ночью все же разрушили гостиницу «Англетер», в которой когда-то покончил с собой Сергей Есенин, тысячи молодых горожан высыпали на улицы с протестом. «Нам не нужна копия Родины, нам нужна сама Родина!» – такие плакаты несли на Исаакиевской площади. Это был ответ тем, кто пытался успокоить молодежь обещаниями, что фасад гостиницы будет восстановлен таким же, каким он был.

«Нам не нужна копия Родины, нам нужна сама Родина!» Вдумайтесь в эти слова. По аналогии можно воскликнуть: нам не нужны версии истории, выгодные власть предержащим, нам нужна подлинная история. Но есть ли историки в России? А в Белоруссии? В других странах Содружества, входивших в СССР в качестве союзных республик?

Наверное, пока еще нет. В советское время функции историков выполняли партийные чиновники. Они излагали прошлое, выполняя социальный заказ режима. Излагали, как правило, одномерно, оценивая прошлое с точки зрения идеологических догм своего времени. Исторические деятели представали иконоподобно, без свойственных каждому человеку колебаний, слабостей. Забывалась прописная истина: нынешнее – это последний день прошлого. Стремясь в будущее, мы сами становимся прошлым. Уроком для своих наследников.

Главный урок такой: нет ни одного учебника, который отвечал бы требованиям сегодняшнего дня, излагал бы события прошлого с точки зрения разных исторических школ. Преподавание истории как в Белоруссии, так и в России – настоящая проблема. Прошлое, в том числе и взаимоотношения двух народов – русского и белорусского – было не таким идиллическим, как излагалось в старых учебниках, и потому активно пересматривается в Варшаве, Вильнюсе и вот теперь под влиянием новейших исследований и в Минске. Все больше публикаций, научных семинаров и симпозиумов, где отношения Москвы и Минска предстают не такими уж ровными и гладкими, и даже известные хрестоматийные события подаются в нетрадиционном ключе. При этом ссылаются на замалчиваемые при коммунистах древние книги и архивные документы, недоступные в прошлом для исследователей.

Официальная точка зрения на истоки белорусского этноса не претерпела пока существенных изменений. В учебных программах средней и высшей школы республики неизменным остается тезис о том, что предками белорусов были восточнославянские племена кривичей, дреговичей и радимичей. В первой половине IХ века на землях дреговичей и полочан возникли Туровское и Полоцкое княжества. Это были первые государственные образования на нынешней территории Белоруссии. Не отрицается общеизвестный научный факт и относительно того, что оба княжества входили в состав Киевской Руси.

Дискуссии ведутся вокруг того, каким образом Туров и Полоцк были включены в могущественное феодальное государство с центром в Киеве. Добровольно или принудительно? Путем установления родственных связей между князьями или с помощью огня и меча? Говоря об обоих вариантах вхождения в Киевскую Русь, молодые белорусские исследователи тем не менее осуждают второй путь: в те дикие времена князь шел на князя, даже близкие родственники враждовали между собой, и вообще нравы были весьма жестокими. Хотя в ином споре нет-нет да и бросят камешек в огород соседа: мол, Туров и особенно Полоцк были богатыми городами, занимали выгодное положение на торговых путях из варяг в греки, вот и разгорелись аппетиты у старшего братца.

Но это, походя, как бы в шутку. В учебниках по-прежнему сохраняется тезис о том, что белорусы, украинцы и русские в IХ – ХI веках составляли единую древнерусскую народность с общим языком, культурой и обычаями. Общим наследием трех братских народов называются выдающиеся памятники культуры и истории Киевской Руси – поэмы «Слово о полку Игореве» и «Повесть временных лет».

Учебники сохраняют прежние формулировки причин распада Киевской Руси на отдельные княжества. В традиционном ключе излагается борьба с монголо-татарским нашествием, немецкими и шведскими завоевателями, в результате чего обособленные княжества ослабли, чем не преминули воспользоваться литовские князья, которые в ХIII – ХIV веках подчинили себе западные земли Древней Руси, образовав Великое княжество Литовское.

В научных же кругах и народофронтовской прессе сначала робко, а затем все смелее зазвучали голоса, отрицающие историческую близость русского, украинского и белорусского народов. Пока эта тема не выходит за рамки узких научных дискуссий, она не имеет широкого размаха и, похоже, большого числа сторонников. Публикации проходят в малотиражных изданиях на белорусском языке и массовой аудитории не имеют.

Утверждается, например, что древнерусского народа вообще не было. Его придумали российские историки. К терминам «древнерусский народ», «единый русский народ» они обращались, когда возникала необходимость оправдать имперскую политику Москвы. В прошлые века, оправдывая экспансию и господство над белорусами и украинцами, эти историки истово пропагандировали концепцию существования «трех племен единого русского народа – великоросов, малоросов и белорусов».

В советский период, когда белорусский и украинский народы юридически получили свою государственность, эта концепция была приспособлена к новым условиям. Она трансформировалась в тезис о существовании «древнерусской народности как колыбели трех братских народов», которые вскоре должны были, согласно коммунистической доктрине, слиться в «новую общность», что по сути означало ассимиляцию.

А что же было на самом деле?

По мнению современного белорусского историка Сергея Тарасова (сборник «100 вопросов и ответов из истории Белоруссии», Минск, 1993 год, издание газеты «Звязда», в 1917-1991 годах являвшейся органом ЦК Компартии Белоруссии), когда-то, с VII – VI столетий до рождения Христова, земли Восточной Европы были заселены разными народами: на территории современной Белоруссии проживали балты, Украины – скифо-сарматы, России (от Каспия по Волге до Карелии) – угро-финны.

В VII – VI веках до рождения Христова на эти пространства со своей прародины в Висло-Одерском междуречье и западном Белорусском Полесье пришли славяне. Результатом их смешения с местным населением стало зарождение новых народов – белорусов, украинцев, русских. В зависимости от того, с кем сливались славяне, формировались и новые языки, традиции, менталитет.

Сергей Тарасов считает, что на этнической территории Белоруссии расселилось несколько славянских племен: кривичи (Витебская, Смоленская, Виленская, частично Невельская области), дреговичи (центральная Белоруссия и северное Полесье), родимичи (Могилевская, Гомельская, западная часть Брянской области). Объединившись, кривичи и дреговичи в Х веке создали могучую державу – Полоцкое княжество, ставшее ядром белорусской нации.

Следовательно, исходя из этой логики, то, что некоторыми называется «древнерусское государство», строго говоря, никогда не существовало. Многочисленные попытки князя Владимира в конце Х века оружием объединить все восточнославянские земли в конце концов потерпели неудачу. Полоцкая земля в острой борьбе отстояла свою независимость.

По мнению специалистов из Академии наук Белоруссии, ничего нового в этой версии нет. Белорусы, помнящие немецко-фашистскую оккупацию, знают, что оккупационная пресса в 1941-1944 годах тоже много писала о так называемой «кривской» теории одного из деятелей Белорусской Народной Республики двадцатых годов В. Ластовского, согласно которой между белорусами и русскими нет этнического родства. Белорусы по антропологическому типу относятся к арийцам – западноевропейцам, утверждал В. Ластовский, а русские, в особенности великоросы, являются ассимилированными монголами.

Эта теория имела широкое хождение в 1918 году. Пресса Рады Белорусской Народной Республики (БНР), а это 14 газет, развернула тогда массированную кампанию по обработке общественного мнения белорусов, трубя о том, что их истоки вовсе не в древнерусских племенах, а в западных арийцах. В период оккупации 1941-1944 годов эта теория была эксгумирована и вновь запущена и оборот, ставя целью вбить клин между белорусским и русским народами. Нынешние молодые сторонники арийского происхождения приводят в ее пользу потрясающий аргумент: по плану освоения новых территорий на востоке, разработанному Гитлером и его окружением, белорусы не подлежали истреблению, как другие «неполноценные» народы. Белорусы вполне подходили для дальнейшего существования на своей земле, правда, после онемечивания.

В 1993 году академическое издательство «Навука i тэхнiка» («Наука итехника») выпустило подготовленную Обществом белорусского языка имени Франтишека Скорины книгу Я. Найдюка и И. Косяка «Белоруссия вчера и сегодня. Популярный очерк из истории Белоруссии».

Из предисловия узнаем, что в годы оккупации Белоруссии немцами эта книжица пользовалась статусом школьного учебника для детей белорусов. Толкование происхождения белорусского народа здесь прелюбопытнейшее. Цитирую: «Откуда взялись люди на белорусских землях – наука не дает нам ответа. Судя однако по расовому происхождению жителей, можно сделать некоторые выводы. Жителями белорусских земель в абсолютном большинстве являются белорусы, относящиеся к семье народов славянских, арийского происхождения. Родиной арийцев одни ученые считают современную Персию за Каспийским морем в южной Азии, которая якобы вообще была местом появления первого человека, а некоторые ученые утверждают, что родиной арийцев была Германия. Немецкий же ученый Поше утверждает, что родиной арийцев была Белоруссия, главным образом Минщина и Пинщина. Если так было, как говорит Поше, то можно полагать, что арийская раса возникла из тех народов, которые жили в нашем краю и в соседних в эпоху неолита… Необходимо знать, что название «арийцы» происходит от санскритского слова «агуа», что обозначает господин, властитель. В противоположность арийцам, народы других рас называются в Индии «даса» (невольники, подданные), или «апагуа» – не арийцы, не властелины…»

Многое в истории никогда не перестанет интересовать нас. Исследователи разных времен пытались объяснить происхождение термина «Белая Русь». Но достоверных ответов, с которыми бы все согласились, нет. Не появились новые версии и в посткоммунистическое время. Историки новой волны – и те, кто откровенно ориентируется на Запад, и те, кто называет себя независимыми, – не опровергают пока результатов старой школы исследователей, согласно которым название «Белая Русь» применительно к нынешней территории республики сложилось лишь в прошлом веке. Не подвергаются пересмотру ихрестоматийные положения белорусской исторической науки о том, что первоначально, в ХI – ХII веках, «Белой Русью» называли только Суздальские земли, затем название распространилось на Московскую Русь, а позже – в ХIV- ХVI веках – сдвинулось к западу – Смоленску, Полоцку и Витебску, где и закрепилось.

Тайна названия страны, безусловно, не оставляет белорусов равнодушными. Обретение независимости в значительной мере способствовало подъему национального самосознания, пробуждению интереса к своей древней и современной истории. Из многочисленных дискуссий, проведенных прессой республики с участием историков, этнографов, филологов, краеведов, рядовых граждан, вырисовывается несколько версий. В обобщенном виде их можно сформулировать следующим образом.

Одежная. Согласно этой версии, Белоруссия получила свое название от цвета белой, полотняной одежды, которую носило население. Исстари здесь выращивают лен. Термин «Белая Русь» связывают также с цветом волос белорусов. Они тоже льняные, светлые.

«Чистая». То есть незанятая, свободная, независимая. Название возникло потому, что сюда не докатились монголо-татарские орды. Да и Литва еще не успела покорить эти земли.

Религиозная. В основу этой версии легло предположение о том, что Белая Русь обозначала земли с христианами «греческой веры» в отличие от Черной Руси, где держалось «поганство» (язычество).

Версии, обсуждаемые молодыми исследователями, не входят в противоречие со взглядами, выдвигавшимися учеными коммунистической эпохи. И те осторожничали в объяснении происхождения названия Белоруссии, не отдавая предпочтения ни одной из гипотез. Новые историки, кажется, больше склоняются в пользу разницы религиозного состояния населения, имея в виду,что христианизация людей здесь началась одновременно с крещением киевлян, и к ХII веку православие имело в Белой Руси почти двухвековую историю.

В государственных учебных программах остался без изменения тезис, согласно которому Белоруссия, становившаяся объектом нападения и оккупации со стороны различных завоевателей, с помощью своих русских братьев в конце концов избавлялась от иностранного господства. Акогда требовалось, белорусский народ приходил на помощь соседям.

В качестве примеров приводятся битвы на Калке, в Диком поле на Синей Воде и, конечно, знаменитое сражение на Куликовом поле.

В 1223 году на реке Калке сошлись на свой первый крупный бой русские и татары. Русские дружины выступали в этой битве в союзе с половцами. Как известно, сражение закончилось неудачно для объединенных сил русских княжеств, которые потерпели полный разгром. Поражение на Калке послужило прологом к нашествию Батыя на Русь.

В исторической литературе, выходившей в Белоруссии и касавшейся этого периода, всегда подчеркивался факт: в трагической битве на Калке участвовали и белорусские отряды. В древних летописях среди погибших на Калке князей упоминается имя несвижского (Несвиж – ныне районный центр в Минской области) князя Юрия. И хотя хроники не сохранили имен других белорусских князей, исследователи полагают, что Юрий был не единственным среди погибших.

Участие белорусских отрядов в битве на Калке приводилось в качестве примера, подтверждавшего давность и прочность родственных уз, связывавших два братских народа. Ревизии этого положения в серьезной научной литературе, а также в школьных и вузовских учебниках по истории Белоруссии пока нет, но в периодике нет-нетда и промелькнет сенсационный «особый взгляд», отличающийся нетрадиционной оценкой давнишнего исторического события. Русские князья, мол, сами спровоцировали татар, а поражение – неизбежная расплата за коварство и вероломство. В более привлекательном свете предстают противники русских дружин – татары. Они ведь имели формальное право предать мечу и огню все белорусские земли в отместку за участие в битве на Калке на стороне русских. Батый сжег почти все русские земли, разрушил Киев, утопил в крови галицкие и волынские княжества, опустошил Венгрию, Малопольшу и Силезию, но на белорусские земли не пошел.

А момент, между прочим, был удобный. В тяжкий год, когда под топотом копыт татарских полчищ стонала русская земля, на западе ливонские меченосцы объединились с прусскими крестоносцами и образовали Тевтонский орден, который не скрывал своих притязаний на литовские, а потом польские и белорусские земли. Белорусские отряды не могли бы противостоять сразу двум врагам одновременно.

Однако Батый не двинул свои орды на белорусские земли. Какое благородство, в отличие от коварных русских, которые заманили простодушного несвижского князя Юрия, ставшего невинной жертвой плетущих хитроумные интриги соседей! Выходит, и поворот Батыя с древнего селигерского пути, по которому татарские полчища двигались к Великому Новгороду, тоже проявление благородства хана, а не результат непогоды, закрывшей дороги? Официальная точка зрения относительно того, почему Батый не пошел на белорусские земли, разделялась большинством ученых. Она объяснялась непроходимостью белорусских лесов и болот для татарской конницы, привыкшей к степным просторам.

Белоруссия никогда не подчинялась Золотой Орде, никогда не знала азиатской неволи. Термины «монголо-татарское нашествие», «монголо-татарское иго», «домонгольский период» к Белоруссии не имеют никакого отношения. Здесь, в отличие от русских земель, которые 240 лет входили в состав Золотой Орды, естественный процесс исторического развития не нарушался, благодаря чему еще столетиями жило вече – институт средневековой демократии, в то время как в Московском государстве господствовала азиатская деспотия.

По-новому, хотя и робко, трактуется разгром татар на Синей Воде в 1362 году. До недавнего времени незыблемым был постулат о том, что белорусы, литовцы и украинцы оказали братскую помощь томящемуся под монголо-татарским игом русскому народу. Победа на Синей Воде отняла у татар Подолье, считавшееся житницей восточно-славянского юга.

Отняла – в чью пользу? Над этим вопросом почему-то раньше не задумывались. Раз братки-белорусы оказали братскую помощь, значит, она пошла во благо русским.

Но ведь русские земли тогда были завоеваны Ордой. И русские отряды входили в состав татарских, говоря современным языком, вооруженных сил. Следовательно, в Диком поле на Синей Воде белорусы заодно с литовцами и украинцами колошматили русских братьев?

Этот факт белорусская советская историография старательно замалчивала. И вот сейчас он является козырем в руках тех, кто доказывает, будто в белорусско-русских отношениях не все шло гладко. Да, славянская житница Подолье была отнята у татар. У татар или у русских? И второй вопрос: отнята-то отнята, а к кому присоединена? К кому шло присоединение русских княжеств: Киевского, отбитого в 1365 году, Мстиславского, Торопецкого, Брянского, Трубчевского, Новгород-Северского, Путивльского и прочая, и прочая?

Отбитые русские земли присоединило к себе Великое княжество Литовское, кровно заинтересованное в разгроме Москвы или хотя бы в ее военном ослаблении. Когда Великое княжество Литовское нацелилось на Смоленск, стало ясно: Литва и Москва неминуемо двигались к столкновению. К 1380 году – году Куликовской битвы – враждебность сторон уже имела достаточную историю. Белорусские советские историки не любили вспоминать о том, что в 1368 и 1370 годах вооруженные отряды Великого княжества Литовского провели успешные походы на Московское княжество, дважды разрушали его столицу и осаждали Кремль. А Великое княжество Литовское было, как подчеркивают нынешние исследователи, государством белорусско-литовским.

Многие историки, и не только прозападной ориентации, считают это время золотым веком белорусской нации. Почти два столетия – ХIII и ХIV – в развитии Великого княжества Литовского преобладало белорусское начало. Государственным языком этой державы был белорусский – русский, как его тогда называли. Русское население, в свою очередь, величало всех выходцев из Великого княжества Литовского литвинами – независимо от того, был ли это белорус, украинец или жмудин. Литвином, например, в Москве называли знаменитого белорусского просветителя, гравера-печатника Петра Мстиславца, который переехал в Русское государство. Литовским войском, а то и литвой называли на Руси вооруженные силы Великого княжества. Впрочем, для белорусов все русские из Московской Руси были «московитами», «москалями».

Белорусский язык был не только языком великокняжеского двора и канцелярии, но и языком всей феодальной знати. На белорусском языке были составлены и изданы главные государственные документы, своды законов: Вислицкий статут 1423-1438 годов, Судебник Казимира Ягайловича 1468 года, Статуты 1529, 1566 и 1588 годов, Трибунал 1586 года. Лишь с конца ХVII века белорусский язык постепенно стал вытесняться из официального делопроизводства. И сменился белорусский язык не литовским, а польским.

Кстати, Статуты Великого княжества Литовского 1529, 1566 и особенно 1588 годов – это, по сути, первая белорусская Конституция. В Статутах предусматривалась уголовная ответственность шляхтича за убийство простого человека, провозглашалась идея веротерпимости, запрещалась передача свободного человека за долги или преступления в неволю, ограничивалось наказание несовершеннолетних (до 16 лет). Статут 1588 года переводился на другие европейские языки. В нем впервые провозглашалось верховенство права.

Образование Великого княжества Литовского связывают с именем Миндовга, который был первым объединителем белорусских и некоторых литовских земель в единое государство. Князь Миндовг для Белоруссии и Литвы по значимости примерно то же, что князь Александр Невский для России. Героический склад личности Миндовга, его крупный государственный ум и громкие дела стали темой художественно-исторических изысканий молодых белорусских писателей, создавших за годы горбачевской перестройки и последовавшей затем суверенности Белоруссии горы литературы об этом легендарном человеке, чья активная политическая и военная деятельность продолжалась почти полвека. Поскольку достоверных сведений о нем сохранилось мало, то все авторы изображают его «облитовившимся» белорусом из династии полоцких князей. Кто он был на самом деле, откуда пришел в белорусский город Новогрудок и в каком качестве, почему сделал Новогрудок столицей новообразованного государства, неизвестно. Тем не менее интерес к личности Миндовга, происхождение и насильственная смерть которого теряются в глубине веков и до сих пор не раскрыты ни литовскими, ни иными европейскими учеными, в центре внимания белорусских писателей, поэтов, драматургов, художников, особенно выходцев из западных областей республики, где проживает много католического населения. Такая завидная приверженность своему герою отчасти объясняется и тем, что Миндовг, будучи православным, переменил веру и принял католичество.

В состав Великого княжества Литовского входили огромные территории Восточной Европы. Это была настоящая империя, границы которой простирались от Балтийского до Черного моря. Под протекторатом княжества находились Новгород Великий, Псков и Рязань. Оно претендовало на лидерство в славянском мире. Белорусские земли составляли основу его экономического и военного могущества.

Эпоха Миндовга привлекает художественную интеллигенцию потому, что при нем была разработана первая государственная символика белорусов – герб «Погоня», представляющая всадника с поднятым мечом. В основу герба Миндовг положил глубоко народный символ «Погоня», который в широком смысле обозначал всеобщее ополчение, призыв на войну или набег. В годы советской власти этот символ в Белоруссии был запрещен, он отождествлялся с националистическими силами, ориентирующимися на Запад и враждебно относящимися к Москве. Уместно будет сказать, что немцы в годы оккупации Белоруссии разрешили возродить этот герб, и он появился на флагах фашистских пособников. Реанимация «Погони» в последние годы существования БССР была чревата крупными общественно-политическими потрясениями, конфликтами между руководством правившей компартии и нарождавшейся оппозицией.

Обращает на себя внимание – нет, не переоценка роли Куликовской битвы, которая предрешила конец монголо-татарского гнета на русских землях и послужила началом становления сильной Московской державы, а как бы это правильнее сказать… дополнительная информация к размышлению. До переоценки, судя по всему, дело еще не дошло, а вот новых сведений сообщается довольно много. Какой характер они имеют и на что направлены, можно легко догадаться. Впрочем, рубрики публикаций вполне безобидные: «Без белых пятен истории», «Начистоту о прошлом» и т. д.

Итак, 8 сентября 1380 года. Куликово поле. В жестокой сече сошлись две стены – русские воины под началом московского князя Дмитрия Донского и ордынцы хана Мамая. Победил Дмитрий Донской, введя в критический момент боя засадный полк, укрытый в зеленой дубраве.

Ба, да неужто Мамай, опытнейший полководец, не проигравший дотоле ни одного сражения, позволил так легко обойти себя? Неужели он потерял всю свою осторожность, весь свой боевой опыт, что не удосужился иметь в резерве некую боевую единицу, и, словно неопытный мальчишка, двинул в сечу все свое наличное войско? Так ли уж ему не было чего противопоставить внезапно появившемуся засадному полку Дмитрия Донского?

Оказывается, в резерве у Мамая было 8-тысячное войско – на всякий непредвиденный случай. Но в критический момент боя его не оказалось в нужном месте. Резервное войско Мамая находилось в 20 верстах от Куликова поля. Это войско было белорусско-литовское.

Ты уже озадачен, читатель? Как, разве возможно такое – белорусы, братья русских по крови и вере, готовились сражаться против своих? Это ложь, клевета, фальсификация истории.

Наоборот, в недавних исследованиях и даже в школьных учебниках подчеркивалось: на Куликовом поле бок о бок с русскими рубились белорусы. В передовом полку храбро сражалась белорусская дружина Глеба Друцкого (Друцк – старинный белорусский город, сохранился по сей день),полк правой руки возглавлял полоцкий князь Андрей. Полочане дрались храбро, отчаянно.

Откуда же взялся миф о 8-тысячном белорусско-литовском войске, которое выступило на стороне Мамая и которое хан держал в резерве для решающего момента боя? Увы, это не миф.

Такое войско численностью 7-8 тысяч человек действительно было. В белорусской советской историографии оно называлось нейтрально – войско Ягайло. Ягайло с 1377 года сидел на виленском троне Великого княжества Литовского, которое к тому времени разделилось на две половины: Виленскую и Трокскую. Приняв великокняжеский венец, Ягайло возглавил Виленскую половину и продолжил политику военного давления на Москву. Как отмечалось выше, отец Ягайло, Ольгерд, в 1368 и 1370 годах провел успешные походы на Московское княжество, разрушил столицу, брал в кольцо Кремль, каменные стены которого, однако, выдержали осаду.

«Войско Ягайло» – такая формулировка устраивала всех. И против исторической правды не грешили, и невыгодную ситуацию своим именем не называли. Детализацию могли бы расценить как проявление национализма и недружественный акт по отношению к Москве. Стыдливое умолчание этого инцидента белорусскими советскими историками вплоть до восьмидесятых годов, придирчивое просеивание прошлого сквозь густое сито тогдашних идеологических установок, безжалостное вымарывание цензурой всего, что хоть в какой-то мере могло повредить создаваемому представлению о белорусско-российских отношениях, используется в своих целях современными национал-радикалами. Известные в общем-то факты выдаются за откровения, за новое слово в исторической науке. Таковы, к сожалению, плоды излишней осмотрительности и боязни касаться сложных и противоречивых проблем прошлого.

Настроенный враждебно по отношению к Москве, Ягайло принял предложение Мамая стать его союзником. И двинул свое войско к Куликову полю. Расположись хоругви Ягайло напротив русского засадного полка, и еще неизвестно, с каким результатом закончилась бы Куликовская битва. Засадный полк – главная козырная карта Дмитрия Донского – был бы скован белорусско-литовскими конными отрядами и не появился бы внезапно в решающий момент на решающем участке боя. Но войско, которое вел сам Ягайло, не пришло вовремя к месту, где его ждал терпящий поражение Мамай.

В немногочисленных научных работах советского периода – в основном, аспирантских – делались попытки объяснить факт неучастия войск Ягайло в Куликовской битве на стороне татар исключительно единственной причиной – религиозной. Белорусы, составлявшие большинство в хоругвях Ягайло, были православными и не желали рубиться с единоверцами. Великий князь, чувствуяэти настроения, опасался, что насильно приведенные им отряды могут разбежаться или перейти на сторону Дмитрия Донского. Потому, мол, и не торопился к месту сечи, выжидал.

Один и тот же исторический факт можно трактовать по-разному. Чудом пробивавшие цензурные преграды и упрямое нежелание научных институтов углубляться в детализацию событий пятивековой давности (основное внимание историков было сосредоточено на изучении современности и особенно деятельности Компартии Белоруссии), некоторые исследователи в неиздаваемых диссертациях обосновывали нежелание белорусов участвовать в битве против русских крайне медленным продвижением к месту боя. Нынешние беллетристы и публицисты утверждают: Ягайло не хватило одного перехода, чтобы соединиться с Мамаем. Войска находились в пути десять дней, до соединения с татарами оставалось 20 верст, и Ягайло решил дать своим хоругвям передохнуть, чтобы изумить хана свежим и бодрым видом своего воинства. Пока войско Ягайло отдыхало, в двадцати верстах разгорелся бой.

Странный поступок, что ни говорите. Почему все-таки опоздал Ягайло, никто не знает. Высказывают одни предположения – в зависимости отполитических и этнических пристрастий.

Но семя сомнений посеяно. В тончайших научных нюансах широкая публика не очень разбирается, из ведущихся дискуссий ей запомнилось лишь, что Белоруссия не всегда была на стороне России, что даже о Куликовом поле говорили не всю правду. Впрочем, что такое Куликово поле? Это факт российской истории. У белорусов есть свое «Куликово поле», которое «коммуняки» всячески замалчивали, роль которого принижали и умаляли. Мол, Москва, управляя Белоруссией, предписывала ее поэтам и ученым восхищаться только фактами российской истории.

Такого количества романов, поэм, спектаклей, произведений живописи, которое появилось в Белоруссии о Грюнвальде, не было, наверное, вовсем мире с 1410 года, когда белорусы, литовцы и поляки совместными усилиями разгромили рыцарей Тевтонского ордена. Белоруссия и Литва еще при Миндовге испытывали давление ордена. Необходимость противостояния ему привела в 1325 году Великое княжество Литовское к союзу с Польшей. За 1345-1377 годы, например, Белоруссии и Литве пришлось отбивать стонемецких походов и сорок два раза объявлять Погоню – для ответных походов на крестоносцев.

Великая война с «крыжаками» («крестоносцами») закончилась их полным разгромом в битве под деревней Грюнвальд 15 июля 1410 года. В сражении участвовали хоругви со всех белорусских земель и княжеств. Не было в Белоруссии ни одной деревни, ни одного города, которые не выставили бы воинов для этой судьбоносной битвы. Не много было подобных побед в истории человечества, подчеркивают ее нынешние знатоки. После нее в течение пяти столетий, вплоть до 1914 года, на земли Белоруссии и Литвы не ступала нога вооруженного немца. Но в 1914 году Белоруссия входила в состав Российской империи и не имела былой самостоятельности.

В Европе Грюнвальдская битва имеет богатую историографию. Грюнвальд вывел Великое княжество Литовское и Польшу в число могущественных государств, с которыми считался весь мир. Как бы наверстывая упущенное, обращаются к давно минувшим дням ратной славы предков нынешние белорусские историки и этнографы, писатели и кинорежиссеры. Интерес в исследовании своего прошлого заметно качнулся от фактов российской истории к фактам западной, куда Белоруссия была интегрирована вплоть до конца ХVIII века.

Кстати, это обстоятельство – более чем пятивековое пребывание Белоруссии в западном мире – ныне как-то не учитывается в Москве. Полагают, что Белоруссия всегда была в составе России. Однако это не так. Российский период ее истории чуть больше двух веков. Наверное, все жебыли перекосы в исследовании прошлого белорусов: Москва советская, да и царская, весьма подозрительно относилась к попыткам обращения к западному периоду жизни белорусов, решительно пресекала научные и художественно-публицистические изыскания в этой области.

Но ведь пять веков жизни большого народа просто так не вычеркнешь. Не думаю, что весь чиновничье-бюрократический аппарат центральных советских органов знал об этих пяти веках. Скорее всего, срабатывал стереотип – противодействовать увлечению Западом. Да и русские переселенцы, слабо знающие историю Белоруссии, настораживались, когда сталкивались с проявлениями нездорового, на их взгляд, интереса коренного населения к своему дороссийскому прошлому, создавая соответствующее мнение в Москве о националистических тенденциях в республике.

От фактов, известных всему миру, никуда не уйдешь. Можно, конечно, их замалчивать, но отэтого они не перестанут быть фактами. Более того, будут еще более притягательными – запретный плод сладок.

Во все годы существования Советской Белоруссии было строго-настрого запрещено упоминать о военном столкновении белорусов с русскими под Оршей, которое случилось 8 сентября 1514 года. Этот факт не нашел отражения даже в художественно-исторической литературе, несмотря на то что о нем весьма подробно рассказано в «Истории России с древнейших времен» С. Соловьева. Тогдашним идеологам Белоруссии было, наверное, спокойно жить: запретили и делу конец. Никаких проблем. Но ведь не додумались жев суверенном Татарстане запретить Пушкина. Помните: «Иль башку с широких плеч у татарина отсечь». Или, скажем, русские народные былины, где образы татар даны не в самом приятном для них свете? История есть история, она бывает только такой, какой была.

Не было, пожалуй, в 1994 году в Белоруссии даже маленькой районной газеты, которая бы не поместила сообщение о том, что Белорусский народный фронт и находившееся под его опекой Белорусское объединение войсковцев объявили 8 сентября «днем белорусской военной славы». Дата, приуроченная ко дню победы белорусов над «москалями» под Оршей в 1514 году. Малозначительный эпизод междоусобной борьбы почти пятисотлетней давности вдруг приобрел огромную популярность и начал восприниматься с помощью прессыкак выдающееся событие в истории борьбы белорусского народа за свою независимость. Обозначили бы его в свое время в учебниках, никто бы в 1994 году особого внимания не обратил.

Посольство Российской Федерации в Белоруссии считало «день белорусской военной славы» политическим фарсом, а посол И. Сапрыкин, выступая по российскому телевидению в программе «Как жить дальше», заявил, что использование этого малозначительного эпизода нагнетает среди белорусской общественности антирусские и антироссийские настроения. Впервые этот день отмечали 8 сентября 1992 года, а на следующий год белорусское правительство выступило с заявлением, в котором осуждалось этомероприятие. Минский горисполком запретил политическую манифестацию, назначенную на 8 сентября 1993 года. Правда, против проведения «культурного» мероприятия в связисэтой датой не возражал.

Что жепроизошло 8 сентября 1514 года? Московский великий князь Василий пошел войной на литовские земли, в состав которых тогда входили и белорусские. Московское и белорусско-литовское войско встретились под Оршей. По описанию С. Соловьева, который опирался на иностранные источники, у московских воевод было 80 тысяч воинов, у князя Константина Острожского, предводителя белорусов – не более 30 тысяч. Московские воеводы перешли на левый берег Днепра у Орши и здесь решили дожидаться неприятеля, не препятствуя ему переправляться через реку. Первыми нападение начали русские. Бой проходил с переменным успехом, пока войско Острожского не применило хитрость, намеренно обратившись в бегство. Москвитяне бросились преследовать отступавших ипопали под огонь пушек, искусно спрятанных Острожским. Страшный залп смял преследовавших. Разгром москвитян был полный: в плен попали все 8 воевод, река Кропивна между Оршей и Дубровно запрудилась телами русских, которые в бегстве бросались в воду с крутых берегов. Потери москвитян оценивались в 30 тысяч человек только убитыми.

По московским источникам, причиной разгрома была несогласованность между русскими воеводами. «Острожский сначала занимал Челяднина мирными предложениями, – пишет С. Соловьев, – а потом внезапно напал на его войско; первый вступил в битву князь Михайло Голица, а Челяднин из зависти не помог ему; потом литовцы напали на самого Челяднина, и тогда Голица не помог ему; наконец, неприятель напал в третий раз на Голицу, и Челяднин опять выдал последнего, побежал и тем решил судьбу битвы; но московские источники согласны с литовскими относительно страшных последствий Оршинского поражения».

Разбив москвитян, белорусское войско освободило захваченные ими древнейшие белорусские города Мстиславль и Кричев, входящие ныне в Могилевскую область. Прочитав такое, не один белорус схватится, наверное, за голову: все переворачивается вверх дном, в школе ведь учили совсем иному. Там утверждали, что белорусский народ постоянно стремился к воссоединению с братскими русским и украинским народами, а что касается трудового люда, то крестьяне и городская беднота Белоруссии проявляли классово-интернациональную солидарность с эксплуатируемыми массами России и Украины. Теперь вот получается, что не польско-литовские магнаты дрались с русскими князьями под Оршей, посылая в кровавую сечу обманутых крестьян и ремесленников, а в огне и рубке зарождалась белорусская воинская слава, принесшая «победу над москалями» – желанную и долгожданную, плодами которой борющийся за свою независимость белорусский народ пользовался вплоть до конца ХVIII века.

Белорусские историки новой волны пишут, что русского царя Ивана Грозного в Белоруссии называли Ужасным. За что? Он, оказывается, захватчик и палач. Развязав войну против Великого княжества Литовского, в 1563 году захватил Полоцк, в котором чинил ужасные убийства, десятки тысяч людей выводил в неволю, рассылал по Белоруссии карательные отряды для расправы над простыми людьми. За 16 лет господства его воевод в Полоцке этот край настолько одичал и обезлюдел, что на восстановление в нем жизни пришлось завозить людей из других мест Белоруссии.

Не оценили москвитяне и белорусов Петра Мстиславца и Ивана Федорова, которые основали в Москве книгопечатание. В 1564 году они первыми напечатали «Апостол», открыв таким образом новую страницу в истории московской культуры. Однако консервативное московское духовенство и неграмотное боярство враждебно встретили начинания белорусских просветителей, обвинили их в распространении ереси. В 1566 году возмущенные толпы разрушили их типографию и едва не расправились с ними самими. Первопечатники покинули Москву. Петр Мстиславец уехал к белорусскому магнату Г. Ходкевичу, Иван Федоров – во Львов.

Симеону Полоцкому повезло больше. Правда, это было уже в следующем столетии. Он занял исключительное место в истории московской культуры. Известный просветитель, талантливый поэт и драматург, уникальный богослов, тонкий переводчик и педагог был воспитателем детей царя Алексея Михайловича, в том числе и знаменитого Петра I.

Каковы причины упадка Великого княжества Литовского? Согласно мнению современных историков, изложенному все в том же сборнике «100 вопросов и ответов», рекомендованном для изучения истории в учебных заведениях страны, все началось с того, что в 1654 году Московское государство, осуществляя свои давнишние планы захвата Белоруссии, начало под флагом защиты единоверцев очередную войну. За 13 лет этой страшной войны в результате боевых действий и оккупационной политики московских властей княжество было ввергнуто в катастрофическое положение.

«Пожалуй, ни один народ Европы не переживал такого демографического регресса, – сообщается в сборнике, – как белорусы: из 2,9 миллиона довоенных жителей уцелело лишь около 1 миллиона 400 тысяч. В восточных и северных уездах Белоруссии не осталось и трети населения. Хозяйство страны оказалось в ужасном положении, а для восстановления не было ни людей, ни средств. Пустыней лежала половина прежней пашни».

Превращенная в руины Белоруссия не успела восстать из пепла, как снова, в самом начале ХVII века, стала местом новой войны, теперь уже России со Швецией. Северная война 1700-1721 годов унесла еще жизни около 800 тысяч белорусов.

И снова Белоруссия оказалась зернышком между жерновами. Великий князь Литовский и король польский, немец по происхождению, Август II взял сторону Петра I. Часть же белорусских магнатов во главе с Сапегами поддержала шведского короля Карла ХII, помогала ему войсками и деньгами.

Петр I послал в Белоруссию 70-тысячное войско. Чтобы лишить шведов провианта и фуража, московские отряды выжигали белорусские деревни и грабили города. «Они вели себя на нашей земле не как союзники, а как настоящие захватчики», – отмечают современные молодые историки. Черные воспоминания остались от «союзников» в Могилеве, который был выжжен. По приказу Петра I казаки сожгли и Витебск. Сгорели замки, ратуша, магазины, 4 костела, 12 церквей. В Минске казаки и калмыки тоже учинили разбой, но он не остался безнаказанным: православное братство на Немиге оказало калмыкам яростное сопротивление за поруганные церковные святыни.

История вхождения белорусских земель в состав Российской империи трактуется пока в традиционном для советской историографии ключе. В учебниках сохранен термин: «воссоединение с Россией». Отмечается огромное прогрессивное значение этого события, случившегося в 1772 году, для исторических судеб белорусского народа, для развития его экономики и культуры. Подчеркивается большое влияние на духовную жизнь Белоруссии, ее интеллигенции деятельности декабристов, Пушкина, Белинского, Чернышевского и Толстого, Глинки и Чайковского, Шишкина и Репина, открытийвыдающихся русских ученых.

О декабристах приводятся интереснейшие сведения. Оказывается, на формирование свободолюбивых замыслов блестящих столичных офицеров, на решение свергнуть царя громадное влияние оказали впечатления, сложившиеся у них во время маневров гвардии, проходивших на белорусской земле в 1821 году, и последующей зимовки в белорусских городах и селах. Аристократы, сыновья знатнейших людей России впервые столкнулись с ужаснейшим положением крестьян. Несомненно, будущие декабристы способствовали пробуждению общественно-политической мысли в Белоруссии.

Но это в официальных учебниках, к которым в Белоруссии вернулись после того как президентом республики стал Александр Лукашенко. В оппозиционных изданих излагается другая точка зрения. Она сводится к следующему: белорусские земли были захвачены Россией. Мол, никакого «воссоединения» Белоруссии с Россией, как это тенденциозно утверждалось в советской исторической литературе, в действительности не было. «Был насильственный захват, в результате которого территория Белоруссии была присоединена к России и наш народ на двести лет попал в московскую неволю», – утверждается в уже упомянутом сборнике вопросов и ответов, изданных бывшей коммунистической газетой «Звязда», основанной А. Ф. Мясниковым еще в августе 1917 года.

Воссоединение Белоруссии с Российской империей произошло во времена Екатерины II в результате разделов Речи Посполитой, а также Тильзитского мира, после которого к России перешел от Пруссии Белостокский округ со значительным количеством белорусского населения. В то время в Белоруссии проживало 4 миллиона человек, что составляло девятую часть всего населения России.

Даже российские историки и публицисты ХIХ – ХХ веков вынуждены были признавать, что присоединение белорусских земель проводилось грубо, нелояльно по отношению к местному населению, без учета их традиций и обычаев, что создавало почву для недовольства, сеяло национальное недоверие между белорусами и русскими. Проводимое в ХХ веке Советским Союзом воссоединение Западной Белоруссии и Западной Украины, бессарабских и прибалтийских земель повторяло ошибки Екатерины II почти в пропорции один к одному, разве что с поправкой на время и идеологические установки. Увы, как ни прискорбно, но упрекать Москву – как царскую, так и советскую – в решениинационального вопроса есть за что.

С момента присоединения к Российской империи белорусский язык не был признан Петербургом и, по существу, находился под запретом. Большего унижения для титульного населения этих земель нельзя было придумать – как мы отмечали выше, белорусский язык был государственным языком могущественного Великого княжества Литовского в течение нескольких веков. И вдруг сановный Петербург отказывает ему в праве на жизнь.

Белорусскому народу, в отличие от других присоединенных к России народов, не была предоставлена государственность хотя бы в виде автономии или любого другого государственного образования в пределах компактного проживания коренного населения. Нация была расчленена по многим российским губерниям, что вызывало недовольство ее образованной части.

Изменилось, притом в худшую сторону, положение белорусского крестьянства, которое до присоединения к России не знало барщины. С ним не церемонились, апросто раздали в крепостную зависимость русским помещикам. За 1772-1780 годы крепостными стали 208 550 душ мужского пола. Считая с женами идвумя-тремя детьми, это составило более миллиона человек – четвертую часть присоединенного населения.

Как ни больно об этом упоминать, но на территории присоединенной Белоруссии были развернуты массовые репрессии. Не Сталин их придумал, депортируя огромные массы людей в Сибирь и Казахстан из вошедших в состав СССР новообразованных советских республик. Аналогичную акцию провела и просвещенная матушка-государыня, выслав на вечное поселение в чужие края тысячи белорусов. Екатерина распустила одну из сильнейших в Европе армию Великого княжества Литовского. Множество профессиональных солдат и офицеров лишились службы. Они оказались на положении нищих, поскольку никакой собственностью, кроме сабли, не владели. Их – во избежание нежелательных эксцессов – тоже депортировали из родных мест.

Россия ввела на присоединенных белорусских землях рекрутские наборы, которых здесь прежде не знали. Рекрутчина, введенная Петром I в 1699 году, устанавливала для солдат пожизненный срок службы. Лишь в 1793 году его ограничили 25 годами. К этому времени в российской армии несли службу белорусские солдаты по 20 рекрутским наборам. Рекрутчина воспринималась белорусами как похороны живьем: человек, отдаваемый в рекруты, навсегда уходил из семьи. Из всех присоединенных к России народов в рекруты брали одних белорусов. Эта повинность не распространялась ни на Латвию, ни на Эстонию, ни на Бессарабию, ни на Грузию. Не призывались в российскую армию финны, евреи, народы Севера. Статус поселенного войска придали украинцам, кабардинцам, ингушам, осетинам, лезгинам. И только одни белорусы тянули страшную рекрутскуюлямку. Трудно сказать, какими мотивами руководствовался царский двор. Может, определяющую роль сыграло родство языков и вероисповедания русских и белорусов, но последним от этого легче не становилось.

Хуже стало жить всему населению присоединенных белорусских земель. Обнародованные в последнее время архивные документы нарисовали мрачную картину обнищания людей. Белорусы до воссоединения с Россией торговали со всей Европой. Большим спросом пользовались белорусское зерно, сало, пенька, лен. Россия запретила вывоз этих продуктов для продажи за границей, в связи с объявлением континентальной блокады Англии. На внутреннем рынке цены сразу же упали более чем в два раза. Торговать этими товарами и, следовательно, производить их стало невыгодно.

И уж совсем доконала местное население налоговая политика Петербурга. В отличие отсамой России и других присоединенных территорий, где подати собирались в бумажных ассигнациях, для белорусских и литовских губерний установили сбор налогов только в звонкой монете – золоте и серебре. Если рекрутскую повинность можно еще объяснить тем, что белорусы были самыми надежными для русских, то налоговая политика никаким объяснениям не поддается. Подати, которые платило в петербургскую казну население Белоруссии и Литвы, были в 4-5 раз выше, чем в центральных российских губерниях, поскольку по неофициальному курсу за 100 тогдашних рублей ассигнациями давали 22 рубля серебром. Петербург изымал у белорусов золото и серебро по цене бумажных денег.

Белорусы были лишены права занимать государственные должности. Существенным фактором русификации являлось русское войско, многочисленные гарнизоны которого постоянно размещались в белорусских городах и местечках.

Недальновидная политика царизма вызывала массовое недовольство населения. Наиболее распространенными формами крестьянских протестов были побеги, поджоги помещичьих построек, сопротивление помещикам, полиции и войскам, а также бунты и волнения, которые в 1794 году вылились в восстание под руководством Тадеуша Костюшко.

Он родился в 1746 году в семье белорусского шляхтича, фамильное поместье которого находилось в деревне Сехновичи Кобринского уезда (ныне Жабинковский район Брестской области). Окончил Варшавский кадетский корпус, затем пять лет учился в Парижской военной гимназии. В 1776 году Костюшко оставил родину и уехал в Северную Америку, где шла война за освобождение от английского владычества. За семь лет он дослужился там до генерала американской армии, был награжден самым высоким орденом.

В 1784 году Костюшко вернулся на родину, служил командиром бригады в польской армии. Второго раздела Польши, вмешательства соседних государств в ее внутренние дела он не принял.

Белорусские губернии выступили против социального и национального гнета. Восстание приобрело угрожающий размах. Повстанцы взяли власть в Вильно, Гродно, Новогрудке, Слониме, Пинске, Кобрине, Волковыске, Лиде, Браславе. И тогда Петербург послал на усмирение регулярные войска во главе с самим А. В. Суворовым.

Костюшко был разбит, а восстание подавлено. Тяжело раненного в бою предводителя восстания Суворов взял в плен и привез в Петербург. Костюшко заключили в один из казематов Петропавловской крепости. После смерти Екатерины II новый русский царь Павел I, который все делал вопреки матери, освободил его и, щедро одарив, разрешил выехать за границу. Костюшко выбрал местом жительства Швейцарию, где и умер в 1817 году.

Екатерина II за усмирение бунта Костюшко «пожаловала в вечное и потомственное владение» Суворову Кобринскую волость с 13 279 душами крестьян. Душами считались исключительно мужские, так что «граф Рымникский, князь Италийский, принц Сардинский, генералиссимус всех сардинских армий и генералиссимус всех российских войск» получил не менее 50 тысяч белорусов в подарок за разбитый под деревней Крупчицы корпус повстанцев Сераковского.

В марте 1994 года исполнилось двести лет со дня этого восстания. Круглая дата отмечалась довольно широко – как «героическая страница» в летописи белорусского народа, поднявшегося против «иноземных оккупантов» – «российских захватчиков». Во всяком случае, такие оценки событиям 200-летней давности дал Белорусский народный фронт и созданный под его эгидой Национальный оргкомитет по празднованию юбилея.

Оргкомитет, в который вошло около 50 видных деятелей оппозиции тогдашнему белорусскому правительству, включая известного писателя Василя Быкова и представителей академической науки, призвал соотечественников «объединиться во имя великого дела возрожденья», а также «почтить память борцов за свободу Белоруссии» присвоением имен участников восстания улицам и площадям городов и поселков, установлением памятных знаков, вывесок, памятников, проведением мероприятий на местах боев, на родине героев-повстанцев, проведением научных конференций.

В планах оргкомитета предусматривалось изготовление памятной медали, проведение концертов, составленных из произведений Т. Костюшко, братьев Огиньских и М. Радзивилла, а также выпуск юбилейных плакатов, открыток, буклетов, вымпелов, значков.

Белорусская, а вслед за ней и российская пресса довольно много и охотно писала об обращении оргкомитета к коллективам и организациям, носящим имя А. В. Суворова, что «дело чести» – решить вопрос об их переименовании. В Белоруссии в 35 городахи 24 поселках были улицы Суворова, не считая 23 одноименных колхозов и совхозов. Было заявлено, что существование музея А. В. Суворова в городе Кобрине (Брестская область) и суворовского училища в Минске является «глумлением над памятью народной», поскольку в этих учреждениях «прославляется освободительная роль» и«наука побеждать» А. В. Суворова.

Как пример исторического невежества, приводился случай из Великой Отечественной войны, когда сформированная из числа поляков дивизия имени Т. Костюшко после нескольких удачных операций была представлена к награждению орденом Суворова. В верхах сидели дремучие невежды, которые и слыхом не слыхали об усмирительной акции Суворова против героя национально-освободительного движения в Польше и Белоруссии Тадеуша Костюшко. Можно себе представить реакцию дивизии на это награждение! И только в последний момент орден Суворова заменили на другой.

Возвращаясь к теме празднования 200-летия восстания Костюшко, следует отметить, что призыв к переименованию улиц, носящихимя Суворова, поддержки не нашел. Изменение названий – прерогатива местных органов власти. Они в большинстве своем и в 1994 году стояли на твердых пророссийских позициях, считая подобные призывы фальсификацией истории белорусского народа и белорусско-российских отношений.

Что касается концертов и прочих культурных мероприятий, то они состоялись во многих городах Белоруссии. Достаточно было выпущено и буклетов, плакатов, значков, а также иных сувениров с историческойсимволикой. На официальном правительственном уровне эта дата не отмечалась. Позиция белорусской прессы разделилась: издания, учрежденные правительством, давали в юбилейных статьях оценку восстанию как восстанию против царизма, который жестоко эксплуатировал простой люд. Оппозиционные, а также ряд независимых газет называли события 200-летней давности выступлением против русификации белорусов, за свое национальное освобождение, за самостоятельный путь развития.

Историческая наука после падения коммунистического режима стала одним из главных направлений политической борьбы в Белоруссии. Началось новое прочтение, а в ряде случаев и явный пересмотр традиционных концепций истории белорусского народа и белорусско-российских отношений.

Значительные коррективы, например, вносятся в трактовку событий, связанных с войной 1812 года. Раньше всячески подчеркивалось, что на территории Белоруссии Наполеон впервые почувствовал силу народного сопротивления. Рассказывалось о боевых действиях многочисленных партизанских отрядов, которые не давали покоя захватчикам ни днем, ни ночью, о крестьянском саботаже поставок продовольствия оккупантам. Белорусские партизаны даже заперли в Витебске 12-тысячный французский гарнизон, и Наполеон вынужден был посылать туда войска, чтобы спасти своих солдат.

Эти факты не отрицаются и сегодня, но в оборот запускаются и новые, не известные прежде массовому читателю. Публикуются архивные документы, из которых следует, что в отличие отзанятых соседних русских областей в Латвии, где действовала оккупационная администрация, Белоруссия и Литва считались Наполеоном «освобожденными от русского ига». Обнародован манифест, принятый с согласия императора на третий день после вступления французов в Вильно, об образовании Комиссии временного правительства Великого княжества Литовского. Наполеон возвратил белорусам и литовцам их государственность, отнятую Петербургом 40лет назад. Возрожденное Великое княжество Литовское объявило себя союзником Франции со всеми вытекающими отсюда обязательствами.

Союзниками Наполеона в то время были Пруссия, Австрия, Голландия, Швейцария, Польша. От них император требовал войск и поставок продовольствия. В походе на Россию больше всех послала войск Польша – 36 тысяч,меньше всех – 16 тысяч – Швейцария. Белоруссия и Литва поставили почти 25 тысяч, но в боевых действиях против российских армий участвовала едва ли четверть. Правда, один полк, сформированный из дворянской и студенческой молодежи, которым командовал уроженец города Слонима генерал Ян Конопко, Наполеон причислил даже к своей императорской гвардии.

В том, что белорусское дворянство приветствовало Наполеона – вступало в ополчение, жертвовало драгоценности, а в церквах икостелах служило благодарственные молебны, виноват был петербургский двор. Своей неумной национальной политикой он сеял распри между русскими и белорусами, ставя последних в положение бесправных рабов. Крестьянские волнения вспыхивали одно за одним. Многие умнейшие люди того времени предлагали пути решения этого вопроса, но Петербург оставался глух и нем к вносимым проектам. Загод до вторжения Наполеона белорусский магнат Михаил Огиньский предложил Александру I вариант, по которому из восьми губерний, в том числе Виленской, Гродненской, Минской, Витебской, Могилевской, восстанавливалось Великое княжество с определенной автономией от России. Великой княгиней, наместницей царя, предлагалось стать Екатерине Павловне, сестре Александра. Документ предусматривал личное освобождение крестьян. Намечалось создание 100-тысячной армии, которая входила бы в состав российской, но носила бы отличное от нее обмундирование. Однако в Петербурге на проекте поставили жирный крест.

Наполеон сыграл именно на этом: пообещал освободить крестьян и возродить белорусскую государственность. В Белоруссии знали, что французский император освободил польских крестьян от крепостничества еще в 1807 году. С приходом Наполеона в Белоруссию крестьяне начали сводить давние счеты с помещиками – разоряли усадьбы, навлекали на них толпы мародеров. Все это и назвали потом партизанской войной.

Справедливости ради следует отметить, что белорусские полки были не только в наполеоновской, но и в российской армии. Каждое историческое явление всегда сложно и противоречиво,а односторонняя егоинтерпретация вугоду конъюнктурным соображениям неизбежно приводит к тому, что через некоторое время замалчиваемая сторона явления всеравно становитсяизвестной и сопровождается большими нравственными потрясениями.

Сколько белорусов было в русских войсках? После окончательного воссоединения Белоруссии с Россией, или окончательной аннексии Белоруссии Россией (каждый выбирает нужное), только за 1796-1799 годы в российкую армию было взято 49 тысяч белорусов, а с 1801 до 1812 года – 130 тысяч. Это кроме шляхты, которая пополняла русский офицерский корпус. Служили белорусы-рекруты в дивизиях, входивших в состав армии Барклая-де-Толли и Багратиона.

А сколько было белорусов во французской армии? Выше уже говорилось, что Наполеон создал Комиссию временного правительства Великого княжества Литовского. Она присягнула на верность императору. Это означало, что Белоруссия формально была провозглашена союзницей Франции. Предполагалось создать 100-тысячное войско, но реально успели выставить для действующей армии 5 полков пехоты и 4 уланских полка – около 24 тысяч человек. Отдельный уланский полк числом 3 тысячи сабель выставил за свой счет князь Доминик Радзивилл. Была сформирована и белорусская артиллерийская батарея, она присоединилась к корпусу Ю. Понятовского.

Стало быть, с одной стороны стреляли белорусы, одетые в мундиры русской армии, а с другой – белорусы, но только в мундирах французского императора Наполеона. И стреляли друг в друга…

Замалчиваемые исторические факты, становясь достоянием широкой общественности, воспринимаются по-разному. Одни видят в них торжество справедливости: «Надо знать всю правду! Страшно, когда от народа скрывают даже его собственную историю!» Другие пугаются: «Караул, кругом национализм и русофобия! Экстремисты-фальсификаторы истории разжигают антироссийские и антирусские настроения!» Конечно, многое зависит от того, как комментируются архивные документы: объективно, с учетом всех противоречий эпохи, или однобоко, с обвинительным уклоном. Безусловно, каждый вариант может дать тот результат,который запрограммирован.

Возможна ли трактовка истории белорусского этноса и белорусско-российских отношений как нескончаемая цепь протестов, волнений и бунтов против засилия Москвы? Если выстроить уже известные факты и открывающиеся новые, такие, например, как полное запрещение упоминания в тридцатых годах имени Кастуся Калиновского, руководителя восстания 1863 года в Белоруссии и Литве, теоретически можно вообразить научную или публицистическую работу, в которой последняя треть ХVIII и весь ХIХ векбудут выглядеть периодом постоянных столкновений, вплоть до военных, с Россией. Правда, такого труда, переворачивающего сознание целого поколения, воспитанного совсем в другом понимании этого вопроса, пока нет. Но это не означает, что он в ближайшее время не появится. Продают же на книжных развалах Минска, Бреста и Гродно репринтные издания книг, выходивших в Белоруссии в годы фашистской оккупации, с обоснованием того, что вхождение белорусских земель в состав Российской империи было для белорусского национального бытия отрицательным фактором. Церковные обряды, местные традиции, – все, что являлось памятником глубокой старины и народного творчества, по мнению авторов этих книг, заменялись новыми, московского типа, чуждыми и совершенно непонятными народу. Москва даже запретила проповеди на белорусском языке! Насильственное воссоединение убило белорусскую самобытность, которую народ сумел не растерять в Речи Посполитой за пять веков.

Противопоставить этим работам, написанным довольно увлекательно и живо, да еще с такой репутацией – раритеты, запрещенные коммунистами и Москвой – практически нечего. Представители старого поколения национальных ученых-историков, которые и раньше не блистали ни умом, ни слогом, молчат и, по-видимому, не в состоянии уже создать что-либо стоящее. Молодые исследователи тяготеют, кажется, к новым веяниям: отмежевываться от Москвы ныне стало модно.

Если в советский период восстание Кастуся Калиновского интерпретировали как восстание против царского самодержавия, то после падения коммунистического режима известные события 1863 года преподносились как антимосковские, антироссийские. То есть из сферы социально-экономической они переведены в этническую.

Винцент Константин Калиновский родился в шляхетской семье в Белоруссии. Его родина сейчас на территории Польши. В 1856-1860 годах учился на юридическом факультете Петербургского университета. Во время учебы вошел в нелегальный кружок, вместе с друзьями В. Врублевским и Ф. Рожанским организовал накануне восстания выпуск первой белорусской нелегальной газеты «Мужицкая правда», в которой призывал, как смело начали писать молодые исследователи, «к освобождению от Московии».

Восстание было задушено жестокими карательными акциями Муравьева-«вешателя». Военно-полевой суд приговорил Калиновского к смерти. Он был публично повешен в Вильно на торговой площади Лукишки. В советские времена в литературе упоминалось о том, что накануне приведения приговора в исполнение он сумел передать на свободу «Письмо из-под виселицы» – свое духовное завещание. И вот его новая трактовка: в письме выражалась уверенность, что только тогда «народе, заживешь счастливо, когда над тобой москаля уже не буде».

Часть белорусских историков придерживается центристских позиций: плохо было белорусам в составе России, не лучше было и в Речи Посполитой. Москва русифицировала, Речь Посполитая – ополячивала. Удобная линия, никто не придерется – Белоруссия сегодня независимое государство, признанное большинством стран мира. Сбылась вековечная мечта многострадального народа, его лучших сыновей.







 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх