• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

В истории Индии и Центральной Азии с 1814 по 1847 год резко обнаруживается соперничество между Англией и Россией, так как Франция со времени падения Наполеона отказалась от мысли играть в этих странах видную роль. Глухая борьба этих двух европейских держав (Англии и России) объясняет весь ход дипломатической, военной, а подчас и внутренней истории Ирана и Туркестана; она же' обусловливает возникновение крупных войн в Индостане с 1839 года.

Цейлон как английская колония. Центральная часть острова Цейлона, по пространству равного трем четвертям Ирландии, сплошь занята горами; его климат — экваториальный, влажный и в то же время жаркий, мало подверженный изменениям. Народонаселение, представляющее собой смесь дравидов с арийцами, в момент занятия острова Англией насчитывало, примерно, до 2,5 миллиона человек. Цейлон принадлежал сначала португальцам, потом голландцам, был захвачен англичанами в 1795–1796 годах, остался за ними по Амьенскому миру и был окончательно за ними упрочен в 1815 году. Как и в Капской Земле, новые господа оказались здесь более деятельными, нежели голландцы. Крупнейший из туземных государей раджа Кандийский, оставшийся независимым, в 1815 году был разбит и взят в плен; его сослали в Карнатику, где он и умер в 1832 году. В следующем году вся территория острова была объявлена прямой собственностью Англии. Начато было научное исследование внутренних частей острова, расширено использование его естественных богатств. Голландская компания довольствовалась своей монополией на ловлю жемчуга и торговлю перцем и корицей. Англичане разводили кофе, культура которого стала развиваться в особенности с тех пор, как были отменены пошлины, ставившие в привилегированное положение кофе, доставляемое с Антильских островов. С самого начала английского господства Цейлон был коронной колонией и всегда имел свое особое управление, не связанное с индийским.

Индия с 1814 по 1828 год. Войны в Непале. Пиндарисы. Третья махратская война. За исключением одной экспедиции в Непал, все войны, которые велись в правление лорда Мойра, маркиза Гастипгса (1814–1818), имели целью лишь разрешение ранее начатых споров.

Непал населен желтокожим, с косыми глазами, земледельческим народом тибетской расы и буддийского исповедания, подвластным военной аристократии гурхасов, индусов, по происхождению, пришедших из Раджпутаны. Население живет в горах и долинах Гималаев, отделенных от равнины Ганга болотистым и лесистым поясом Тераи — страны, где свирепствует лихорадка и где водятся тигры. Спор из-за границ побудил Ост-Индскую компанию начать войну с гурхасами. Будучи отбиты в лобовой атаке (1814), англичане обошли Непал через долину р. Сатладж и заставили гурхасов удалиться из Сиккима и уступить Англии город Симлу с его территорией — возвышенную и здоровую местность, где теперь находится летняя резиденция губернатора (1815). С тех пор Гималаи долго оставались спокойными. Декан еще не был умиротворен. Плоскогорье Малва в северо-западной части Декана кишело так называемыми пипдарисами — громадными разноплеменными и разной веры полчищами, не находившими себе дела с тех пор, как прекратились войны между туземными царьками. Пиндарисы, конные и с артиллерией, грабили по всему полуострову, от Мадраса до Бомбея. Для их истребления губернатор в ноябре 1817 года собрал 120 000 человек — самое большое войско, какое доныне случалось формировать англичанам в Индии. Пиндарисы были уничтожены, и их территория присоединена к английским владениям; она сделалась ядром будущих центральных провинций.

Во время этой экспедиции махратские княжества тайно поддерживали пиндарйсов. Особенно сильно замешанным в этом деле оказался Пешвапуны; когда пиндарисы были разбиты, он взялся за оружие сам, потерпел поражение, был низложен и сослан в Коунпур с пенсией в 80 000 фунтов стерлингов, а принадлежавшие ему провинции были присоединены к бомбейскому резидентству, территория которого до тех пор была очень невелика (1818). Таков был результат третьей и последней махратской войны.

Наконец, англичане продвинули границу своих владений-и в северо-западном направлении, заставив раджпутов признать их суверенитет и аннексировав территорию Аджмира на склонах Арафаллийских гор (1818–1820).

С тех пор до 1848 года в гангской Индии и на полуострове предпринимаются лишь незначительные и разрозненные экспедиции с большими промежутками. Правление лорда Амхёрста (1823–1828) было бы вполне мирно, если бы не продолжительная и дорого стоившая экспедиция в Бирму. При его преемнике было без применения вооруженной силы аннексировано государство Майсор (Мисор); оно оставалось в непосредственном владении Англии с 1831 по 1881 год. В 1834 году поднял оружие против англичан князек с гор, смежных с Майсором, кургский раджа; он был захвачен в своей столице отрядом в 2500 человек и сослан, причем ему была дана пенсия, а Кург был присоединен к непосредственным владениям Англии. В правление лорда Бентинка (1828–1835) это была единственная новая аннексия.

Лорд Бентинк. Мир и реформы. Успехи реформистской партии в английском парламенте и ее приход к власти отозвались и в Индии, как и в*прочих английских владениях. В 1813 и особенно в 1833 году парламент обусловил возобновление привилегии Ост-Индской компании рядом ограничений в духе экономического и политического либерализма: в 1813 году Компания теряет монополию торговли с Индией, в 1833 — монополию торговли с Китаем и вместе с тем все свои торговые функции. Единственным доходом ее акционеров осталась теперь поземельная подать с туземного земледельческого населения. Исконная наклонность Компании к миру и бережливости развивается, но вместе с тем становится очевидной и ее ненужность.

В том же 1833 году Компания теряет право препятствовать поселению в Индии европейцев. Это было чрезвычайно на руку миссионерам, которые отныне, как и в остальных английских владениях, принимаются защищать здесь туземцев против белых во имя христианского братства.

Наконец, в том же 1833 году английский парламент постановляет ввести в состав калькуттского совета законоведа с специальным назначением руководить выработкой судебного кодекса для Индии. Первым из этих law members был лорд Маколей, либеральный депутат и историк, прибывший в 1834 году и страстно преданный делу реформы[161].

С 1828 года губернатором был лорд Бентинк. Он был прислан для того, чтобы сократить расходы, и сохранил свой пост и при вигском кабинете как миролюбивый и просвещенный администратор.

Уступая настоянию миссионеров, Бентинк в 1829 году сделал попытку уничтожить так называемый сати — обычай, в силу которого индусские женщины сжигали себя при похоронах своих мужей: родным умевшего было запрещено побуждать вдову к самоубийству путем насилий или одуряющих напитков.

Был положен конец грабежам; самым сенсационным эпизодом этой кампании было обнаружение секты тагов (или тугое), т. е. душителей. В 1830 году капитан Слиман, охранявший долину Нербадды, узнал от одного из убийц, желавшего приобрести его расположение, о существовании группы заговорщиков, которые душили путников веревочными петлями с целью принести человеческую жизнь в жертву богине Кали. В Индии всегда было много убийц, но до сих пор думали, что они убивают исключительно с целью грабежа. Обнаружение особой религии убийства наделало много шума, — пожалуй больше, чем заслуживало ничтожное количество тагов. Последние представляли собой небольшие шайки, образовавшиеся, вероятно, около 1810 года; они действовали преимущественно в Раджпутане, — махратских княжествах и центральных провинциях. Преследование их поручено было Слиману, и он всякого рода обещаниями помилования добился того, что несколько тагов признались ему и выдали некоторых своих вождей (один из них задушил 717 человек и сожалел, что ему не удалось довести это число до полной тысячи). Между 1830 и 1835 годами было схвачено и казнено более 1500 тагов, и секта исчезла.

Бентинк старался также улучшить положение туземцев. Он открыл им доступ к более высоким должностям на службе Компании. Он подготовил упразднение цензуры, узаконенное его преемником лордом Меткафом (1835–1836). Первую туземную газету стали издаватв миссионеры в правление лорда Гастингса, и она надолго оставалась единственной. Всеми этими мероприятиями Бентинк заслужил эпитафию, сочиненную Маколеем и высеченную на цоколе его статуи в Калькутте: «Он искоренил жестокие обряды, упразднил унизительные разграничения, освободил общественное мнение; его непрестанной заботой было возвысить умственный и моральный уровень народов, отданных под его власть»[162].

Индия и свобода торговли. Бентинк был не только преобразователем, но и весьма хозяйственным губернатором. Застав армию в 256 000 человек, он к 1830 году сократил ее до 200 000. Поземельная подать собиралась при нем тщательнее и была распространена на вновь обработанные участки. Опиум из мака, добываемый на плоскогорье Малва, был обложен налогом. Доходы Компании, непрерывно возрастая, удвоились сравнительно с 1800 годом; их меньше всего тратили в самой Индии, на которую смотрели исключительно как на колонию, подлежащую эксплуатации в полном смысле этого слова. Даже либеральные реформы обращались отчасти во вред Индии. Когда было уничтожено невольничество в тропических колониях, индийский сахар и кофе были обложены очень высокими ввозными пошлинами, для того чтобы английский рынок остался за ямайскими плантаторами. Значительно уменьшены были пошлины на ввозимые в Индию бумажные ткани, вырабатываемые в Манчестере и Глазго, по ткани, ввозимые из Индии в Англию, по прежнему оплачивались высокими пошлинами, вследствие чего выделка шелковых и хлопчатобумажных тканей в Индии сократилась. Благодаря свободе торговли с Соединенными Штатами культура хлопка в Индии падала из года в год. Словом, Индия была принесена в жертву антильским плантаторам и английским фабрикантам.

Независимые государства по Инду и в Пенджабе. До 1843 года крайними пунктами английского владычества на северо-западе были Аджмир и Симла, вклинившиеся в вассальные или союзные Англии территории. Владения Компании доходили до пустыни Тар, отделяющей бассейп Инда от остальной части полуострова и представляющей собой более неприступную преграду, нежели горы, которые окаймляют па западной окраине этого бассейна Иранское плоскогорье. История бассейна реки Инда теснее связана с историей Персии и Афганистана, чем история остальных частей Индостана. В XVIII веке он входил (некоторое время) в состав державы персидского шаха Надира, затем принадлежал основателю государства Афганистана, Ахмед-шаху Дурани (1747–1773). В XIX столетии Синд, т. е. бассейн нижнего Инда, был еще подвластен мусульманским эмирам, достигшим независимости[163].

Область Пенджаба была подвластна последней крупной индийской державе сикхов; ее столицей был Л агор. Сикхи — народ арийского племени — жили первоначально на берегах р. Сатладж и в XV веке образовали религиозную секту с военной дисциплиной. Сикхи исповедуют браманство, но не признают деления на касты и распадаются на военные дружины, самостоятельно выбирающие каждая своего сардара, т. е. военачальника. Их могуществу положил начало завоеватель Ранджит-Синг, лев Пенджаба (1791–1839). Ранджит, бывший сначала губернатором Лагора от имени афганского эмира, объявил себя независимым, объединил под своей властью всех сикхов и раздвинул свои владения до Кашемира и Пешавара, отбросив афганцев в горы. Мы уже видели, при каких обстоятельствах Ранджит сделался союзником англичан против иранских мусульман (1809). После его смерти управление землей сикхов перешло к регентству, а войском — к совету сардаров.

Новые войны. Ост-Индская компания, довольная мирной и выгодной эксплуатацией Индии, охотно оставила бы губернатором лорда Меткафа (1835–1836), продолжавшего политику Бентинка. Но английское министерство, опасавшееся мусульманского или русского нашествия с северо-запада, назначило губернатором лорда Ауклэнда (1836–1842), при котором возобновились войны. Причины вмешательства англичан в Кабуле на Инде и в Пенджабе надо искать не в гражданской истории Индии, а в дипломатическом и военном положении иранских государств.

Афганистан и Белуджистан. Афганистан и Белуджистан — две области, отделившиеся от империи Надир-шаха после смерти этого завоевателя (1747). Подобно самой Персии, они представляют собой части великого Иранского плоскогорья, которое возвышается в среднем на 1000–2000 метров над уровнем моря, изборождено торами, зимой покрывающимися снегом, и пересечено пустынями. Караваны проходят через них при помощи верблюдов; летом здесь царит зной, зимой — лютая стужа. Белуджистан, очень сухой и каменистый край, населен приблизительно 400 000 жителей, исключительно кочевников. В Афганистане живет около 4-5 миллионов, частью кочевников, частью оседлых земледельцев. В обеих странах можно различить два слоя народонаселения: старейший— принадлежащий к индусской или желтой расе и исповедующий ислам — составляют рабочие, и прислуга, позднейший — военная аристократия мусульман-завоевателей. Последние представляют собою, по видимому, помесь арийцев с семитами, исповедуют суннитское магометанство и образуют могучие кланы, ненавидящие друг друга и часто воюющие один с другим. «Мы любим раздор, тревоги и кровь, — сказал в 1809 году один афганец англичанину Эльфинстоиу, — но мы никогда не полюбим господина над собой». Владыка Афганистана, носящий титул эмира, — военный диктатор, которому вечно грозят мятежи. В 1815 году Афганистан подпадает под власть туземной фамилии Саддозаидов, из клана Дурани. Имя эмира — Махмуд, резиденцией ему служит Кабул. Эмир изгнал своего брата Шах-Шуджу, принудив его бежать в английскую Индию. В 1818 году Махмуд был свергнут и убит другой фамилией из клана Дурани — Баракзаидами. В 1826 году после многочисленных войн один из Баракзаидов, Дост-Мухаммед, утверждается в Кабуле с титулом эмира. Благодаря освобождению Синда, сикхов, Бактрии, или афганского Туркестана, области Герата и Белуджистана территория афганского государства сильно сокращается сравнительно с тем, что оно представляло собой при первом государе' из династии Дурани, Ахмед-шахе, после его завоеваний в 1747–1773 годах, Дост-Мухаммед желал вернуть себе утраченные провинции и с этой целью организовал — впервые в Афганистане — регулярную армию.

В Белуджистане в эту эпоху властвует хан, резиденцией которому служит укрепленный город Келат; он признает за собой пока что только одно обязательство по отношению к своему бывшему сюзерену, афганскому эмиру: он должен поддерживать его своим войском. Хан — мелкий князь, не имеющий постоянного войска; вожди кланов плохо слушаются его и не всегда приходят ему на помощь.

Персия (Иран) под влиянием Англии и России. Фет-Али-шах (1797–1834) был с 1814 года союзником англичан против афганцев. В 1828 году, после дЁух неудачных войн с русскими, он принужден бвгл заключить с последними мир. Англия и Россия имели каждая своего постоянного представителя в Тегеране. Когда умер Фет-Али, обе эти державы по взаимному соглашению решили посадить на престол его внука Мухаммеда. Один английский офицер принял начальство над армией, действовавшей против двух соперников Мухаммеда, разбил их и взял обоих в плен. По этому поводу английскому послу в Петербурге было поручено выразить министрам царя то чувство удовлетворения, какое испытывает британское правительство при виде согласия, одушевляющего обе державы в отношении персидских дел. Но английский кабинет знал, что новый первый везир — эриванский хаджи, занятый больше изучением оккультных наук, — находится под русским влиянием. В 1835 году кабинет сам назначил английского уполномоченного в Тегеране, который до того времени всегда назначался генерал-губернатором Индии. Это было первым признаком наступления более деятельного вмешательства в иранские дела.

Осада Герата персами. Около этого времени русский дипломатический агент Симонич подстрекнул шаха овладеть Гератом. Это — город, расположенный на северной окраине Ирана, на высоте 923 метров над уровнем моря, на берегах Гери-Руда, на хорошо орошаемой равнине, дающей обильные урожаи хлебов, фруктов и хлопка и усеянной множеством селений. Благодаря своему выгодному положению, обилию продовольствия и воды Герат является обязательной станцией для караванов, проходящих из Туркестана и Персии в Индию. Население его состоит частью из людей желтой расы, частью из персов. Властелином Герата был с 1818 года один из Саддозаидов, изгнанных из Кабула узурпатором Дост-Мухамедом. При этом государе город отложился от Афганистана и стал почти независимым. Герат издавна находился в вассальных отношениях к Персии, но Фет-Али желал владеть им непосредственно. С 1816 года он трижды подготовлял экспедиции против Герата, но ни разу не мог привести в исполнение свой замысел. В 1836 году русский посланник легко убедил нового шаха Мухаммеда сделать попытку взять Герат. Английский дипломатический представитель тщетно силился удержать Мухаммеда от войны. Шах стал во главе экспедиции, которая, однако, вынуждена была вернуться, не дойдя до Герата, так как вследствие недостатка съестных припасов не смогла пройти пустыню (1836). Английский агент снова обратился к шаху с советом не нарушать мира, но столь же безуспешно; тогда английский агент выехал из Тегерана и предписал всем англичанам-военным, находившимся на персидской службе, вернуться в Индию. В ноябре 1837 года шах с громадной армией достиг наконец Герата. Кроме нескольких европейских инструкторов при нем находились русский дипломатический агент в Тегеране. Симонич, русский генерал Боровский и изрядное число русских дезертиров, которых англичане обвиняли в том, что это — солдаты, тайно присланные царским правительством. В крепости находился один английский артиллерийский поручик, Поттинджер, прибывший из Бомбея и переодетый индусским купцом. Герат считался сильнейшей крепостью Средней Азии. Он представлял собой, по словам Феррье, большой редут без передовых верхов:, это был квадрат в 1000» метров по стороне, защищаемый рвом в 15 метров ширины и 6 метров глубины, позади которого находилась насыпь в 16 метров вышины, шириной в 80 метров у основания, а на ней — стена в 8 метров вышины, снабженная 150 башнями. С одного фасада крепость эта еще была' прикрыта цитаделью в 100 метров по стороне.

За стенами находилось 40 000—50 000 жителей, число которых сильно уменьшилось за время осады вследствие голода и болезней. Персы простояли под стенами до сентября 1838 года; им приказано было посеять ячмень, чтобы кормиться им, когда выйдут припасы. Европейская армия, снабженная артиллерией, быстро повела бы осаду, потому что ничего не стоило пробить в стене широкие бреши, которые своим щебнем наполнили бы ров и дали бы возможность идти на приступ. Это именно и предлагал старший из европейских офицеров, состоявший на персидской службе, полковник Семинб. Но везир не позволял пользоваться артиллерией, потому что она стоила слишком дорого. По словам Феррье, он приказал Семинб наводить осадные орудия таким образом, чтобы ядра пролетали над крепостью. «Цель моего господина, — сказал он, — не убивать, а только напугать жителей Герата. Они так испугаются гула выстрелов, что сдадутся; вы же можете посылать каждое утро слуг с телегою — собирать ядра, которые могут служить и вторично». Семинб пал духом и покинул армию. Шах, преданный частью своих подчиненных, так и не предпринял общего штурма. Осада не подвигалась вперед, пока в августе 1838 года в лагерь шаха не прибыл английский полковник Стоддарт, отличавшийся безграничной храбростью; он взял на себя опасную задачу и благодаря своей смелости успешно выполнил ее. Стоддарт потребовал от шаха, чтобы тот немедленно снял осаду Герата и признал английское правительство единственным посредником между собой и князем Гератским. Месяц спустя шах отступил, и в Тегеран прибыл к нему английский агент Мак-Нейль с условиями, предлагаемыми Англией. Последняя требовала от шаха удовлетворения за арест курьера, посланного к Мак-Нейлю в 1837 году, и отказа от всех укреплений на гератской территории, занятых во время осады города. Шах попытался затянуть дело. Тогда Мак-Нейль удалился в Эрзерум и приказал английским военным покинуть персидскую службу. Генерал-губернатор Индии велел занять остров Харак в Персидском заливе. Тщетно шах посылал чрезвычайного посла в Лондон, тщетно искал помощи у русского царя; он принужден был уступить по всем пунктам. После того как он удовлетворил требования англичан, те вернули ему Харак, и Мак-Нейль возвратился в Тегеран (октябрь 1841 г.).

Англичане в Кабуле. Одновременно с демонстрацией против Харака индийское правительство предприняло большой поход в Афганистан с целью низвергнуть Дост-Мухаммеда. Последний желал сразу отнять и Пешавар у сикхов и Герат у брата низложенного им эмира. Он считал возможным потребовать для себя Пешавар, предлагал взамен губернатору Индии свой союз, но последний отверг его предложение. Тогда Дост-Мухаммед на время отложил мысль о захвате Герата и обратился к России. В 1837 году он принял в Кандагаре первого русского посланника в Афганистане, Виткевича. Подполковник Берне (тот, что исследовал Бухару), бывший неофициальным представителем индийского правительства в Кабуле, сообщил губернатору, что Виткевич обещал эмиру субсидию, если тот пожелает напасть на сикхов. Миссия Виткевича не удалась, так как он не мог обеспечить эмиру посылку на помощь русских солдат, и в 1839 году Виткевич уехал. В том же году индийский генерал-губернатор, лорд Ауклэнд, предпринял поход с целью низложить Дост-Мухаммеда и возвести на престол члена низложенной династии, Шах-Шуджу, который давно укрывался у англичан и от которого ждали полной покорности.

Экспедиция направилась не обычным путем, который заставил бы ее пойти страною сикхов и, вероятно, вступить с ними в бой, — она прошла Воланским ущельем и затем Белуджистаном, хан которого обещал соблюдать нейтралитет. Но везир хана, подкупленный афганцами, подбил ограбить английский конвой в Боланском ущелье; тотчас же английский отряд в 1050 человек двинулся к Келату, пушечными ядрами сделал пролом в стене и штурмом взял город, причем были убиты сам хан и 400 его защитников. Главные экспедиционные силы — 21 000 человек — не встретили никакого серьезного сопротивления ни перед Кандагаром, ни перед Кабулом, который был занят в августе 1839 года. Шах-Шуджа бвм объявлен эмиром, а Дост-Мухаммед пойман в горах Гиндукуша и отправлен в Калькутту; английский генерал Кин вернулся в Индостан, оставив в Кабуле английского резидента с оккупационным отрядом. В то время могло казаться, что англичанам принадлежало неоспоримое господство над всеми тремя иранскими государствами. Их владычество длилось два года.

В начале зимы 1841 года старший сын Дост-Мухаммеда, Абхар-хан, восстал и перерезал сообщение между Индией и Кабулом. В ноябре в Кабуле произошло восстание мусульман, и подполковник Берне, состоявший при дипломатическом агенте, был убит у себя на дому.

Все англичане бежали, ища спасения, в ту часть города, которую занимал оккупационный отряд. Английский резидент Мак-Натен был убит во время свидания с Абхаром — свидания, состоявшегося по его собственной просьбе (23 декабря). Так как у солдат совершенно истощился запас продовольствия, военный комендант подписал соглашение, в силу которого английским войскам обеспечивалось беспрепятственное возвращение в Индию. В январе 1842 года, в снежную пору, двинулись в путь без всяких припасов 4500 солдат и 12 000 гражданского населения. Но афганцы не сдержали слова: они перебили всех англичан, за исключением 95 человек, оставленных заложниками, и врача, которому одному удалось добраться до ближайшего к Кабулу английского поста — Джеллагабада.

Вторая кабульская экспедиция. Аннексия Синда. Весть о кабульском разгроме вызвала сильнейшее негодование в Англии. Лорд Ауклэнд был отозван, и на его место губернатором Индии назначен лорд Элленборо (1842–1844), следовавший такой же воинственной политике, но более удачно. Он начал с того, что дал генералам двусмысленные инструкции, чтобы в случае поражения иметь возможность свалить с себя ответственность. Но генералы развили такую быстроту действия, что успех оказался на их стороне.

Поллок пробился через Хайларский проход (апрель 1842 г.) и под стенами Кабула соединился с Ноттом, прибывшим из Кандагара; вдвоем они взяли город (15 сентября), освободили пленных и, чтобы оставить афганцам память об английской мести, взорвали главный базар Кабула; затем они удалились, предоставив Дост-Мухаммеду спокойно восстановить свою старую власть. Лорд Элленборо силился протрубить на весь мир об этой удачной карательной экспедиции. В числе прочих трофеев армия привезла решетку с гробницы Махмуда Газни: губернатор показывал ее индусам и рассказывал, что она взята из знаменитого Сомнатского храма, ограбленного в 1024 году афганским мусульманским завоевателем.

Но победы 1842 года только удовлетворили самолюбие англо-индийского правительства. Даже Белуджистан был эвакуирован после заключения союзного договора с ханом — сыном того, которого англичане убили в Келате.

Желая в результате всех этих войн поживиться хоть какой-нибудь территорией, лорд Элленборо в 1843 году аннексировал владения мусульманских эмиров Сипда. Впервые английское владычество достигло Инда и вплотную подошло к Ирану.

Первая война с сикхами. Преемнику лорда Элленборо, сэру Генри Гардингу (1844–1848), пришлось с самого начала его правления вступить в борьбу с армией сикхов. Комитет сикхских военачальников, недовольный наступательным движением англичан на северо-запад и убедившись после кабульского поражения, что английские солдаты отнюдь не непобедимы, потребовал объявления войны. В 1845 году сикхское войско в 60 000 человек при 150 орудиях перешло р. Сатладж и вступило на английскую территорию. Но губернатор ждал этого нашествия и принял меры к его отражению. После четырех кровопролитных сражений сикхи были отброшены в свою столицу Лагор, которая затем и была взята. Дост-Мухаммеда, поспешившего на помощь к сикхам с отрядом афганской конницы, преследовали по пятам до Хайберского ущелья, причем он едва не был взят в плен. Но англичане не стремились мстить ему более внушительно. Не желая слишком растягивать свою границу, так как это затруднило бы ее оборону, они не аннексировали сикхских государств. Они просто оставили сына Ранджит-Синга государем на пенсии; он сохранил все свои владения, но англичане ограничили численность его армии и назначили к нему в Лагор английского резидента с оккупационным отрядом. Гардинг получил в награду за свои успехи титул пэра и вернулся в Англию, передав управление лорду Дэлгоузи. Индийская армия количественно превысила пределы, которых она достигла перед сокращением, произведенным Бентинком: она насчитывала теперь около 270 000 человек.

Персия и Россия. Араке — граница. На другом конце Иранского плоскогорья целость Персии была нарушена со стороны России. Вслед за Гюлистанским договором (1813)[164] была сделана попытка установить общую границу, относительно которой, однако, не удалось достигнуть соглашения. В 1826–1828 годах возобновилась война между Россией и Персией. Сначала русские были разбиты[165], потом они с успехом перешли в наступление, переправились через Араке и овладели Тавризом. Теперь шах согласился заключить так называемый Туркманчайский договор (10 февраля 1828 г.), по которому он уступал русским армянские провинции Эривань и Нахичевань; граница шла по Араксу, исключая самой нижней его части, где она делала крюк, поворачивая на юг к выгоде России. Эта граница сохранилась до времен мировой войны. Впервые часть Армении перешла под русскую власть. Война между Персией и Россией прекратилась, и, как мы видели, Персия в ближайшие годы находилась скорее под влиянием России, чем Англии.

Султан, шах и царь в Армении. На границе Армении русские только раз вступили в борьбу с султаном; это было в конце греческого восстания, когда новый царь, Николай I, решил вмешаться в пользу греков. Из Грузии русская армия вторглась в турецкую Армению и появилась перед Эрзерумом; по Адрианопольскому миру (1829) царь добился исправления границы, давшего ему несколько округов турецкой Армении. С этих пор он держал себя как покровитель султана и выступал против шаха. Между Персией и Турцией беспрестанно шли раздоры по разным причинам: персы — шииты, а турки — сунниты, — и те и другие оскорбляли еретиков, совершавших паломничества в Мекку или Кербелу, где находится гробница сына Али. Кроме того, курды, принадлежавшие наполовину к Турции, наполовину к Персии, беспрестанно грабили как неприятельскую землю — одни персидскую, другие турецкую территорию. Вследствие этого отношения между Персией и Турцией сделались натянутыми. В 1821 году войско шаха вторглось в турецкие владения. Два года сряду оно опустошало турецкую Армению, но в конце концов принуждено было уйти назад, так как в Армении свирепствовала холера. В 1823 году по Эрзерумскому договору была упорядочена граница, условлено сообща наказать разбойников-курдов, и была гарантирована безопасность персидских паломников. Но на деле ничего не изменилось, так что в 1843 году потребовалось вмешательство России и Англии, чтобы не дать шаху возможность возобновить войну с султаном.

Войны кавказских народностей с Россией. Равнины, простирающиеся на севере и юге Кавказа, принадлежали русским; они владели Владикавказским проходом, который перерезает Кавказские горы там, где они всего уже. На восток и на запад от этого прохода, в широком веере предгорий и высоких долин, тянущихся к Черному морю и Каспию, обитали горцы, которые никогда никому не были подчинены. Главными из этих народностей были: к Черному морю — черкесы, числом до 400 000; к Каспийскому, в Дагестане, — лезгины и чеченцы, числом около 800 000. Они принадлежали к белой расе, исповедовали мусульманство: одни — суннитское, другие — шиитское, носили живописный костюм — черкеску с гозырями, кольчугу, папаху или металлический шлем. У них было в обычае совершать набеги на равнину, причем они забирали скот, хлеб и жителей, за которых потом требовали выкуп. Рассказывая о своей поездке в Эрзерум в 1829 году, Пушкин сообщает, что путешественники и купцы, желавшие перебраться через Кавказ, ожидали отправки «оказии» — военного отряда, который периодически совершал этот путь. Пленники горцев послужили темой целого ряда романов, между прочим — Ксавье де Местра[166].

Различные горские племена долго жили в аулах, т. е. в укрепленных селениях, вполне независимо друг от друга и часто враждовали между собой, но в конце концов общность религии сплотила их, вследствие чего они стали более грозными. Когда шах, глава шиитов, и султан, глава суннитов, окончательно отступились от кавказских народностей — первый по Туркманчайскому договору (1828), второй по Адриано-польскому (1829), — черкесы и лезгины поддались увещаниям мюридов, проповедовавших соединение суннитских племен с шиитскими для священной войны (газавата) с неверными. В Дагестане восстание достигло большей силы, чем где-либо. Здесь мюрид Кази-Мулла около 1830 года начал священную войну. Два года спустя он был схвачен и убит в Гимри, но одному из его учеников, Шамилю (Самуилу), удалось бежать (лезгины говорили — чудом), и он стал во главе движения. Более двадцати лет отбивался он в горах от русских. Однажды Шамиль едва не был захвачен в одном ауле, но успел бежать, и его удачное бегство снова было приписано божественному вмешательству. Шамилю несколько раз удавалось доходить до устьев Терека; план его заключался в том, чтобы закрыть Владикавказский проход и соединиться с непокорными черкесами; но он был не в силах держаться вне Дагестана. Русские около 1846 года начали опустошительную войну, сжигали жатву, разрушали селения, избивали жителей, чтобы оставить Шамиля без провианта и людей и тем принудить его к сдаче.

Черкесы в западной части Кавказа также сохраняли свою независимость. Русские сумели достигнуть только одного: отрезали им подвоз оружия и боевых запасов, обложив тесной блокадой черноморское побережье. Захват английского судна «Vixen», нагруженного контрабандой, вызвал дипломатический инцидент, кончившийся, впрочем, мирно. Блокада и экспедиции, предпринимаемые в горы, заставляли русских держать в Грузии или в Кавказских горах армию в 120 000 человек. В промежуток времени между окончательным миром с Персией (1828) и взятием в плен Шамиля (1869) Кавказская война поглощала большую часть сил и средств, какие русское правительство могло уделять Азии.

Дорога из России в Индию. Русские давно уже были озабочены мыслью вернуть дороге в Индию через Туркестан и северное побережье Черного моря то значение, какое она имела в монгольскую эпоху. Для этого им нужно было или заключить союз с Хивой и Бухарой, или покорить их. Туркестан, лучшую часть которого занимали эти два ханства, представляет собой ряд равнин, лежащих севернее Иранского плоскогорья, между Каспийским морем и китайской границей. В этой стране, удаленной от морей, климат еще суше, чем в Иране, и колебания температуры резче. Единственная обитаемая часть расположена по берегам рек, текущих с Иранских гор. Две реки, Сыр-Дарья и Аму-Дарья, достигают Аральского моря; остальные теряются в песках. Начиная с того места, где кончаются эти реки, до границы Персии, Каспийского моря и Урала можно встретить только песчаные пустыни, скалистые плоскогорья и солончаковые степи. По этим пустыням скитались кочевники тюркской и монгольской расы: на севере — киргизы, погонщики верблюдов, проводники и грабители караванов; на юге — туркмены, грабители-наездники. Туркмены имели обыкновение делать набеги на персидскую территорию, иногда и на русскую между Уралом и Волгой; они уводили пленных, заставляли их, привязав к своим седлам, бежать рядом с лошадью, пока не укрывались в пустыне, и там убивали или бросали тех, кто не поспевал за конем в галоп, а остальных продавали в Хиве и Бухаре. Обыкновенно они теряли половину пленников[167].

Хива и Бухара. Хива и Бухара, как и подвластные им города, расположены на берегах рек и орошаются многочисленными каналами, прорытыми человеческой рукой. Их поля и сады представляют контраст с пустынями, их окружающими и отделяющими их от соседних государств. Каждый из этих двух городов вместе со своей территорией подчинялся неограниченному властелину, который правил посредством устрашения. Эмир бухарский имел страшные тюрьмы: одни — наполненные водой и грязью, другие — кишевшие насекомыми, которых разводили там, чтобы мучить заключенных. С осужденных живьем сдирали кожу, их сажали на кол, вешали за ноги.

Этой свирепой власти было подчинено народонаселение мусульманского исповедания и тюркской расы, состоявшее из различных слоев. В городах жили узбеки, аристократия, некогда военная, ставшая потом мирной и продолжавшая вести праздный образ жизни, и класс богатых купцов, посещавших индийские, иранские и русские ярмарки. В предместьях и деревнях жили землепашцы, находившиеся в крепостном состоянии. Ни узбеки, ни купцы не занимались ручным трудом; хлебопашество и промыслы всецело были в руках крепостных, а также русских и персидских рабов, купленных у киргизов и туркмен. Около 1819 года в Хиве насчитывалось до 30 000 пленных персов и 3000 русских; их плохо кормили и плохо с ними обращались; когда они пытались бежать и их ловили, хозяин прибивал пойманного за ухо на три дня к своим дверям. Если им удавалось выкупиться, им запрещали возвращаться на родину под страхом самых ужасных пыток. Дело в том, что бухарцы, и особенно хивинцы, не хотели показывать дорогу через пустыни, боясь, чтобы не были разрушены их невольничьи рынки и чтобы у них не отбили торговлю индийскими и китайскими продуктами в России, торговлю, в которой их купцы хотели оставаться единственными посредниками. Всех иностранцев, коммерсантов, офицеров, дипломатов, миссионеров, встречали очень враждебно, принуждали вернуться, заключали в темницы, иногда казнили.

Сведения об этих разбойничьих государствах, защищенных кольцом пустынь, были очень скудны. Знали только, что у хивинского хана было не более 300 000 подданных; что бухарский эмир, владыка Самарканда, древней столицы Тимура и части Бактрии, имел втрое или вчетверо больше подданных; что их армии, состоявшие из туркменских всадников, не являлись регулярными войсками и не имели хорошей артиллерии. Трудность заключалась не в том, чтобы победить их, а в том, чтобы провести европейскую армию через пески и степи к оазисам Хивы и Бухары.

Россия, Хива и Бухара с 1814 по 1839 год. Как только русские достигли Каспийского моря, они стали стремиться к тому, чтобы обеспечить себе дорогу в Индию через Туркестан. В 1717 году князь Бекович переплыл Каспийское море и сделал попытку во главе казачьего отряда достигнуть Хивы; он был схвачен хивинцами, которые содрали с него живого кожу и сделали из нее барабан. Затем почти в продолжение целого века внимание русского правительства было поглощено вопросами Запада. Но когда оно утвердилось в Грузии и стало господствовать на Каспийском море, то снова занялось вопросом о дороге в Индию и о мерах к прекращению разбойничьих набегов туркменов и киргизов. В 1819 году генерал, начальствовавший в Тифлисе, послал штабс-капитана Муравьева на восточный берег Каспийского моря. Муравьев прошел пустыню, явился в Хиву и 48 дней томился там в темнице; хан размышлял, не закопать ли его живьем в землю как шпиона. Наконец хан из страха освободил Муравьева и приказал ему вернуться домой. Из донесения Муравьева в России и Европе узнали о числе и ужасном положении плен-пиков, взятых туркменами и проданных в рабство на хивинских рынках. В то же время другое русское посольство достигло Бухары и сумело добиться разрешения для русских купцов вести торговлю через Туркестан. На основании этой сделки из Оренбурга выступил караван в сопровождении отряда казаков и углубился в степи; он подвергся нападению со стороны хивинцев при переправе через одну реку, сопротивлялся в продолжение трех дней и в конце концов отступил, бросив на месте свои товары, стоимость которых достигала 547 000 рублей. Это было большим ударом для оренбургского губернатора, который несколько лет добивался установления безопасности в пустыне и достиг только того, что независимые племена киргизов и туркменов признали суверенитет хивинского хана, чтобы приобрести его покровительство.

Покорение Хивы было решено окончательно, и ввиду этого начаты переговоры с эмиром бухарским. Как раз в это время вспыхнуло польское восстание, и внимание русского правительства снова было отвлечено на Запад. Когда же возобновились сборы в поход на Хиву, их затормозил недостаток в деньгах. Сверх того, оренбургский губернатор не мог рассчитывать на помощь грузинской армии, занятой покорением кавказских народов. Пытаясь обеспечить безопасность своей области, он задумал запереть стеною в 100 километров часть границы, не защищенную никакой естественной преградой. В 1834 году была построена крепость Ново-Александровск; началась постройка оборонительной стены, но оказалось возможным возвести только 20 километров. Разбойничьи набеги продолжались; туркмены и киргизы уводили в среднем ежегодно 200 русских; иногда они доходили в своих набегах до Волги. Образовалось благотворительное общество для выкупа пленных, и правительство выдавало ему 3000 рублей в год, но тайно, чтобы хивинский хан не узнал об этом признании Россией собственного бессилия.

Неудачный поход русских против Хивы. Оренбургский губернатор Перовский уже несколько лет готовился к походу против Хивы. Это было трудное предприятие. Надо было пройти около 1000 километров степями и пустыней, почти неисследованными, без надежного проводника, с огромным верблюжьим обозом, нагруженным всей необходимой провизией и даже водой и топливом. К 1839 году экспедиция была готова: она состояла из 5325 солдат и 22 пушек под начальством генерала Перовского и каравана в 10 500 верблюдов, сопровождаемых киргизами, русскими подданными или из числа союзников. Было решено идти через степи зимой в надежде, что мороз будет переноситься легче, чем чрезмерная жара, и потому, что в Хиву хотели прибыть весной, в промежуток между посевом и жатвой. Экспедиция двинулась из Оренбурга в конце ноября 1839 года несколькими колоннами, которые соединились на реке Эмбе. Экспедиция была застигнута необыкновенно суровой зимой и изо дня в день страдала от морозов и снежных метелей. Солдаты стали умирать от холода; верблюды, не находя никакой пищи под толстым слоем снега, ослабели и не годились ни для какой работы. Перовский упорствовал и добился того, что в три месяца сделал половину пути, не встретив препятствий, но когда он достиг подошвы плоскогорья Усть-Урт, пехотные офицеры и казаки единодушно заявили, что дальше идти невозможно: снег и мороз не прекращались. Перовский повернул обратно и вступил в Оренбург весной 1840 года, потеряв 9000 верблюдов и треть своих солдат.

Этот несчастный исход русской экспедиции увеличил смелость киргизов и туркменов. Снятие осады с Герата, отозвание русского агента из Афганистана, неудача Перовского означают временное ослабление русского влияния в Средней Азии. Пока Кавказ не был покорен, русские придерживались просто оборонительной политики в отношении к Туркестану: они рыли колодцы между Ново-Александровском и Аральским морем и ставили там казачьи кордоны.

Английские агенты в Хиве и Бухаре. Попытки русских в Центральной Азии возбудили беспокойство Ост-Индской компании и английского правительства, которые в свою очередь стали пытаться завязать сношения с Хивой и Бухарой. Начиная с 1824 года индийские офицеры несколько раз пробирались в эти два города, кто через Оренбург, кто через Герат, и пытались склонить хана и эмира к заключению союзного договора, хотя и не были снабжены официальными полномочиями, чтобы не слишком обязывать английское правительство. В 1831 году Александр Берне, офицер, бывший тогда во временной командировке на Инде, убедился, что в Лагор приходят русские товары через посредство бухарцев и афганцев. Он указал губернатору на первое появление этой конкуренции, которая грозила английской торговле, и добился того, что был отправлен с официозной миссией в Среднюю Азию. Он провел в Бухаре несколько месяцев (1833), по вернулся оттуда только с очень интересным описанием своего путешествия. Подобные же попытки были сделаны англичанами также для сближения с хивинским ханом, которому грозила большая опасность со стороны русских. Это было ответом на русскую миссию Виткевича в Афганистан. Во время экспедиции Перовского два англо-индийских офицера, Аббот и Шекспир, находились в Хиве. Они были подчинены полковнику Тодду, исполнявшему должность английского резидента при дворе шаха во время отсутствия агента Мак-Нейля: Тодд добился у хана освобождения русских пленных, которые и были отпущены вскоре после отступления Перовского. Другой агент был послан к эмиру бухарскому тотчас после снятия осады Герата (1838). Это был полковник Стоддарт, человек, отличавшийся безумной храбростью и высокомерием, тот самый, который явился к шаху настаивать, чтобы он подчинился требованиям Англии. В Бухаре Стоддарт действовал так же гордо и непреклонно, хотя и не имел официальной миссии. Когда один русский представитель предложил ему увезти его, Стоддарта, с собой, Стоддарт отказался, говоря, что он не желает ничьего покровительства, кроме Англии. Эмир заключил его в тюрьму. Однажды эмир объявил полковнику, что англичане потерпели поражение при Кабуле. «Это ложь, — отвечал Стоддарт, — войска моей государыни никогда не терпят поражений». Когда же известие о поражении подтвердилось, эмир велел казнить Стоддарта вместе с капитаном Конолли, посланным на поиски за ним (около 1842 г.). Миссионер Вольф, которому было поручено узнать об их судьбе, прибыл в Бухару в 1843 году, едва сам не был казнен и вернулся с известием об их смерти. Некоторое время английское общественное мнение волновалось, требуя мести за них, но вскоре внимание англичан было отвлечено войнами на Инде.

Попытка англо-русского соглашения. Англия и Россия одинаково потерпели неудачу в Центральной Азии. В Персии они продолжали уживаться рядом, из своего властного положения стараясь каждая извлечь для себя наибольшую выгоду. В 1841 году, когда англичане были заняты в Кабуле, русские добились для себя от шаха уступки островка Ашур-Аде на юго-западе Каспийского моря. Однако русские, по видимому, хотели сохранить status quo, гарантированное соглашением. В 1839 году русское правительство выразило неодобрение шаху за то, что он отказался вернуть населению Герата отнятые шахом у Герата деревушки. Русское правительство отозвало своего представителя в Афганистане и объявило, что. считает на будущее время лучшей политикой соглашение, основанное на прекращении захватов. В 1844 году, во время поездки императора Николая в Лондон, по видимому, было заключено тайное соглашение на этих основаниях между обоими министрами иностранных дел. Согласно заявлениям, сделанным Россией в самом начале Крымской войны, состоялось в 1846 году соглашение, по которому государства Туркестана должны были образовать нейтральную зону, а Россия и Англия должны были с общего согласия уладить вопросы о престолонаследии в Тегеране и о границах между Персией, Турцией и Афганистаном.

Примечания:

1

Коббет имеет в виду не только Францию, где были восстановлены Бурбоны, но и Испанию, где были восстановлены и Бурбоны испанские и инквизиция. — Прим. ред.

16

Англия была обязана этим робким началом фабричного законодательства не «усилиям лорда Эшли», а прежде всего бурно развивавшемуся чартистскому движению. — Прим. ред.

161

Новейшая индусская историография, создаваемая уже не только англичанами, но и природными индусами, резко отрицает какую бы то ни было пользу для Индии от деятельности Маколея на поприще индусского законодательства (ср. Gahqma, India to day, 1936, и др.). Историографы изумляются, как Маколей мог отважиться взять на себя дело, которого абсолютно не знал и в котором ничего не понимал. Они с возмущением цитируют биографов Маколея (вроде Тревельяна), которые пишут вполне откровенно, что Маколей выхлопотал себе это назначение исключительно с целью обеспечить себя для дальнейших «серьезных» занятий историей. Законы, написанные Маколеем для. Индии, решительно никуда не годились. — Прим. ред.

162

Не следует забывать, что новейшая история Индии писалась исключительно англичанами и только по материалам, которые англо-индийская администрация позволяла использовать. А другие европейские историки, вроде автора данной статьи для труда Лависса и Рамбо, и подавно ничего не знают, кроме того, что дано англичанами. Лорд Бентинк не исправил и не мог исправить общего положения индусов, и эпитафия, сочиненная Маколеем, ровно никакого значения не имеет. — Прим. ред.

163

См. т. II.

164

См. т. II.

165

Это неверно. Персы, правда, вторглись в конце лета 1826 года в Закавказье и заняли было Ленкорань и Карабах, но уже 13 сентября 1826 года были разгромлены Паскевичем и выгнаны вон. Ни одного поражения они русским войскам ни до, ни, подавно, после этой битвы не нанесли. Самое «вторжение» было обусловлено полным отсутствием на местах русских войск в момент перехода персами нашей границы. — Прим. ред.

166

И темой поэмы Пушкина «Кавказский пленник». — Прим. ред.

167

Явная неточность: если бы туркмены принуждали пленников поспевать за конем, который мчится в галоп, то они теряли бы, конечно, не половину, а все сто процентов своих пленников, — и притом в первые же полминуты этого «галопа».