Часть I КЕЛЬТЫ


Голос погребенных

В центральной части нынешней Франции стоял когда-то город Алезия. Именно здесь французские кельты, галлы, под командованием харизматического предводителя Верцингеторикса (чьим вечным мемориалом останется его реинкарнация в образе героя французских комиксов) дали

последний бой легионам Юлия Цезаря. Есть и другой памятник Верцингеториксу – огромная статуя галльского героя, задумчиво глядящего поверх своего города…

Правда, город, на который он смотрит, не галльский – он римский, с театром, храмами и базиликой. Города, который знал Верцингеторикс, нет, его сравняли с землей.

Расположенный в нескольких милях от памятника археологический музей прославляет знаменитую осаду, которая привела к поражению Верцингеторикса. Главный экспонат музея – реконструкция осадных работ армии Юлия Цезаря.

Куда ни взглянешь, везде история кельтов погребена под тяжелыми камнями римской истории.

Римляне оставили свои следы по всей Европе. Развалины акведуков, амфитеатров, стен и дорог остаются свидетельствами их пребывания. Куда труднее увидеть следы народов, населявших эти места до прихода римлян, и слишком легко предположить, что были они малоразвиты и не смогли устоять перед историческим прогрессом и могучей римской цивилизацией.

Их истребление было частью хорошо продуманной политики. Римляне крепко заучили урок, который преподали им кельты Бренна в 390 г. до н. э.: «Горе побежденному!».

Сильный всегда прав, и военная мощь – единственный международный закон. Перед римлянами не стоял вопрос уничтожать ли то, что стояло на их пути.

Другой частью политики было окультуривание: римский мир обладал такой массой, что его гравитация затягивала культуры сателлитов на свою орбиту. Богатые и влиятельные представители варварского мира видели финансовые и политические выгоды в римской поддержке и начинали перенимать римские обычаи и архитектурный стиль, демонстрируя свою благонадежность. Те, кто не был богат, тоже стремились присоединиться к власть имущим. В результате те, кто противостояли господству Рима и пытались защитить традиционные ценности, вынуждены были бороться с двумя врагами – внешним и внутренним. Параллели с современным миром найти не трудно.

В итоге – полный крах культуры, вследствие чего так трудно найти следы подлинных предков современных европейцев – древних кельтов. Их место в истории было узурпировано Римской империей, и лишь недавно стали открываться свидетельства кельтской цивилизации. Свидетельства, которых никто не ожидал.


Корни кельтов

Не все кельты осознавали себя кельтами, большинство считали себя варварами. И все же Юлий Цезарь сообщает, что жители центральной Франции именуют себя кельтами. Но мы сейчас используем это наименование для много большего числа народов, чем те, кто называл себя кельтами во времена Юлия Цезаря.

Действительно, с недавних пор историки стали, не без оснований, относиться к этому слову с подозрением1. Термин «кельтские», В его современном понимании, был введен в 1707 г., когда валлийский антиквар и натуралист по имени Эдуард Льюйд использовал его для идентификации ирландского, валлийского, корнуоллского и бретонского языков как отдельной языковой группы.

До этого никто из обитателей Британских островов и не думал называть себя кельтом. Но это не значит, что Льюйд ошибался. На огромных просторах Европы существовала четко определяемая единая культура, и даже если народы, разделявшие эту культуру, в то время об этом и не подозревали, представляется разумным присоединить их к определенной группе (сейчас это признано), как это делается с народами каменного века, которые, несомненно, рассматривали себя как людей современных.

Но перед тем как продвинуться дальше, нам нужно избавиться от той шаблонной точки зрения на мир, согласно которой теплый центр Вселенной располагается в солнечном Средиземноморье, а места, подобные Оркнейским островам, следует рассматривать как край Земли – далекую и негостеприимную глубинку на грани познания. Возможно, римляне такой ее и воспринимали, но мир кельтов – мир, каким его видели сами кельты, совсем необязательно был таким2.

В давние времена людей связывали в основном водные пути. Морские пути и реки были естественными путями передвижений, особенно когда транспортировались тяжелые грузы.

Одна из таких сетей коммуникаций сформировалась в Средиземном море, то же произошло на Атлантическом побережье Европы. Поселения на берегу Атлантики не были отдельными деревушками, разбросанными по широким просторам окраины цивилизованного мира, а скорее представляли собой сеть взаимосвязанных сообществ.

Эта сеть имеет очень давнюю историю. Еще в четвертом тысячелетии до нашей эры полированные каменные топоры из диорита (магмы, затвердевшей на земной поверхности) в массовом порядке изготавливались в центральной Бретани и расходились оттуда по миру. Радиоуглеродное датирование показало, что мегалитические монументы в прибрежных районах Атлантики не связаны со средиземноморским влиянием. Похоже, что здесь с незапамятных времен существовали тесно связанные системы верований, построенных на понятиях Космоса и Смерти, и что Португалия, южная Бретань, Ирландия и Оркнейские острова были культурными центрами, искусство и архитектура которых были схожи.


Раньше считалось, что причиной такого сходства были массовые миграции народов и что кельтская культура была занесена племенами, вторгшимися из Центральной Европы. Однако совсем недавно археологи п'редположили, что культурное влияние распространялось за счет коротких морских путешествий и речных сообщений, которые связывали разбросанные и, возможно, очень разные общины в сеть торговли и общения.

В доисторические времена Атлантическое побережье демонстрировало «ошеломляющую взаимосвязь культур»3. Шейные украшения, сделанные из золота, добытого в Ирландии, обнаруживаются в Корнуолле, Нормандии и Бретани. Шейные кольца из южной Иберии отыскиваются в Бретани, Северной Британии и Северной Ирландии. К счастью для археологов, эти народы следовали довольно странному обычаю: они норовили бросать массу ценных вещей в болота и озера либо закапывать в землю. Какими бы ни были причины такого вопиющего расточительства, оно дало нам коекакие сведения об их мире. С переходом к железному веку общность культур Атлантического побережья становится еще более очевидной благодаря обычаю жертвовать мечи, щиты и копья, что указывает на общую систему ценностей. Иногда оружие имеет и сходную конструкцию.

Итак, культура и языки, которые мы теперь называем кельтскими, возможно, не были занесены в Западную Европу пришельцами с Востока, а могли зародиться здесь, на Атлантическом побережье. Другими словами, происхождение кельтов может быть связано с сетью прибрежных сообщений в Атлантике.

Реки также были важными путями культурного обмена. Вот почему кельтская принадлежность так сильно выражена и на западе Центральной Европы, в районах к северу от Альп, где протекают такие большие реки, как Дунай, Рейн, Рона, Сона, Сена и Луара. Мы просто не знаем направления потоков.

Зато мы уверены, что примерно с 440 г. до н. э. кельты из придунайских областей начали переходить Альпы и селиться в Северной Италии вокруг озер Комо и Маджоре. Они также создали поселение на месте, где сейчас расположен Милан. И неудивительно, что мы узнаем о кельтах больше, когда они вступают в контакт со сплошь грамотным миром классической античности.


Насколько кельты были варварами?

Многие из наших сведений о кельтах железного века пришли от греков, а не от римлян4. Платон путал их с другими варварами, которым нравилось воевать и напиваться до бесчувствия. Беспробудное пьянство – постоянная тема всех упоминаний о кельтах в течение последующих 800 лет. Диодор Сицилийский, описывая I в. до н. э., изображает кельтов как типичные «пивные бочки». «Винохлебы» – возможно, более точное определение. «Были они, – рассказывает Диодор, – чрезвычайно склонны к употреблению вина»5. Они не разбавляли его, как греки, водой и пили, «пока не валились без чувств или не впадали в безумие»6. Вам это ничего не напоминает?

Очевидно, что кельты были не из тех парней, которых уважающий себя грек пригласит отобедать: «Они были похожи на деревянных идолов, с густыми волосами, с космами, напоминающими лошадиную гриву. Некоторые были чисто выбриты, но другие – особенно те, кто занимал высокое положение,- брили только щеки, оставляя усы, закрывавшие весь рот, и, когда они ели или пили, на усах, как на сите, застревали крошки»7.

Особенно шокировала консервативных патрициев классического мира вульгарная манера кельтов одеваться: «Галлы выказывали… любовь к украшениям. Они носили на шее золотые воротники и браслеты на руках и запястьях, а у тех, кто обладал какой-либо должностью, одежды были крашеными и с золотой вышивкой»8. Можно себе представить трезвых римлян в их белых тогах, с неодобрением глядящих на эти иноземные безвкусные украшения! Все это были явные признаки серьезного морального падения, которые неизбежно должны были проявиться на поле боя: «Такое легкомыслие делало их невыносимыми, когда они побеждали, и заставляло впадать в панику, когда дела шли плохо»9.

С другой стороны, управиться с ними было не так-то легко. Кроме всего прочего, они были охотниками за головами и «возвращались С битвы с головами врагов, висящими на шее лошади, а затем прибивали эти головы к воротам, чтобы все видели»10. И еще они были большими! Бретонцы (которых классические писатели отличают от кельтов) были особенно высокими. Страбон видел их собственными глазами: «Я сам, в Риме, видел обычных юношей, которые были на целых полфута выше самого высокого человека в городе», – заявляет он с трепетом, но затем поспешно добавляет, что нет нужды невысоким, но красивым римлянам завидовать этим великанам, потому что, несмотря на свой рост, «они были кривоноги и нигде в их фигуре не было ни одной прекрасной линии»11.

Кельты были дико агрессивны и легко поддавались на провокации: «Все люди этой расы… воинственны, вспыльчивы и всегда готовы к бою… Любой может привести их в ярость, когда угодно, где угодно и под каким угодно предлогом… ». Звучит так, словно травля кельтов была регулярным времяпрепровождением римлян. А если подумать – почему бы и нет? Кельтов была уйма! «Их сила заключена как в размере их тел, так и в их огромном количестве»12.

Страбон, описывая свои впечатления от кельтов в I в. до н. э., демонстрирует явную нервозность, которой не было в ранних комментариях. Примерно за 400 лет до Страбона его греческие коллеги, судя по всему, вовсе не боялись кельтов. Гелланик Лесбийский, историк V в. до н. э., описывает их как «соблюдающих справедливость и добродетельность». Веком позже историк Эфор писал, что они имеют «те же обычаи, что и греки» и относятся к грекам дружелюбно.

Все переменилось в 279 г. до н. э., когда кельты с Нижнего Дуная совершили массированное нападение на Грецию. Мы не знаем точно, почему кельты стали более агрессивными, если это вообще действительно случилось. Но, возможно, их «огромное число», О котором говорит Страбон, указывает на стремительный рост населения, вынудивший кельтов искать новые земли. А может быть, это было связано с культурными переменами. Нет сомнений, что на протяжении того периода некоторые кельтские племена стали исповедовать культ воина-героя. Храбрость и честь стали главными качествами, что давало грекам массу поводов для восхищения.

Страбон восхвалял чувство долга кельтов: «Их искренность и простота позволяют им легко объединяться, каждый испытывает возмущение при виде несправедливого, как он считает, отношения к соседу». Но в итоге эта простота могла привести к тому, что их была способна победить более высокая цивилизация: «Они просты И не злобны. Если их провоцируют, они толпой кидаются в бой, открыто и без предосторожностей. И, таким образом, их могут легко победить те, кто владеет искусством стратегии».

Может быть, и неудивительно, что греки сентиментально относились к борьбе кельтов. Образ умирающего галла вдохновил создателя греческой скульптуры, которая изображает мускулистого юношу героического вида с золотым ожерельем на шее, изящно испускающего последний вздох от удара меча. Римляне сделали несколько мраморных копий статуи.

Сегодня «Умирающий галл» выставлен в Капитолии. Отношение и греков, и римлян к кельтам может показаться покровительственным, но почему бы и нет? В конце концов, кельты во всех отношениях стояли ниже их, они отставали в науке и ремеслах, меньше знали и умели. При взгляде на те времена сквозь призму истории нам кажется, что Рим должен был легко победить этот храбрый, но отсталый народ.

Но так не случилось. Вернее, случилось совсем не так.


Военное снаряжение кельтов

Возможно, в глазах римлян кельты не владели военной стратегией, но их оружие и снаряжение были ничуть не хуже, чем у римской армии. Может быть, когда-то в прошлом кельты и бросались в бой нагими, но к I в. до н. э. они стали отличными оружейниками.

Когда предводитель галлов Верцингеторикс в 53 г. до н. э. нанес Цезарю первое в жизни римского полководца поражение, стороннему наблюдателю было бы трудно распознать по внешнему виду, кто есть кто на поле битвы. Парни в римских шлемах не были римлянами – это были галлы. На головах римлян красовались бронзовые шляпы с прелестными конскими хвостиками. Позже они скопировали более надежную конструкцию галльских шлемов с характерными щитками на щеках.

И щиты у кельтов опять-таки были лучше, чем у римлян. «Они были в человеческий рост, – писал Диодор Сицилийский, – и украшены на особый манер. На некоторых искусно выкованы выпуклые фигуры из бронзы, служившие не только для украшения, но и для защиты»14. (Возможно, первый пример наступательных украшений?) Римляне немедля приняли на вооружение щиты наподобие кельтских. Они скопировали и другие виды кельтского оружия и дали им кельтские названия. Латинское слово, обозначающее легкое копье, lancea было заимствовано у испанских галлов, кельтское слово materis стало римским словом «дротик». Переняли у кельтов и слово gaesum, обозначающее длинный дротик.

Когда римляне добрались до Британии, они обнаружили там еще одно технологическое достижение – колесницу. Тем, кто воспитан на фильмах о Бен-Гуре, может показаться странным, что боевые колесницы вызывали у римлян удивление, но это так. Более всего Цезаря поразило умение, с которым бритты управляли колесницами:

Способ, которым они сражаются с помощью своих колесниц, таков: они мчатся все разом по полю битвы, метая дротики, и обычно ужаса, наводимою лошадьми, и грохота колес достаточно, чтобы расстроить вражеские ряды… Таким образом они соединяют подвижность кавалерии со стойкостью nехоты. Блаюдаря ежедневной nрактике и тренировке они становятся столь искусными, что даже на крутом склоне способны управлять лошадьми на полном галопе, останавливать и разворачивать их в считаные мгновения. Они способны бежать у дышла колесницы, стоять на хомуте и вскакивать обратно в колесницу быстро, как никто15.

Все это было совершенно неожиданно для римской армии. Цезарь пишет далее, что его люди «были приведены в смятение этим новым для них боевым приемом» и он был вынужден отступить с поля боя. Боевые колесницы давным-давно применялись на Ближнем Востоке, но были вытеснены кавалерией. Римские колесницы представляли собой либо тяжелые, неуклюжие повозки для парадов, либо до предела облегченные гоночные экипажи. Бритты ввели значительные усовершенствования в конструкцию колесниц и, как отмечает Цезарь, чрезвычайно искусно их применяли. Тем не менее, вопреки очевидным фактам, конные колесницы остаются немаловажной частью мифа о римском превосходстве. В «Словаре английского языка» Коллинза, «колесница» определяется как «двухколесная конная повозка, применявшаяся в Древнем Египте, Греции, Риме и т. д… » О бриттах – ни слова. И все же, именно кельты были лидерами в создании колесного транспорта.

По вещам, которые обнаруживаются в захоронениях, можно уверенно судить о том, что имело значение для людей при жизни. А в богатые кельтские могилы помещали иногда повозку и огромный кувшин для питья. Они обнаружены, например, в датируемой приблизительно V в. до н. э. гробнице в Хохсдорфе на юго-западе Германии. Покойник соответствует тому описанию, которое дал кельтам Страбон: это крупный, могучий воин ростом 6 футов и 2 дюйма (примерно 186 см. – ПРUМ. переводчика), который лежит на огромном бронзовом ложе, огражденном стенами, обитыми тканью. Такой воин должен был наводить ужас. Вот только в могиле, за исключением кинжала, нет оружия. Там находятся лишь громадный котел для меда, роги для питья и заимающая почти половину гробницы повозка16.

Римляне, похоже, переняли колесный транспорт у греков. По крайней мере, такое предположение можно сделать на основании лингвистических сравнений. Хотя у ранних обитателей Италии, этрусков, был колесный транспорт, но обода колес были хрупкими, их делали, соединяя отдельные секции шпонками. Кельты придумали, как делать цельные обода, сгибая нагретую деревянную заготовку. В Азии обода усиливали, укрепляя на них железные полосы, тогда как кельтам владение искусством обработки железа позволило насаживать на колесо цельную железную шину, изготовлять колесо еще прочнее и надежней17.

Даже латинское слово caballus, обозначающее лошадь, похоже, пришло из кельтского языка, превратившись в итоге в слова «кавалерия» И «кавалер». Да что там говорить, если даже слово ‹‹лига», по-латыни – leuca, заимствовано у кельтов.


Кто строил дороги?

Как же получилось, что римляне строили дороги, а кельты нет. Ответ прост. Это кельты строили дороги. Мы знаем об этом лишь потому, что их дороги сохранились там, где римляне не проложили поверх них своих дорог. Эти кельтские деревянные дороги были проложены через болота, погрузившись в которые они и сохранились в торфянике до нашихдней.

Исторический штамп «римляне были величайшими» мешал до самого последнего времени увидеть более древние дороги. Одна из прекрасно сохранившихся дорог железного века располагается в ирландском Корли. Но вплоть до 80-х гг. ХХ в. не было ясно, насколько она древняя. Местные жители называли ее «датская дорога», и считалось, что она проложена в период правления викингов или позднее. Так продолжалось, пока не была проведена датировка по древесным кольцам роста. И тогда открылась истина: деревья были срублены в 148 г. до н. э.

Но самое потрясающее заключается в том, что деревянные дороги, построенные таким же способом и в то же самое время, обнаруживаются по всей Европе, вплоть до Северной Германии. Кельты, похоже, отлично умели строить дороги, а конструкция их деревянных дорог вообще была блестящим инженерным достижением. Дубовые доски укладывали на березовые балки, и общая ширина настила была достаточной, чтобы разъехались две телеги. Более того, некоторые кельткие дороги построены раньше римских. Первой римской дорогой была Аппиева дорога, построенная в 312 г. до н. э., а так называемый «Аптон Трек» в Южном Уэльсе – деревянная дорога, проложенная по заливаемому приливом берегу в устье Северна, – датируется V в. до н. э.

Но и сейчас мы называем римские дороги «дорогами», а сохранившиеся кельтские дороги «путями». Вовсе это не дороги – так, варварские пути.


Обманчивые тексты

Одна из основных причин, по которой мы склонны воспринимать кельтов варварами, а римлян цивилизованным народом, заключается в том, что у нас так много письменных материалов на латыни и практически нет кельтских источников. Ни одна кельтская книга, поэма, научный или литературный труд не дошли до нас со времен железного века (под которым мы подразумеваем период до римского владычества). Но этот факт ведет к неверным заключениям, потому что, в сущности, нет и римских текстов той поры. У нас нет латинских манускриптов эпохи Цезаря: старейший экземпляр «Галльской войны» Цезаря – копия, сделанная тысячелетием позже.

Католическая церковь изначально приложила все усилия для искоренения язычества. Единственная дошедшая до нас бронзовая статуя дохристианского императора Марка Аврелия сохранилась только потому, что по ошибке решили, будто это изображение христианина. Папа Григорий Великий (540-604 гг.) пытался запретить труды Цицерона и, как говорят, сжег все манускрипты Ливия, до которых смог добраться18. Но монахи в монастырях старательно копировали писателей, которые заслуживали их одобрение. Вот почему нам известны римские авторы. Впрочем, сохранились лишь фрагменты средневековых манускриптов, перекопированные в последующие века.

Мы знали бы еще меньше, если бы не ирландцы. Похоже, многие интеллектуалы бежали из Галлии в Ирландию в V в. н. э./ во время вторжения готов и гуннов, и эти люди могли забрать с собой свои книги. Они прибыли в общество, которое к тому времени было христианским, но где церковь была кельтской, а не римско-католической. Эта ирландская церковь куда спокойней относилась к язычеству и была больше заинтересована в сохранении знаний, чем в их уничтожении.

Ирландские монастыри стали центрами копирования книг, не страдавшими от религиозной цензуры. Где бы ирландские миссионеры ни основывали новые миссии (вблизи Генуи в 613 г., вблизи Констанса в 614 г., У Перонны в 650 г.), «они создавали библиотеки, в которых хранились манускрипты классических авторов»19.

Потому кельтским монахам в значительной мере мы обязаны сбережением трудов латинских авторов. А их интеллектуальные корни глубоко уходят в языческий кельтский мир.

У кельтов железного века существовал класс профессиональных интеллектуалов, известных под названием «друиды», власть которых распространялась на все общество. Как религиозные деятели друиды могли выступать в качестве посредников между армиями для заключения перемирия. Они свободно перемещались между Галлией и Британией (а возможно, и другими частями кельтского мира). Хранители литературы, исторических, медицинских, научных и религиозных знаний, они обучались в течение 20 лет, потому что им нужно было многое усвоить.

В действительности многие знания не были записаны, потому что кельтская литература передавалась изустно. На этом настаивали друиды. Цезарь думал, что они так делают, потому что «большинству людей свойственно, что, в надежде на написанное, они дают себе послабление в изучении вещей и меньше нагружают память»20. Но друиды умели писать и писали, когда речь шла о делах мирских. И «почти во всех других случаях, в своей общественной и частной переписке, они пользовались греческими буквами». Археологи нашли тысячи надписей на кельтском языке, сделанных до походов Юлия Цезаря. Иногда использовался латинский алфавит, иногда – греческий, а иногда – кельтский, так называемый огамический алфавит.

Учитывая настроения монахов в Ирландии, неудивительно, что только там сохранился обширный кельтский литературный материал. В отличие от римско-католических монахов, ирландские священнослужители видели свою задачу в том, чтобы всецело отдавать себя нуждам местной общины, и не спешили отрываться от окружающего общества, даже если оно не воспринимало христианские идеи семейной морали.

Католические монахи выбривали макушку, греко-римские – знак рабства, что символизировало подчинение уставу. Ирландские монахи выбривали волосы надо лбом, как это делали друиды, чтобы показать, что они являются носителями старых традиций религиозной и интеллектуальной власти.

Эта уникальная порода монахов не только скопировала книги языческих римских авторов, но и сохранила память о кельтах в юридических книгах и в эпосе. Несомненно, к таким материалам нужно относиться с определенной осторожностью, и не только потому, что мы не знаем, насколько важны они для остальной Европы. Но существуют такие литературные сборники, как «Книга Лейнстера», написанная в XlI в., в которой содержатся рассказы из жизни языческого кельтского мира. Отдельные детали повествования указывают на то, что сюжеты взяты прямо из тех времен. Например, в них описаны воины, отправляющиеся на битву в колесницах, покидающие поле боя с головами убитых врагов, при крепленными к оглоблям, и возвращающиеся домой с этими вызывающими ужас трофеями. Мы верим, что это происходило на самом деле, потому что эти же события описаны греческими писателями, такими, как Диодор Сицилийский. Но ведь ирландские монахи не читали греческих книг. Сведения пришли к ним из устных преданий, которые они записали.

Неграмотные варвары, подумаете вы, должны были иметь до предела примитивные законы, типа: «Тронешь мою машину – дам в морду». Но ирландские монахи оставили нам книги удивительно совершенных кельтских законов. К сожалению, они очень мало изучены.

Мы знаем о правовом своде ирландских кельтов из сборника текстов, известного под названием «Законы бреона».

Бреоны, или brithemuin (судьи), выполняли судебные функции друидов после обращения Ирландии в христианство. Законы были написаны не позднее VII в. н. э. В явно приспособленной для бардов поэтической форме.

Римское и кельтское право различались принципиально, поскольку они обслуживали совершенно различные общества. Римское право в первую очередь обеспечивает власть paterfamilias – главы семейства, единственного лица, которое реально принимается во внимание законодательством, и защищает его права в отношении собственности и ведения дел. «Законы бреона» рассматривают обязанности членов клана на земле, которая находится не в индивидуальной, а в групповой собственности, правила построения иерархии и обязанности всего сообщества перед его членами. Этот кодекс длительное время рассматривали с глубоким подозрением, так как его текст относился к христианским временам и был написан стихами. Вот великолепный пример проримского сдвига в западном сознании: дело в том, что римский кодекс засвидетельствован не намного лучше, чем кельтский.

Просто мы об этом не задумываемся.

В средневековой Европе римское право было полностью забыто, пока в 1070 г. в Италии не был найден экземпляр кодекса VI в. императора Юстиниана. На базе этого документа создавались юридические школы, начиная с университета в Болонье, основанного в 1088 г. Выпускники таких учебных заведений служили князьям и купцам, так что вплоть до середины XVI в. считалось, что Европа руководствуется римским правом. Но это римское право не имело ничего общего с законами, действовавшими в Римской империи. Не только потому, что текст, которым пользовались средневековые ученые, отличался от оригинала, но и потому, что это был поздний, Византийский, кодекс, созданный императором в пору реформ.

Все, что мы доподлинно знаем о римском праве, которое властвовало над Европой, дошло до нас из книги II в., написанной неким Гаем, и вплоть до XlX в. почти все, что было известно о ее содержании, черпалось из краткого изложения свода законов короля вестготов Алариха II, написанного в 506 г. В 1816 г. в рукописи VI в. был найден полный текст, но это был палимпсест, то есть древний текст был счищен, а поверх написан христианский. Такой прием часто применялся средневековой церковью отчасти потому, что пергамент был дорог, но в основном потому, что это был хороший способ исправить языческое прошлое. Преднамеренный священный акт уничтожения.

К счастью для нас, он исполнен был кое-как, поэтому большую часть книги все-таки можно прочитать. Но это дает довольно хлипкие основания для общепринятого мнения, что римское право незыблемым пережило века. У нас куда больше оснований говорить так о кельтском праве, но на него просто никто не обращает внимания. Вместо этого мы продолжаем верить римскому (древнегреческому. – Прим. переводчuка) историку II в. до н. э. Полибию, сказавшему, что кельты не владели «познаниями В каких-либо искусствах и науках»21.

На самом деле похоже, что Полибий знал о кельтах не слишком много. У них были и искусства, и ремесла, и литература, и законы. Но самое поразительное, насколько серьезно они применяли математику.


Календарь колиньи

Готовность верить в технологическое превосходство римлян, игнорируя достижения кельтов, нигде не проявляется лучше, чем в странном случае с «календарем Колиньи». Хотя это удивительное устройство – несомненное свидетельство глубоких математических познаний кельтов – было обнаружено в конце XlX в., оно оставалось в забвении большую часть следующего столетия.

В 1897 г. некий человек, вскапывая поле неподалеку от городка Колиньи на востоке Центральной Франции, откопал 153 бронзовых фрагмента, покрытых кельтскими надписями, относящимися к фазам Луны и праздникам. Когда кусочки были собраны в единое целое, рхеологи увидели древний кельтский календарь, но никто не мог понять, как он «работает». Понадобилось почти 100 лет, чтобы осознать, какая это потрясающая находка и насколько она меняет наши представления о кельтах и их интеллектуальном развитии.

В 1989 г. календарем заинтересовался молодой американский ученый Гаррет Олмстед. К счастью, Олмстед был не только специалистом по кельтам, но и математиком и системным инженером, то есть обладал необходимой суммой знаний, чтобы разгадать загадку.

Календари – мудреная штука. Каждый месяц должен бы начинаться с новым лунным циклом, но к концу года из 12 лунных месяцев остается еще примерно 11 дней. Вдобавок, число дней и в месяце, и в году – дробное. Олмстед показал, что этим варварам удалось рассчитать календарную систему так, что начало каждого месяца совпадало с новолунием, но при этом их праздники не смещались по времени года, то есть это был и солнечный и лунный календарь одновременно22. Он пришел к выводу, что использованная система расчетов опередила все другие на многие столетия.

Примененные математические средства просто ошеломляют, но вера в интеллектуальную отсталость кельтов была столь сильна, что французские археологи вначале отказались публиковать работу Олмстеда, и он был вынужден напечатать ее в Германии. Уравнение «варвар = недоразвитый» – один из факторов, мешающих нам увидеть значимость многих «варварских» вещей, и этот фактор будет постоянно присутствовать в этой книге.

Возможно, вы захотите узнать, что получится, если не применять сложную «кельтскую» математику, – сравните с римским образцом. Их календарь был так безнадежно плох, что к I в. до н. э. несовпадение составляло около трех месяцев. Осада армии Верцингеторикса в Алезии началась 25 июня, а по римскому календарю шел уже сентябрь. С их календарем была такая беда, что через несколько лет римляне оставили саму мысль о том, чтобы пытаться привязать начало месяцев к новолуниям. Юлий Цезарь поручил греческому астроному разработать для Рима новый календарь.

Все, что требовалось, – сделать так, чтобы каждая дата оставалась каждый год на том же месте по времени года. Чтобы выставить правильную точку отсчета, астроному пришлось начать с года продолжительностью 445 дней, из-за чего этот год был назван annus confusionis. Кельты умерли бы от смеха.

Но и новый, юлианский, календарь не полностью справлялся с задачей. Пришлось повозиться с ним в конце XVI в., чтобы получился современный календарь, который, согласно Олмстеду, не лучше того, каким пользовались кельты.


Европейская кузница

Только сейчас историки начинают оценивать по-новому научный и технический уровень кельтов. С давних пор кельты были кузнецами для всей Европы. На кельтского кузнеца смотрели как на волшебника. Еще бы, он мог взять каменную глыбу и превратить ее в новую волшебную субстанцию хитроумно обработанный стальной клинок, разрубающий бронзу и обычное железо. Когда Святой Патрик готовился к войне с язычниками Ирландии, он сочинил молитву «Нагрудник Святого Патрика», в которой есть такие строчки:

Я взываю сегодня ко всем добродетелям:

Встать против враждебных безжалостных сил,

.. .против заклинаний женщин, кузнецов и друидов,

Против знания любого, смущающего душу человека.

Кузнецы стоят в одном ряду с самыми могущественными чародеями – женщинами и друидами. Наука обработки металлов была секретным и таинственным искусством, и римляне в ней были не столь сведущи, как кельты. Ни по части оружия, ни по части мирного применения.

Знания кельтов в области технологий обработки металлов позволили им добиться успехов и в земледелии. Нам известно, что в Британии уже в IV в. до н. э. существовали железные плужные лемехи. В гробнице в Фрилфорде на реке Ок, вблизи Абингдона в Оксфордшире (а эти места были заселены приблизительно в 350 г. до н. э.), под одним из центральных столбов был найден железный лемех. Вполне вероятно, что храм был одним из первых построенных зданий и железный

лемех был принесен в дар богам во время его закладки. Благодаря применению металлов кельтам удалось даже изготовить зерноуборочную машину. Римский историк Плиний, повествуя о событиях I в. н. э., предоставляет единственное письменное свидетельство этого изобретения: «На обширных угодьях в галльских провинциях быки, подгоняемые сзади, тянут по злакам огромные рамы с зубьями по краям, установленные на двух колесах»24. Римляне называли такую машину Gallic vallus. Историки не верили в правдивость рассказа, пока не был обнаружен барельеф, на котором ясно различимо это хитроумное изобретение. Жатка представляла собой подобие гребня на колесах, который сбивал колосья и собирал их в контейнер, напоминающий ящик для травы у газонокосилки. В 80-е годы ХХ в. была построена и испытана современная копия машины25. Судя по всему, жатка бесследно исчезает после III в. н.э., И пока машину не изобретают вновь в 1831 г., зерно убирают удалыми взмахами косы.

Более простые инструменты кельтов и поныне находят применение. Кельты усовершенствовали способ крепления железных наконечников на деревянных рукоятках. В результате лопаты, серпы, вилы, топоры и косы, которыми пользовались кельтские крестьяне железного века, мало отличаются от инструментов, которые мы применяем сегодня.

То, что в последние годы мы с большим уважением стали относиться к изобретениям кельтов, связано, в частности, с работами по экспериментальной археологии, проводимыми на «Древней ферме» в Батсере, графство Хемпшир. 3десь на практике испытывают методы работы и изобретения, к которым ранее относились с пренебрежением. В итоге нам часто приходится пересматривать наши оценки технологического опыта кельтов. Оказывается, древние кельты знали, что делали.

В качестве простейшего примера такого пересмотра взглядов на древнюю технологию рассмотрим способ хранения кельтами урожая. Многие годы археологи удивлялись, находя зерно и другие засушенные продукты закопанными в ямы. Казалось противоречащим здравому смыслу предположение, что в земле можно сохранить пищу сухой и свежей. Однако, когда такая методика была испытана, ко всеобщему удивлению, оказалось, что она работает. А происходит вот что: зерна у стенок ямы, соприкасаясь с влажной землей, прорастают, поглощая весь доступный кислород и выделяя углекислый газ. Создается анаэробная среда, в которой зерно сохраняется какое-то время в хорошем состоянии.


Кельтские города

Легко недооценивать технологические достижения кельтов, так как многие из них либо исчезли, либо не были поняты. То же относится к образу жизни кельтов. Их социум оказался погребен под римскими строениями и римской пропагандой. Вот почему у римлян – «дороги», а у кельтов – «пути», римские поселения мы называем «городами», а кельтские – «нагорными крепостями», или даем им римское название «оппидум». Такова сила пиара: слово oppidum Цезарь использовал для обозначения укрепленного поселения. Если бы он так назвал Иерусалим, мы бы, наверно, и его называли нагорной крепостью.

Но не только латынь скрыла от наших глаз городскую цивилизацию кельтов. Их города были попросту стерты с лица земли римскими завоевателями. Некоторые были распаханы под фермы, на месте других выросли римские строения. Римские города строились по иному принципу: они были, прежде всего, административными центрами и местами сбора налогов. Основным элементом римского города являлись две главные улицы, пересекающиеся под прямым углом, а его сердцем был комплекс общественных зданий, олицетворявших власть вездесущей Империи. Сюда входили храмы, базилики, бани и часто амфитеатры. Поскольку кельтские города выглядели не так и строились для других целей, нам понадобилось немало времени, чтобы вообще признать их существование.

Кельтский мир был местом торговли, и кельтские города были торговыми центрами, часто тесно связанными с горнодобывающей деятельностью. Представление, что кельты жили в примитивных хижинах, – ошибочно. Даже вдали от городов они зачастую обитали в весьма солидных домах. Дом галльского крестьянина, например, часто представлял собою большое прямоугольное двухэтажное строение, внутри которого была одна большая комната и еще много разных помещений. В Британии старая традиция строительства круглых домов, привнесенная культурой Атлантического побережья, сохранялась до 1 в. до н. э. Но такие дома могли быть на удивление совершенными. В древней деревне Чайзостер на мысе Лэндс-Энд в Корнуолле обнаружены остатки каменных домов, выстроенных вокруг внутреннего двора, с крытыми соломой крышами. В домах – каменные полы и – о чудо, чудо! – под полами проложены трубы. Как вам варвары, а?

Кельтские строители пользовались большим уважением и имели высокий профессиональный статус. В Ирландии умелого строителя было принято называть Ollamh. Это слово дошло до наших дней и в современном ирландском языке означает «профессор». Строителям хорошо платили, они получали задаток за год вперед. И эти люди заслуживали таких денег. Кельтские строители умели многое. Возможно, лучшей демонстрацией их профессионализма служат crannog, круглые деревянные дома, построенные на искусственном островке посреди озера, реки или болота. Валуны сбрасывали в воду, пока насыпь не поднималась выше поверхности водоема или болота. Затем деревянные конструкции соединяли с камнями так, что они образовывали фундамент. Дома могли иметь размер до 50 футов в диаметре.

Со II в. до н. э. заметно разрастается кельтская торговля, то же происходит с количеством и размерами городов. Некоторые из них становятся очень большими. Одним из крупнейших – Манчинг в Южной Германии. Манчинг был столицей Винделиция, город окружали стены из тесаного камня протяженностью 5 миль. Он, видимо, был сожжен римлянами в 15 г. до н. э.

Самый впечатляющий из всех кельтских городов также располагался в Южной Германии, между Штутгартом и Ульмом. К сожалению, раскопки на этом месте производились в недостаточном объеме, и название города до сих пор не известно. Крепостные стены окружают огромный город с пригородами общей площадью более б кв. миль. Для сравнения: стена Авентина, окружавшая Рим в 1 в. н. э., замыкала вчетверо меньшую площадь.

Сейчас ведутся раскопки кельтского города Бибракты, располагавшегося на вершине холма в Центральной Франции. Его жители с 111 в. до н. э. по 50-й год до н. э. чеканили собственные монеты – вначале золотые, затем серебряные, стоимостью равные римскому денарию. То, что город имел важное значение, мы знаем из записок Цезаря. Еще бы, он решил остановиться здесь во время Галльской войны, чтобы написать отчет об этом походе. Рукопись была спешно переправлена в Рим для всеобщего ознакомления. Это было частью пиарагитационной кампании Цезаря по возведению себя на трон в родном городе. Но это все, что мы знаем о Бибракте. Город исчез, обратившись в пашни и леса. Сейчас археологи делают там открытия, которые добавляют новые штрихи к картине кельтской культуры – динамичного, грамотно использующего денежные расчеты и торгующего со всей Европой общества с сильной финансовой базой.

Ученым уже открылись свидетельства того, что здесь был большой город с оживленной главной улицей, на которой располагались мастерские и лавки, торговавшие, в основном, изделиями из железа, добытого в расположенных неподалеку шахтах. Тут изготавливали и продавали инструменты, украшения из драгоценных камней и эмали. Выдували стекло, изготавливая бусы и браслеты. Прямо на месте чеканили монеты для должного обеспечения товарообмена. Каждая лавка имела собственное складское помещение. Город занимал 330 акров и был разделен на специфические зоны. В нем были ремесленный и религиозный центры, а в аристократическом квартале располагались весьма привлекательные здания.

Города, как Бибракта, стояли на торговых путях, которые тянулись до Африки и Китая, но основная торговля велась с римским миром. И Рим, и галлы были только в выигрыше от такого положения вещей. Разумеется, подобный бизнес не мог опираться на фальшивые гири и вопли: «Горе побежденному!», оставив кельтов из Бренна позади.







 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх