Заключение

Апокриф потому и не становился каноном, что появлялся он всегда не ко времени... Настоящие его читатели (целевая, как зовут их ныне, аудитория) давно умерли, или еще не родились. Набегают лишь комментаторы-истолкователи, где свежий труп – там и шакалы.

Набежали: ну как же, если такая глыбища пишет детскую сказку, это ж не просто сказка, любому понятно... Истолковали: Пьеро, конечно же, Блок, кто же еще... На худой конец – обобщенный портрет поэтов-символистов... Карабас – Мейерхольд, без сомнения он, с его биомеханическим театром...

Мэтр молчал – пусть их... Много пил; говорили: так боролся с подкрадывавшимся тяжким недугом. Не только с ним, думаю.

Мэтр молчал, лишь наотрез отказывался от настойчивых детгизовских просьб написать продолжение: что написано, то написано, точка поставлена, кто понял – тот понял.

Свято место не бывает пусто, кормное – тоже: сиквел под названием «Побежденный Карабас» вскоре сваяла Евгения Данько. Читается он... ну, примерно как нынешние сиквел-эпопеи фантастов и фэнтезистов: взгляд по строчкам бегает, мозг отдыхает...

Комментаторы не унимались, вокруг хватало осколков и осколочков серебряного века – одни сиротливо поблескивали среди мусора, дожидаясь метлы; другие – строили новую жизнь на переделкинских дачах, но и о старой вздыхали порой – аккуратно, дозволенно... Вспоминали, лепили новые версии: да нет, Пьеро не Блок – вылитый Вертинский, а Мальвина – Любовь Менделеева, не о чем спорить...

Мэтр молчал. Всякий апокриф – не ко времени, и пришло время теплых людей...

...А Мадонна шла по Иудее, и грустили еврейские мальчики: да что же вы за народ такой?! – мы играли вам на свирели, но вы не плясали; мы пели вам печальные песни, но вы не плакали...

Санкт-Петербург

февраль 2010

Оглавление