• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

«…лишь бы смотрели на Божий свет два разных моих лица!»

Аид, или Гадес, — брат Зевса и Посейдона, бог, выбравший по жребию править царством мертвых. Имя «Аид» означает буквально «невидимый», «безвидный» или «ужасный». Это же и название самого царства. Как синекудрый Посейдон — само море, так и Аид — само подземное царство.

Аид не вступал ни в какие интересные отношения с другими богами, за исключением похищения своей будущей супруги Персефоны, дочери Деметры. Когда она была юной девой — Корой, Аид (по согласию с Зевсом) выскочил на колеснице прямо из-под земли, схватил девицу и умчал ее в свое царство. Ее мать Деметра, богиня земли и плодородия, долго горевала, и земля перестала рождать плоды, животным и людям стало нечем кормиться, и все начали умирать. На помощь Деметре пришла лишь Геката, которая слышала крик Коры, а потом и Зевс открыл тайну похищения и пообещал вернуть дочь. Аид, который не хотел расставаться с невестой (или уже молодой женой!), предложил ей поесть гранатовых зерен, и Персефона согласилась [190]. После возвращения ее к матери, выяснилось, что «вкушение пищи мертвых» означает то, что Персефона должна быть женой Аида и хозяйкой царства мертвых. Дабы уладить разногласия, Зевс повелел, чтобы Персефона проводила одну треть года со своим мужем, а две другие части — с матерью. Эту историю обыкновенно считают метафорой смены времен года (у греков было три сезона).

Бог Аид владел волшебным шлемом, делающим его невидимым. В классической мифологии шлем Аида одалживала Афина Паллада, любимица своего папы — Зевса. Как относился к этому Аид и была ли какая-то особая договоренность — неизвестно.

Существуют сюжеты о поединке Геракла с Аидом и даже ранении бога. А также об обмане, с помощью которого Сизифу удается избежать смерти. Можно трактовать эти истории как торжество героической мифологии и уход Аида, некогда важного бога, на второй план. Но я больше склоняюсь к версии сходства сюжетов о боге смерти, которого обманывают смертные, желающие жить вечно, — но вечная жизнь оказывается не таким уж благом. Подобные истории существуют у множества народов, если не в виде мифов, то сказок [191].

Известна всего пара историй о любовных увлечениях Аида. Однажды он чуть было не соблазнил нимфу Менту, но тут явилась его супруга [192] Персефона и превратила ту в мяту (Мента означает «мята»). Точно так же она поступила с нимфой Левкой — только ее она обратила в белый тополь, растущий над рекой, которая сохраняет память душам умерших. Не случайно подземной спутницей Персефоны стала сама Геката, богиня колдовства и ночных дорог.

Аид обычно не знает, что происходит на земле и Олимпе. Лишь когда смертные беспокоят его своими клятвами и проклятьями, стуча по земле кулаками или топая ногами, их слова доходят до него. Зато ему принадлежат все богатства, сокрытые в земле. Еще его называли «богатым» (Плутосом) за то, что не счесть душ в его подчинении.

Под началом бога Аида в царстве мертвых служат перевозчик Харон, который на своей лодке переправляет души умерших на «тот берег» реки Стикс, и трехглавый пес Цербер (Кербер), который не дает умершим возвращаться обратно, а живым — проникать в Гадес. Царь Аид и царица Персефона живут в палатах Эреба, возле которого протекает река Лета. Ее воды несут забвение душам умерших. Однако прошедшие посвящение избегают пить из нее, чтобы сохранить осознание и память. Трое мудрых царей судят души умерших в царстве мертвых: Эак, Радамант и Минос.

Аида мало кто называл любимым богом. Агамемнон в «Илиаде» говорит прямо:

…Аид несмирим, Аид непреклонен;
Но зато из богов ненавистнее всех он и людям [193].

((Гомер. Илиада, 158–159))

Зевс сверг своего отца Кроноса и изгнал его в Тартар, который находится в Подземном мире и примыкает к миру мертвых. Вслед за своим отцом, как будто во искупление преступления внутри семьи или же в доказательство своей лояльности родителю, идет править Подземным миром Аид. Системные семейные психотерапевты часто указывают на случаи следования негативному сценарию внутри семьи как на подтверждение потомками своей преданности старшим членам рода.

«Лояльность предполагает социальное единство, которое зависит от лояльности группы, лояльности ее членов и от помыслов, мотивации каждого члена группы как индивида. Отсюда вытекают понятия справедливости и семейной справедливости. Когда справедливость не соблюдается, это проявляется в неверии, эксплуатации одних членов семьи другими (иногда в бегстве, реванше, мести), даже в болезни или в повторяющихся несчастных случаях» [194].

В данном случае лояльность была нарушена как отцом — он поедал своих детей, так и сыновьями — они свергли своего отца. Казалось бы, сыновья поступили правильно и «по справедливости». Но семейная система такого не любит. Она не прощает подобного бунта против родителей [195] (не случайно и сам Кронос сверг своего папу — Урана, да еще и оскопил его; а Зевс всю свою бессмертную жизнь боится зачать слишком сильных сыновей). За этим следуют несчастья. Один из детей (или внуков — в обычной, человеческой жизни) должен последовать за отцом. Так, Кронос, по одним версиям, заключен в Тартаре, по другим — правит в Элизиуме, что тоже в Подземном мире. А Аид обитает недалеко от него, все в том же мире мертвых. Ему так выпал жребий, но и когда подобные вещи происходят в жизни, человек редко по собственной воле выбирает себе подобную участь. Все получается само собой.

Мужчина-Аид часто вырастает в семье, где есть страшная тайна — возможно, слишком страшная, чтобы о ней рассказывали даже ему. Или там, где произошли страшные преступления внутри рода. Я знала колдуна и алкоголика, дед (или прадед) которого убил свою жену, то есть его бабку (или прабабку) [196]. В более редких случаях мужчина-Аид следует по стопам своего отца-Аида. Так, к примеру, разведчик Вильям Фишер (известный более под именем Рудольф Абель, мы позже вернемся к этой путанице) был сыном революционера — подпольщика Генриха Фишера.

У греческого бога царства мертвых было несколько имен: Аид, Гадес, Дис… Удивительным образом мужчины-Аиды склонны скрывать имена, принимать другие, даже часто менять. Это и оперативные псевдонимы разведчиков («Юстас — Алексу»), и творческие псевдонимы некоторых странноватых гениев, и профессиональные имена городских колдунов (для клиентов) и оккультистов (для братьев по ордену или просто для анонимности).

Такое смешение имен ведет как к определенной социальной невидимости (всегда можно исчезнуть), так и к некоторой потере связанной с именем самоидентификации. Наши имена часто подтверждают нашу связь с родом. Наличие множества имен устанавливает другие связи, иногда родовые, иногда еще более мистические. Так разведчик Вильям Фишер на следствии в ФБР и в американском суде (а он был пойман как разведчик) называет себя именем своего покойного друга — Рудольфа Абеля. Под этим именем он и прославился. Или прожил часть жизни за него? А отец Вильяма Фишера, старый подпольщик Генрих Фишер, в свое время тоже использовал разные имена: Матвей (имя отца; интересно, почему ему надо было жить и за отца?) и Андрей. Вновь мы можем увидеть действие неких невидимых лояльностей — своей семье или другу. Они по-прежнему предлагают отказаться от своей жизни и жить немножко за других, за призраков.

Примечательным образом (а может, это и не удивительно!) даже выдуманные герои живут в соответствии с архетипическими принципами. Таков штандартенфюрер Штирлиц (достаточно характерный герой-Аид), он же Максим Максимович Исаев, чье имя по рождению (по словам человека, который прочел весь книжный сериал) — Всеволод Владимиров.

Это часто мужчины с некоторыми странностями. Они могут совершать какие-то действия, не вполне понимая причины или, в крайнем случае, рационализируя и объясняя все довольно причудливым образом. Иногда такой человек ведет себя так, как будто это не он, а кто-то другой. Как будто некий призрак руководит его действиями. Анн-Анселин Шутценбергер пишет:

«Этот призрак — вероятнее всего, некто, как бы вышедший из “плохо закрытой” могилы предка, если того постигла смерть, которую трудно принять, либо с ним произошло что-то постыдное, или же семья из-за него оказалась в трудной ситуации. Что-то было не так, произошло что-то “темное”, подозрительное, “неприемлемое” для менталитета того времени… Этот человек становился единственным хранителем этой тайны — он как бы хранил ее в своем сердце, в своем теле, в своеобразном “склепе” внутри себя, а этот призрак время от времени оттуда выбирался и действовал через одно или два поколения [197]».

Такой «призрак» проявляется именно в странных словах, поступках, а даже совпадениях и случайностях, часто трагических, в жизни разных членов семьи. А мужчина-Аид, кажется, отдает себя на откуп этой тайне. Он удаляется из мира, принося себя в жертву скрытой, невыясненной, ужасной стороне бытия (или инобытия, в данном случае). Становится разведчиком или монахом, колдуном или безумным мечтателем, уходит в наркотический рай.

«Николя Абрахам (1978) рассказывает историю об одном пациенте, который совершенно ничего не знал о прошлом своего деда. Этот господин был геологом-любителем. Каждое воскресенье он отправлялся искать камни, собирал их, раскалывал. Кроме того, он охотился за бабочками, ловил их и умерщвлял в банке с цианидом. Что может быть банальнее! Однако этот человек чувствовал себя очень некомфортно и старался найти способ справиться со своим состоянием. Он лечился у нескольких врачей, в том числе у психоаналитика, но без особого успеха. Ему было неуютно в жизни. Тогда он обратился к Николя Абрахаму, которому пришло в голову провести исследование его семьи, поднявшись на несколько поколений выше. И тут он узнает, что у пациента был дед (отец матери), о котором никто не рассказывал! Это было тайной. Терапевт посоветовал клиенту навестить родню своего деда. Тот выясняет, что дед совершал поступки, в которых невозможно признаться, — его подозревали в том, что он ограбил банк и, возможно, сделал еще что-то похуже. Его отправили в африканский батальон, в каменоломни, а затем казнили в газовой камере. И внук об этом ничего не знал. А чем занимался в выходные дни наш пациент? Он как геолог-любитель отбивал камни и, охотясь на крупных бабочек, умерщвлял их в банке с цианидом. Символический круг замыкается, он выражает тайну (принадлежащую его матери), тайну, неизвестную ему самому» [198].

Я бы предположила, что, когда в личной и реальной истории оказывается значимым какой-то яркий символ или метафора, почти всегда идет речь о родовой и семейной истории, ее тайнах. Может возникнуть вопрос «а что в этом такого особенного?», но мы говорим о некоей силе, что вторгается в настоящую жизнь человека, и при этом обычно он может чувствовать, что «живет не своей жизнью» [199] или находится не на своем месте.

Мужчина-Аид, как правило, обладает некоей скрытой от других информацией о себе и об окружающей обстановке. Так разведчик знает, кто он и на кого работает на самом деле. Колдун уверен в своих оккультных способностях или тайной силе и представляет, как это работает. Человек под маской (в любой ситуации человек, надевающий маску, приобретает черты Аида) знает, какое лицо у него на самом деле и чем он здесь занимается (это не всегда известно окружающим, они всегда будут хотя бы немного гадать об этом). Спившийся гений знает правду о своем таланте (может и ошибаться, но опять-таки у него есть информация, которой нет у окружающих). Живущие рядом с мужчиной-Аидом могут на самом деле вовсе его не знать.

Профессиональные Аиды поставили добывание скрытой информации извне себе на службу. Те же разведчики добывают планы вторжения противника, сведения о его военных, политических, общественных структурах и изменениях, прогнозируют развитие событий. Колдуны выясняют прошлое, настоящее и будущее клиентов, нужных людей или случайно попавшихся им на похмельную голову прохожих и также возвещают прогнозы. Истории магии известны оккультисты, бывшие вместе с тем шпионами. Так Джон Ди, известный алхимик, математик, астролог и оккультист XVII века, познакомился с графом Герардом Меркатором и вернулся в Англию с ценными изобретениями последнего. Позже Ди стал «агентом на службе Ее величества».

Это своего рода информационная власть, хотя, как правило, сами Аиды воспользоваться ею не могут. Обычно они не принимают глобальных решений. Так, Рихард Зорге еще в мае 1941-го сообщил своему начальству о планах нападения Германии на Советский Союз, составе сил и общем плане нападения, назвал точную дату вторжения — 22 июня 1941 года [200]. Однако для Иосифа Сталина это было сообщением «очередного паникера». Ему не хотелось знать правду, и сведениям не придали особого значения.

Узнать будущее греческие герои могли, обратившись к умершим пророкам. При том, что и живых всегда бывает предостаточно, особенное значение всегда придается общению с умершими, как со сведущими людьми [201]. Подобным образом люди, которые добывают определенные сведения, часто оказываются источниками информации и для «другой стороны». Забавно было бы найти параллель с колдунами, но я не рискну здесь вторгаться в сферу отношений человека со сверхъестественным. В случае же с разведчиками и так называемой «резидентурой» это обычное явление. Заметим еще, что такая скрытая информация и соответствующая власть часто дают человеку представление о предстоящих событиях, возможность прогнозирования и, если не всегда уверенность в завтрашнем дне, то хотя бы время для того, чтобы быстро собрать вещи.

Бог Аид был богом теней, душ умерших в Подземном мире. Мужчина-Аид оказывается «теневой фигурой» в современном мире. С урбанизацией мира, разрывом семейно-родовых отношений, фактическим устранением сословной принадлежности в развитых странах человек получает возможность все чаще и свободнее уходить в тень, исчезать из виду, теряться. Черты Аида заметны в положении и деятельности многих людей, организаций, сообществ в наше время. Не станем всех этих людей называть мужчинами-Аидами. Мы указываем здесь большей частью на характерные черты образа. И уход в тень — одна из них.

У большого руководителя-Зевса много полномочий и власти над большим количеством людей. И рядом с ним всегда могут появиться некие теневые фигуры. Это обычно соратники и помощники, прячущиеся от глаз публики. Они могут преследовать свои личные и корыстные цели, а могут помогать «делать общее дело», строить систему, возводимую Зевсом. При этом вполне может присутствовать некое негласное соперничество с законной властью — для мифологического Аида, кстати сказать, нехарактерное, но в жизни встречающееся. Так Алексей Николаевич Косыгин считался «серым кардиналом» советской политики и, по слухам, постоянно соперничал с Брежневым. Рассказывают, что на Олимпиаде 1980 года они толкались, чтобы вылезть вперед и зажечь олимпийский факел. Конечно, как самостоятельная политическая фигура и крупный начальник Косыгин имел черты Зевса, но все-таки был Зевсом Подземным, обладая чертами Аида. В то же время фигуры «всемогущего кукловода», стоящего за марионеточным правителем, нет в системе греческой мифологии, потому нет его и в этом описании.

В наши дни гораздо больше, чем прежде, стало теневых фигур на стыке государственной власти и бизнеса. Это «негласные хозяева» городов, которые меняют мэров, кормят с руки судей, а прокуроров цепко держат за причинные места. Обладание тайной властью всегда предполагает качества Аида, даже если основной жизненный сценарий у человека идет по модели Посейдона. Также в нынешнем мире активно культивируется сочетание Ареса и Аида. Это военные люди в камуфляже и масках или же бандиты и наемные убийцы, террористы. В их сценарии есть как открытые черты (и правила развития) Ареса, так и характерные признаки Аида (который сам по себе особенно не развивается). Чем больше в них Аида, тем больше в изначально Аресовском типаже маргинальности, тайных целей, бунта против верховной (легитимной) власти. При этом как Арес он способен лишь подчиняться командиру и делать, что говорят, а как Аид — лично равнодушен к вопросам власти (в этом его отличие от бунтаря Прометея).

Из всей разнообразной условной классификации мужчин «магического сословия» (маги, чародеи, колдуны, знахари, оккультисты и др.) мы будем говорить лишь о колдунах и оккультистах. Колдунами мы называем преимущественно «природных» колдунов, работающих в рамках народной традиции, обычно в прикладной сфере магии. Оккультистами — достаточно образованных людей, занимающихся больше познанием мира (этого и иного) и исследованиями, хорошо знакомых с «ученой» западноевропейской традицией магии. В наше время это не очень жесткая градация, я знала людей, которых с равным успехом можно называть и колдунами, и оккультистами. Однако и смешивать эти две категории здесь мне тоже не хочется.

Сфера магии — это всегда область сверхъестественного, тайного, не до конца познанного. В то же время, колдун или оккультист знает о ней (это обычно относится к оккультистам) или умеет в ней (чаще относится к колдунам) больше или намного больше, чем обычный человек. У него больше сил, возможностей и опыта. Это дает ему своего рода информационную власть: «Я на три аршина вниз под тобой вижу! Говори, где куренка спрятала!» или «Да будет известно его высочеству, я рассчитал гороскоп на ближайший год…» Конечно, это всегда теневая фигура. В деревне колдун (или ведьма) — негласная альтернатива врача или священника. У Ивана Грозного был личный врач, астролог и отравитель Бомелий, очень своеобразная фигура [202]. До сих пор при дворах некоторых правителей (президентов, королей или губернаторов) есть некие оккультные советники. Впрочем, о мужчинах такого типа обычно ничего неизвестно, а вот пожилые женщины ведьмовского сословия со всей материнской щедростью часто стараются помочь слабому правителю.

Тайная власть — это то, что привлекает и спецслужбы (всех времен и народов), и колдовское сословие [203]. По-своему служили на пользу Отечеству члены масонских лож XVIII века со своими теориями и идеями. Они стояли во главе Французской революции, они, по сути, построили Соединенные Штаты. Могут оказаться полезными и малопригодные в государственных делах колдуны, когда речь идет о здоровье члена царственной семьи, как это было в случае с Распутиным. А «технари», исследователи паранормального (сейчас мы бы их назвали экстрасенсами) временами служат в спецорганах разных стран мира. Это как данность уже стало частью современной мифологии, стоит вспомнить хотя бы американский сериал X-files про агентов Малдера и Скалли. Впрочем, этот миф скорее отражает нашу внутреннюю реальность, осознание какого-то тупика рационалистического западного мышления перед тайнами и загадками мира.

В нашей стране в свое время А. В. Барченко заинтересовал не только профессора В. М. Бехтерева и других сотрудников Института мозга, но и тогдашние спецслужбы своими теориями о северной прародине человечества, цивилизации, которая знала (по его мнению) о расщеплении атома и владела другими способами получения неисчерпаемой энергии. Александр Барченко был уверен, что новой Советской власти пригодятся секреты гиперборейских мудрецов, и более того, был готов разгадывать их тайны. Впрочем, эти и подобные идеи тогда витали в воздухе (вы знаете, что В.И Ленина похоронили именно в Мавзолее и забальзамировали в надежде, что он воскреснет?). Барченко попал в оперативную разработку, сотрудничал с чекистами: давал консультации и сотрудничал со Спецотделом НКВД СССР, под руководством Г. И. Бокия, который выделил ему лабораторию. Этот Спецотдел занимался множеством интересных исследований и экспериментов [204].

В прикладном смысле популярный оккультизм предлагает две полезные для спецслужб вещи. Контроль над некоей незримой, нефиксируемой, вероятно, неизвестной другим энергией. Следовательно (или без связи с первым) — контроль над событиями и созданием желаемых ситуаций. Третья характерная черта популярного оккультизма XIX–XX вв. — стремление к контакту с «высшими существами», но вряд ли это сильно радовало спецслужбы. Хотя путешествия в район Тибета, где, с легкой руки теософов, просвещенным европейцам мыслился центр Высшего Разума, проводились и чекистами (в составе экспедиции Рерихов, например), и, чуть позже, германскими нацистами из соответствующих служб. Возможно, исследователи надеялись найти там не живых Махатм, а какие-нибудь оставшиеся от них полезные штуковины, вроде супероружия или суперлекарств.

В 1937 году Спецотдел НКВД был разгромлен, а Г. И. Бокий и Барченко вместе с остальными сотрудниками расстреляны. Государственные изыскания в сфере паранормального в Советском Союзе прекратились, насколько мне известно, до 1960-х годов. Зато они расцветали в нацистской Германии, чьи руководители были неравнодушны к власти сверхъестественного.

Мужчине-Аиду многого не надо, он удовольствуется тем, что есть и к чему он привык. Это особенно касается бытовых привычек, жизненного комфорта. То, что в общем и целом обеспечивает его жизнедеятельность, его вполне устраивает. Он не стремится к большему или лучшему. На самом деле он живет в некоем своем символическом мире, потому все щедроты и соблазны мира этого его мало искушают. Он не особенно нуждается ни в общении с другими людьми, ни в отношениях и чувствах, ни в удобствах. Если он действительно обладает некоей заметной властью, эти аскетизм и скромность смущают других людей. Кто-то завидует его положению и жалеет о неиспользованных возможностях, кто-то ставит это ему в заслугу. Но на самом деле особой заслуги в этом может и не быть. Ведь мужчина-Аид обычно вовсе не преодолевает искушений, не делает себя другим, более аскетичным и скромным. (Если только человек от какого-то другого архетипа не переходит именно к Аиду.) Это для него в порядке вещей. Земные радости живых, если в нем не сильны другие архетипы, его интересуют мало.

Мы уже говорили о творческом развитии мужчины-Гефеста, который, как и Аид, «работает» под землей. Эта близость к подземному миру и сокровищам бессознательного (и в связи с этим можно интерпретировать одно из имен Аида — Плутос, «богатый») дает ему возможность вытаскивать из руин забытого и вытесненного, из пещер и расселин неведомого коллективного бессознательного нечто особенное.

Среди творчески одаренных людей достаточно мужчин-Аидов. Это чаще художники, мастера изобразительного искусства, а не исполнители. Они не любят и не умеют выставлять себя напоказ, предпочитая держаться в тени. В этом их отличие от Аполлонов. Редко они занимаются полезными прикладными вещами, им не очень интересно, как что работает. В этом они расходятся с Гефестами. Однако именно они (или люди с сильным элементом Аида) способны показать нам своих (а иногда и наших) демонов, невнятные страхи или ужас, помогают окунуться в неизведанное и странное. Также это разрушающие сами себя, спивающиеся художники, довольно характерные фигуры советской и постсоветской реальности, а, может быть, и всех времен и народов.

Мужчине-Аиду бывает свойственная некая «нездешняя» меланхолия. Он обычно одинок, но и стремится с кем-то сблизиться. Он страдает от собственного несовершенства и несовершенства мира, от убогости происходящего и от невозможности ничего изменить. Средневековые астрологи, считали меланхолию результатом влияния планеты Сатурн. В эпоху Возрождения художники, философы, теологи считались живущими под властью этой планеты. Сатурн и греческий Кронос, хотя и отождествлялись друг с другом, являли собой несколько разные характеры. Можно сказать, что римский Сатурн, особенно в астрологической интерпретации, вернул Кроносу земное существование. Кронос перестал быть вытесненным и изгнанным богом древних греков. Архетип греческого Аида, который мы сейчас описываем, не тождествен астрологическому описанию планеты Сатурн, как не идентичен и описанию открытой уже в XX веке планеты Плутон (римский Аид). Однако многие его черты схожи именно с описанием «людей Сатурна» Средневековья и эпохи Возрождения, с традиционной астрологической интерпретацией (существовавшей до XX века). Прежде всего, это скрытность, меланхолия, боязливость, скупость, малодушие. В судьбу человека эта планета приносит (по версии традиционной астрологии) опасности и неблагополучие. То же можно сказать о судьбе и характере многих мужчин-Аидов.

Образ «Черного Человека» встречается в европейской культуре и истории культуры. Он приходит к художникам, поэтам или творцам как призрак или в виде реального человека и оказывается фигурой если не самого Аида, то его посланника. Это и персонификация вытесненного из сознания, Тени, и непосредственный «вестник скорой смерти». Он рассказывает человеку о прошедшей жизни. Так у Сергея Есенина

…Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги, Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек Черный, черный…

«Слушай, слушай, —
Бормочет он мне, —
В книге много прекраснейших
Мыслей и планов».
Этот человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.

Вспомним и переживания «промелькнувшей всей жизни» в сознании человека, который находится на краю смерти. Я вполне могу это засвидетельствовать: когда я тонула в Днепре в 14 лет, то действительно в какой-то миг вся прошедшая жизнь показалась объективно ясной и цельной, как подведение итогов [205].

В образе человека в черном, который выносит вердикт всей жизни, можно увидеть слугу Владыки Душ и Судью Загробного мира. Вместе с тем, это персонификация его Тени, того постыдного и вытесненного, что было в жизни, и просто того, о чем не хочется думать. У С. Есенина ночной гость оказывается его собственным двойником, отражением в зеркале:

Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один…
И — разбитое зеркало…

Оттого и «Черный Человек», заказавший «Реквием» Моцарту, произвел на него столь большое впечатление. Он увидел его как посланника Того мира. Свой «Черный Человек» был у Ф. Достоевского, И. Бунина, А. Блока…

Многие мистификации проходят под тенью Аида. Не случайно мужчины-Аиды любят и умеют их организовывать и участвовать в них. Истории порой рассказываются совершенно фантастические. Так, в первые годы Великой Отечественной войны советская разведка создала миф о якобы действующей в нашем тылу немецкой группировки полковника Шорхорна. Это была ловушка. Все немецкие разведчики и диверсанты, посланные на помощь Шорхорну, были захвачены. А вся операция строилась на радиоигре, за которую отвечал Вильгельм Фишер (позже прославившийся как Рудольф Абель).

В колдовских кругах способность к мистификации оказывается гарантом денежных поступлений. С давних времен маги показывали чудеса при дворах высокопоставленных господ, переезжая с места на место, под власть очередного правителя. Удивительным образом в деспотических и обширных государствах придворные маги долго не живут и естественным образом (оккультными школами, разумеется) не размножаются. А вот возможность в течение ночи добраться до границы спасла жизнь не одному оккультисту и мистификатору. В то же время люди Аида как творят мистификации, так часто и сами оказываются их жертвами. Они слишком доверяют посланиям иного мира…

Некоторые мужчины-Аиды могут производить впечатление людей «не от мира сего». Это не удивительно: ведь царство Гадеса — действительно «иной мир», мир душ и призраков, чудовищ и волшебных рек, магических существ и чудесных деревьев. В реальной жизни такие люди кажутся мрачными и романтичными, нелюдимыми и немного безумными. Король Баварии Людвиг II Виттельсбах решил воплотить вагнеровские фантазии (он был другом и покровителем Рихарда Вагнера) в архитектурных шедеврах, замках на территории своей страны. Вся Бавария должна была стать одной большой декорацией к вагнеровским операм. Сохранившиеся до наших дней эти замки завораживают и потрясают воображение. Собственно, они-то и стали прототипом «сказочных замков» современной массовой культуры вообще. Построенный в эклектике византийского, романского, неоготического стилей замок Нойшванштайн («Лебединый камень») стал прототипом для диснеевских замков различных принцесс, для волшебных цитаделей жанра фэнтэзи. Говорят, что именно им вдохновился Чайковский на сочинение «Лебединого озера». А сам Людвиг II Баварский был признан сумасшедшим (хотя, скорее всего, был просто человеком со странностями) и таинственно погиб на озере Штарнбергзее.

В отличие от Диониса, который тоже находится в своем каком-то мире, но и вовлекает в него окружающих, Аид предпочитает уединение в своей фантазии. Он уходит в этот иной мир, туда, где ему хорошо и спокойно, в мир воображения и своих призраков. Часто это и мир его сверхъестественного могущества. Иллюзия всемогущества часто бывает для мужчины-Аида защитой от чувства потери и одиночества.

«Подземные» мужчины, которые варятся исключительно в своем богатом и крайне причудливом внутреннем мире, никого рядом с собой, как правило, не замечают. Они не обращают внимания на реальное, а видят лишь какие-то свои тени и проекции. Если женщина, с которой они живут, оказывается слишком «живой» (активной, требовательной и пр.), они выгоняют ее из своего укромного царства. Им нужно, чтобы о них заботились — обеспечивали корм, постель и уют, причем уют строго такой, какой они сами хотят. Им бывает важно, чтобы кто-то озаботился защитой их прав в земном мире: паспорт получить, пенсию оформить, записать к стоматологу, купить лекарства, договориться о том, о сем…

При этом женщина должна быть тихо счастлива от того, что делит участь с таким исключительным существом. Она восхищается его стихами и музыкой, слушает его песни, покачиваясь в трансе, покорно и с ненавязчивым восторгом отдается, когда ему захочется секса, и становится незаметной, когда он никого не хочет видеть. Это изредка удается лишь женщинам-Персефонам и отчасти Гекатам [206].

Никем не понятый мужчина-Аид часто оказывается изгоем. Он сам изолирует себя от окружающего внешнего мира, и в то же время внутренне осознает, что чрезвычайно одинок. Множество людей этого типа ощущают себя непринятыми в этом мире, теми, кому не рады. Они могут найти выход в творческой реализации, иносказательном заявлении о себе всему миру (это наиболее удобный для них способ). В противном случае они уйдут в себя или вовсе из жизни, чтобы не продолжать мучения таким желанным и таким ужасным одиночеством. Могут и постепенно разрушать жизнь — свою и своей семьи. Это часто алкоголизм, тяжелое запойное пьянство — своеобразный уход из реальной жизни — или тяжелая наркотическая зависимость. Не удивительно, что все это приводит и к смерти, случайной или закономерной.

Иногда мужчина-Аид оказывается попеременно то преследователем, то преследуемым. Его странности могут носить жестокий характер, разрушительный и убийственный для окружающих [207]. За это он чаще всего расплачивается заключением. Исправительные учреждения часто оказываются для него аналогом ада или чистилища, где он находит какое-то свое место.

Яркий и символически значимый пример мужчины-Аида можно найти в фигуре ныне покойного Ахмада Ясина. В подростковом возрасте он получил травму позвоночника, после чего остался парализованным. Это вечно сидячее положение уже сразу напоминает Аида, повелителя мертвых. Вспомним и Тесея, который, сев на выступ скалы, уже не смог самостоятельно освободиться из царства Гадеса, вздумав похитить Персефону. У Ахмада Ясина, насколько я понимаю, не было детей. Но он построил альтернативную систему власти в секторе Газа — вот аналог Зевса Подземного, того же Аида. Всегда демонстрировал, с одной стороны, верность некоей общности (мусульманам), с другой — вечно ревновал и ненавидел Израиль, своего рода «узурпатора власти» (не братца ли Зевса?). Прошел он и через тюрьму: был вначале посажен за хранение оружия и боеприпасов, затем за идеологическое лидерство в группировке «Хамас» был осужден на пожизненное заключение, но вновь сумел выйти на свободу. К началу нашего века его пытались как-то контролировать власти уже Палестинской автономии (еще один брат-Зевс), хотя и с малым успехом. В конце концов он был убит в марте этого года. Для человека-Аида это смерть почти естественная. Он и так жил на грани живого мира, став еще и слепым. Мне кажется, что именно поэтому, несмотря на его ключевую политическую роль, его смерть не вызвала сколько-нибудь живого протеста и возмущения. Еще одна закономерность.

Мужчине-Аиду как будто больно открываться реальному миру. Он старается особенно с ним не взаимодействовать или относиться к любым контактам предельно формально. Ему намного милее его внутренний мир фантазии, инобытие, какая-то другая, условная реальность. Потому отношения с окружающими у него бывают довольно «плоские», функциональные. Под отказ от эмоциональных взаимоотношений и чувств может быть подведена идеологическая база. Так, уход от мирского считался достоинством во времена Средневековья, возвышение Духа над Материей высоко ценилось на протяжении всей христианской истории, и даже до сих пор уже не христианские мистики толкуют нам о том же самом, об отказе от чувств и эмоций. Взамен предлагается либо чистый Разум и Контроль, а также Функциональность, либо растворение в некоей божественности. Исключительная психическая уравновешенность оказывается важной и для профессии разведчика.

Убийцей, осознанно или случайно, могут стать люди разных типов. Они могут выполнять приказ (в том числе тайный), как Аресы, могут совершить убийство в состоянии аффекта, как Гефесты. И вместе с тем каждое убийство связано с Аидом, потому что именно он — бог смерти и тот, кто выносит приговор жизни. Он и тот, кто набрасывает тень на то, что должно быть скрыто, и вечно хранит это сокрытое как долг, как то, за чем придет либо мститель, либо жертва.

Вернувшись к ролевым сценариям, я бы хотела упомянуть здесь именно «сентиментальных убийц». Это люди, совершившие преступление против чужой жизни не единожды. Они уже не кажутся людьми, трудно поверить, что на такое способен нормальный человек. И вместе с тем, журналисты любят показывать, как этот самый убийца пишет стихи и трогательно моргает глазенками, после чего стихи зачитываются. Это всегда вызывает у меня ужас, отвращение и недоумение. Зачем мне слушать излияния души такого существа? Вы думаете, что это парадокс и что в глубине даже самого лютого зверя таится нежная душа? Но это имеет значение только для него самого. Более того, в этом нет ничего удивительного. Мужчина-Аид привык жить во внутреннем мире, к которому относится чрезвычайно трепетно. Все, что вне его, может быть для него враждебным чуждым миром, в котором позволительно делать все, что угодно. А потом возвращаться домой или сидеть в камере и кропать душещипательные стихи о любви. Или подобрать маленького щеночка и поить его молочком из бутылочки, согревать своим теплом. Но от этого в реальной жизни такой человек не перестает быть убийцей. Я не была удивлена, узнав, что известный теперь всем Осама Бен Ладен выпустил в свое время сборник стихов. Адольф Гитлер тоже был творческой личностью.

Кстати сказать, в мифах Древней Греции человек или даже полубог, проливший кровь другого, должен был подвергнуться ритуальному очищению: так, Геракл не единожды просил разных царей очистить его от греха убийства. В реальной жизни убийца не мог участвовать, например, в священных Элевсинских (и некоторых других) мистериях. Мистерии давали возможность не забыть себя после смерти (вспомним реку Память в Аиде, из которой только и пили посвященные) и родиться заново. Убийцы были этого лишены.

Мужчина-Аид может быть главой или одним из глав тайной религиозной или оккультной секты. По определению «тайная» мы здесь разделяем мужчин-Дионисов, которые при свете дня, открыто вовлекают сторонников в свои движения, и Аидов, которые стараются не афишировать свою деятельность или обычно тщательно скрывают до поры до времени даже от последователей свои истинные идеи и задачи. Чаще всего глава такой секты претендует на абсолютную верховную власть (Зевс Подземный) и скромно признает себя кем-то вроде «бога на земле», «сверхчеловека» или «особенно просветленного». Он сам может стать объектом поклонения или же быть тесно связанным с иным объектом религиозных или мистических чувств. Его организация обычно старается обеспечить себе привязанность всех членов группы с помощью неких скрытых и тайных средств, от наркотической зависимости до психической или даже физической (заключение, изоляция). Так мужчина-Аид строит на Земле свое Подземное царство, населенное «зомби» и призраками. Как бог Аид и души Подземного царства обычно не в курсе того, что происходит в мире живых (кроме прорицателей, которые видят и прошлое, и будущее, хотя могут и не знать настоящего), так и члены оккультных и религиозных сект, бывает, плохо ориентируются в реальных событиях. Лидер секты может связать себя ритуальным супружеством с некоей Персефоной, но делает это редко. Чаще используется возможность похищать многочисленных Кор.

Мужчина-Аид редко сам строит свою систему (исключение мы называем уже Зевсом Подземным). Он обычно не имеет потомков или не привязан к ним, не выполняет по отношению к детям никаких родительских функций. Но, как правило, он верен некоей общности. Это может быть «невидимая лояльность» роду, или абсолютная преданность идее некоей эфемерной общности (например, «Белому братству»), или верность Родине. Это обычно ощущение себя частью какой-то большой системы, вне зависимости от реальных связей между ее членами. Так среди городских колдунов я встречала легенду о некоем поселке, где живут одни колдуны и ведьмы. (И они ездили и искали этот поселок! Как же, там ведь живут свои!) Аид верен не начальнику или отцу-командиру, как Арес, — он предан некоей безличной общности, которая была, есть и будет всегда.

Собственных этапов заметного развития архетипа Аида немного. В мифах можно найти лишь одно событие, влияющее на существование бога. И, собственно, единственный миф с его непосредственным участием. Это похищение им (иногда говорят — все же Зевсом в ипостаси Подземного) девицы Коры, дочери богини плодородия Деметры, и супружество с нею. Вместе с тем нелишне будет вспомнить отождествление самого Аида и его царства — тоже Аида. Тогда мы с полным правом можем говорить о выходе других богов из Гадеса и представить это способами развития архетипа.

Однажды Кора (ее имя означает «Дева»), дочь богини плодородия Деметры и Зевса, собирала на лугу цветы вместе со своими подругами. Вдруг разверзлась земля, и на своей колеснице из глубин земли неожиданно появился Гадес, бог мира мертвых. Он схватил кричащую деву и унес ее в подземный мир, где сделал ее своей женой. Деметра покинула Олимп, упорно искала свою Кору (которая в Подземном мире стала называться Персефоной) и в результате заставила самого Зевса вернуть ей дочь. Зевс направил Гермеса, посланника богов, привести Персефону обратно. Однако перед тем, как она его покинула, бог Аид дал Персефоне несколько гранатовых зерен, которые та и съела. Когда воссоединившиеся мать и дочь счастливо обнялись, выяснилось, что Персефона съела в подземном мире гранатовое зернышко и теперь обязана стать супругой Гадеса и ежегодно возвращаться к нему в подземный мир. Так, по большому счету, Персефона выиграла. На земле она была всего лишь дочерью богини плодородия, тесно с нею связанной, а в подземном мире она сделалась царственной супругой повелителя мертвых. Теперь она стала проводить одну треть года в Аиде, а две трети года — в верхнем мире, с Деметрой и своим земным любовником Адонисом. Выиграл, естественно, и сам Аид. Его женой стала прекрасная юная богиня.

О том, что это похищение означает для женщины-Персефоны, мы уже говорили в книге о богинях [208]. Собственно, первый мужчина или муж часто кажется девушке Аидом, богом смерти. Но здесь мы говорим о мужчинах-Аидах самих по себе. На самом деле обычно они не занимаются не только похищениями девиц, но хоть сколько-нибудь упорными ухаживаниями или другими известными способами соблазнения женщин. Как правило, они сидят в своем Подземном мире (мире иллюзий и фантазий) и ждут, что девицы сами к ним придут. Или не придут. В реальности к ним заходят именно Персефоны, но те, что уже стали сами Царицами каких-то своих Подземных миров. Творческие и странные, меланхолические или истеричные особы, которые свели бы в могилу самого Аида, если бы ему было еще куда идти. Либо их Подземные миры совпадают или расширяются друг за счет друга: тогда у пары образуется общее пространство инобытия. Либо они не совпадают или одно царство поглощает другое. Бывает, что Персефона уходит обратно наверх, к миру и к другому мужчине.

Реальная связь или супружество не обязательно находят какой-то отклик в душе Аида. Такое событие или этап жизни может вовсе его не взволновать и уж совсем мало шансов, что как-то изменит (мужчины, как правило, не меняются только под влиянием брака). А вот если представить Кору как Аниму, а супружество с Персефоной — как священный алхимический брак мужской и женской части, то эта история становится для Аида очень и очень значимой. Я не столь глубоко представляю себе тонкости отношения мужчины-Аида и его Анимы, чтобы подробно описать, что означает «похищение Коры», юной, цветущей и такой далекой женской части его души. Я не встречала подобного детального описания, подходящего именно для интровертных и странноватых Аидов, в литературе. Мой опыт общения с Аидами (которые, как правило, в отличие от мужчин других типов, с удовольствием проецируют на меня свою Аниму) касается уже более позднего периода их отношений со своей «внутренней женщиной». И, уж конечно, такая проекция ничего хорошего в результате им не приносит. Потому что даже женщины-Персефоны слишком реальны, натуральны и прагматичны для того, чтобы полностью соответствовать какому-то идеалу. Для мужчины-Аида есть только один выход: признать свою Персефону в самом себе, научиться с ней ладить, но не давать одерживать вверх, вступить с ней в «равноправный брак». Персе-фона — единственная часть этой пары, которая может выходить наружу, общаться с разными другими божествами. Она для мужчины-Аида — аналог Ариадны, что есть у Диониса. Только Дионису его супруга дает порядок, а Аиду Персефона дает немного жизни. Для закрытых, замкнутых, нацеленных лишь на себя самого и свой внутренний мир мужчин это один из немногих выходов, возможностей развития. В реальной жизни это чаще всего связано с творчеством, изобразительным или поэтическим.

Гермес был посланником богов и потому приносил подземным божествам повеления Зевса. К тому же, он был проводником душ умерших в царство Аида. Мы уже говорили в главе про Гермеса, что он в своей «подземной» ипостаси может сделать «работу под прикрытием» своей профессией или же стать коварным Полосатым Дудочником, уводящим души людей в царство призраков и иллюзий Аида. А здесь попробуем посмотреть на ситуацию наоборот. Гермес — тот, кто умеет возвращаться из Аида. И потому развитие качеств Гермеса может помочь мужчине-Аиду выйти из самозаточения. Общение с интересными и себе подобными людьми вообще обычно оживляет мужчину-Аида. Вдобавок, путешествия или походы за некой «тайной» дают мужчине-Аиду новый импульс к жизни и действиям в реальности.

Дионис единственный из богов по собственной воле сошел в царство Аида и вышел оттуда, забрав с собой свою мать. В главе про Диониса мы говорили о мужчинах-Дионисах, которые зашли в Подземное царство фантазий, иллюзий и безумия, но так и не смогли вернуться обратно. Обычно это алкогольная или наркотическая формы зависимости. Но в пути развития Аида для нас важна именно способность Диониса вернуться обратно, в мир живых. Так и мужчина-Аид, развивая в себе черты Диониса, может получить шанс уходить из своего уютного мира мертвенного одиночества. Дионис может дать мужчине-Аиду какую-то увлеченность, радостное безумие, экстаз и восторг. Это то, что может, наконец, захватить Аида. Персефона (и как душа-Анима Аида, и как женщина рядом с ним) тоже обычно с удовольствием соглашается быть вакханкой. Дионис может превратить и творчество мужчины-Аида во что-то новое: в его произведениях могут появиться настроения, актуальные для поколения. Это тоже нечто глубокое и то, что сложно выразить словами, но то, что душевно и эмоционально трогает живущих здесь и сейчас. Для мужчины-Аида переход к роли Диониса может оказаться достаточно сложным, но это та роль, которая дает ему почувствовать жизнь, как никакая другая. Характерный современный пример превращения Аида в Диониса можно увидеть в деятельности и творчестве наиболее радикальных и тяжелых металлистов (представителей музыкальных течений «death metal», «black metal», «doom metal») или в сообществе готической субкультуры.

Зевс Подземный — одна из ипостасей верховного бога. В этой роли он прямо идентифицировался с Аидом. Мужчина-Зевс может превратиться в Зевса Подземного, занимаясь множеством тайных дел, став теневой фигурой при другом Зевсе или же скрывая от глаз людей нечто преступное и ужасное. Для архетипа Зевса в человеке, чаще всего, это появление его слабости. Потому что Зевс Небесный — это, прежде всего, лояльность и порядок, своего рода «гарант законности». Однако в ряде случаев и Аид, именно в роли Зевса Подземного (все-таки начальника, а не одиночки), может стать Зевсом Небесным. Таковы криминальные авторитеты, сделавшиеся «авторитетными бизнесменами». Таковы бывшие уголовные заключенные, ставшие большими начальниками на государственной службе. Отчасти таковы и бывшие политические заключенные, после переворотов пришедшие к власти. Этот путь влияет больше на социальный статус, нежели на развитие личности. Но он тоже важен и может быть достаточно продуктивным.

На этом мы и закончим наше описание архетипов греческих богов в мужчинах. И напоследок…

Примечания:

[1]

Конечно, не стоит искать все черты архетипа в отдельном человеке. Это тоже невозможно.

[2]

Подробнее о женских архетипах см.: Бедненко Г. Открой в себе богиню. СПб.: Невский проспект, 2003.

[19]

Другим предводителем муз был Дионис. Но под его началом они были буйными и дикими.

[20]

Уайльд, Оскар. De profundis. Пер. Р. Райт-Ковалевой, М. Ковалевой. // Оскар Уайльд. Избранное. Свердловск, Изд-во Уральского ун-та, 1990.

[190]

Кора означает «Дева», и потому это имя используется нами лишь для раннего периода истории богини. Став царицей Подземного мира, она превращается в Персефону.

[191]

Например, бог смерти Азырен в марийской мифологии был обманут плотником и погребен вместо него. После этого люди перестали умирать даже от болезни и старости и решили найти смерть. Луна указала место, где был похоронен Азырен, и, восстав снова, он первым делом забрал себе душу плотника, а затем сделался невидимым.

[192]

Р. Грейвс называет ее «бдительной супругой»…

[193]

Гомер. Илиада. Одиссея. Пер. Н. Гнедича, В. Жуковского. М.: ЭКСМО, 2003, с. 180.

[194]

Шутценбергер А. Синдром предков: Трансгенерационные связи, семейные тайны, синдром годовщины, передача травм и практическое использование геносоциограммы. М.: Изд-во института психотерапии, 2001, с. 31.

[195]

Не отделения (сепарации), а именно свержения или убийства.

[196]

Колдуны и оккультисты, если они не шарлатаны, всегда мужчины-Аиды.

[197]

Шутценбергер А. Синдром предков: Трансгенерационные связи, семейные тайны, синдром годовщины, передача травм и практическое использование геносоциограммы. М.: Изд-во института психотерапии, 2001, с. 64.

[198]

Там же, с. 68.

[199]

Есть, впрочем, и другие способы жить не своей жизнью — например, слушаться маму до конца своих или ее дней.

[200]

Потому, даже если бы не разрыли могилу Тамерлана в этот день, война все равно бы началась. Однако, несомненно, в этом был проявлен яркий историческиий синхронизм.

[201]

Можно вспомнить и покойную вельву (пророчицу), которую разбудил бог Один для того, чтобы узнать судьбы мира.

[202]

Медицина в то время была тесно связана с медицинской астрологией, потому врач должен был быть астрологом. И обычно это были приличные люди, скромно занимающие свое место.

[203]

Я употребляю термин «сословие» здесь довольно условно, хотя оно мне кажется достаточно точным. Эта категория людей со своим чувством общности существует всегда и, наверное, в любом обществе и при любом строе. Правда, не всегда принадлежность к ней наследуется потомками.

[204]

Подробнее см.: Андреев А. И. Оккультист страны Советов. М: Яуза, ЭКСМО, 2004; Оккультные силы СССР. Под ред. А. Д. Балабухи. СПб.: Северо-Запад, 1998; Первушин А. Оккультные тайны НКВД и СС. СПб.: ИД «Нева»; М.: ОЛМА-Пресс, 2000.

[205]

Стоит ли говорить, что прожитого на тот момент отрезка жизни мне показалось мало?

[206]

См. Бедненко Г.Б. Открой в себе богиню. СПб.: Невский Проспект, 2003.

[207]

Это бывает свойственно и другому богу из подземелья — Гефесту.

[208]

Бедненко Г. Б. Открой в себе богиню. СПб.: Невский Проспект, 2003.