• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

 «Мы пред врагом не спустили

Славный Андреевский флаг…»

«Море яростно стонало,

Волны бешено рвались:

Волны знали, море знало,

Что спускалось тихо вниз…».

Из народных песен

Золото на дне морей в трюмах затонувших кораблей всегда привлекало кладоискателей, а иногда и правительства государств. Специально для поиска груза золота на затонувшем в Крымскую войну (1853 – 1856) у берегов полуострова английском судне «Чёрный принц» («Black Prince») была создана правительственная судоподъёмная организация (ЭПРОН). Золота на «Чёрном принце» не обнаружили за исключением нескольких золотых монет, но легенда о золоте этого «Принца» бытует до настоящего времени, как и о многих других «золотых» кораблях. Об одной из них, которая за 99 лет обросла как достоверными, так и вымышленными фактами, я и хочу коротко поведать ниже. Архивные документы не подтверждают наличия «сказочных богатств» на борту крейсера «Адмирал Нахимов», погибшего в печально известном Цусимском сражении и затонувшего на незначительной глубине, но легенда продолжает будоражить умы в России и Японии.

Лично я не сторонник «золотого запаса» на крейсере. Почему? Сошлюсь только на один момент, мало учитываемый исследователями русско-японской войны, в том числе и по гибели броненосного крейсера «Адмирал Нахимов». На запрос Рожественского в Петербург о судьбе второго комплекта снарядов для эскадры, который обещали прислать на транспорте «Иртыш», но прислали вместо снарядов сапоги, Министерство ответило, что второй комплект снарядов для эскадры отправлен по железной дороге во Владивосток и большая часть его уже находится там. (Эти снаряды без надобности пролежали до наших дней.) Морем же боезапас не послали из-за риска, что его перехватят японцы, как уже было в Порт-Артуре. А чем снаряды дороже золота? Риск был, и он был оправдан, поэтому мало кто рискнул бы погрузить золото, хотя и на броненосный, но старый крейсер.

Эта история, как плавник акулы, периодически мелькает среди других «золотых» океанских историй, но полной ясности нет до сих пор. У многих исследователей, писателей и историков есть свои версии этой тайны, но слабое место всех в том, что до сих пор никто не видел того «золота», которое якобы подняли японцы с этого крейсера в 1980 году в баснословном количестве. По словам президента Японского фонда судостроительной промышленности Рёити Сасагава, сокровища на «Нахимове» находились в пределах 201 326 кг золота и примерно 320 кг платины, что соответствовало приблизительно одной трети всего золотого запаса России периода русско-японской войны 1905 года (!). Завершая свою речь на пресс-конференции, Сасагава показал журналистам слиток, поднятый с затонувшего крейсера. Слиток в форме трапеции, размером 28 на 8 см, весил около 20 кг. Господин Кацуми Таманаи, президент компании «Ниппон марин девелопмент», подтвердил сообщение Сасагавы и, ссылаясь на водолазов своей компании, заявил, что на корабле много подобных слитков. Позднее эксперты установили, что слитки металла, которые, по словам Сасагавы, найдены были на корабле, имеют удельный вес 11,4 грамма на кубический сантиметр, а это соответствует удельному весу свинца, но не платины и не золота. Но даже здесь возникает вопрос – откуда на «Нахимове» было столько свинца? Ведь для балласта применялись чугунные чушки, но не свинцовые. Тайна на тайне!

При попытке писателя-историка Виталия Гузанова, к сожалению ныне покойного, в последние годы тесно связанного с историей Японии и, в частности, с историей русско-японской войны 1904-1905 годов, вплотную ознакомиться с экспозицией крейсера «Адмирал Нахимов» в японском национальном военно-морском музее в декабре 2003 года он попросту получил вежливый отказ. А ведь писатель весьма заинтересован в этом вопросе, потому что в его новелле «В царстве Нептуна у острова Цусима» (книга «Самурай в России», изд. «Япония сегодня», 1999 г.), рассказывающей о трагедии крейсера, рассматривается версия о том, что на «Нахимове» действительно был запас золота.

Естественно, возникает вопрос, почему японцы, трижды предпринимавшие экспедиции по обследованию затонувшего крейсера - в 1909 г., 1933 г. и в 1980 году, последняя весьма успешная, - не хотят открыть миру всю правду? Западные исследователи, как и большинство наших, относятся к идее о сокровищах на крейсере «Адмирал Нахимов», как к абсурду. Но что же всё-таки толкает японских предпринимателей на создание сенсаций о сокровищах?

Некоторые обозреватели склонны думать, что ажиотаж с сокровищами помог дельцам из компании «Ниппон марин девелопмент» получить крупные кредиты; другие полагают, что эта акция работала чисто на авторитет фирмы. Мне кажется, что здесь была и финансовая, и рекламная стороны вопроса. В любом случае цели организаторов сенсации были не благородными, а корыстными.

Я лично сторонник того, что на старом крейсере «Адмирал Нахимов» постройки 1884-1887 годов, бывшим к Цусимскому сражению «древним стариком» по меркам корабельной жизни, не было и не могло быть никакого «золотого запаса». Анализ архивных документов, относящихся ко 2-й эскадре того периода, ни прямо, ни косвенно не указывает на наличие драгоценностей на каком-либо из кораблей эскадры. А по донесениям командира крейсера А.А. Родионова видно, что «С вверенного мне крейсера по моему распоряжению были спасены казённые деньги суммою 1 686 стерлингов английскою монетою, которые для сбережения и доставки в Россию были розданы, как показано в прилагаемом списке…». То были единственные казённые деньги на крейсере. Поэтому версия некоторых исследователей, что крейсер не должен был ввязываться в бой, а следовать прямо во Владивосток, да к тому же, мол, и сам командир не знал о грузе, не выдерживает критики. Как это можно было сделать при максимальной скорости 15,5 узла, когда японские дредноуты имели скорости выше 20 узлов? А потом, крейсер следовал в составе 2-й Тихоокеанской эскадры и, как все её корабли, вёл героический бой с превосходящими силами противника до самого конца, не спустив Андреевского флага.

Материалы следственной комиссии Главного морского штаба России, учреждённой 19 декабря 1905 года для выяснения обстоятельств Цусимского сражения (боя) (расследовался сам факт сражения, а не предпосылки его, а это очень важно), свидетельствуют, что «Адмирал Нахимов» в составе эскадры вошёл в пролив 14(27) мая 1905 года. Видимость была плохой. В 13 часов 25 минут на горизонте показались японские корабли с миноносцами. С момента открытия огня до выхода крейсера из боя в 18 часов 30 минут крейсер вёл перестрелку с японскими кораблями, получив около 20 попаданий вражеских снарядов, один из которых был 12-дюймовым. Было убито 20 и ранено 54 человека команды. В 15 часов образовалась большая пробоина близ ватерлинии, носовая башня осела, но корабль продолжал сражаться. Была отбита атака японских миноносцев, при этом артиллерия крейсера потопила три миноносца, а четвёртый повредила. И всё-таки примерно в 18 часов 30 минут одна из японских мин (торпеда) попала в носовую часть крейсера. «Адмирал Нахимов» вынужден был выйти из боя и заняться борьбой за свою жизнь. Во 2-м часу 15(28) мая крейсер настолько погрузился, что надежды на его спасение не осталось. Командир корабля капитан 1 ранга Александр Родионов в донесении писал:

Видя, что крейсер всё более погружается, я убедился, что положение «Нахимова» безнадёжно, и решил спасти хотя бы часть команды, а потому начал держаться к показавшемуся берегу. Не желая, чтобы крейсер затонул на мелководье, я остановил машины. Начали спускать гребные суда, а также приступили к уничтожению всех секретных бумаг, шифра, сигнальных книг и вахтенных журналов, что было исполнено. Вдали показался японский миноносец. Как только он обратил внимание на крейсер, он изменил курс и стал издали наблюдать за нами. При его появлении я приказал открыть кингстоны. Это был, как я узнал потом, вспомогательный крейсер «Садо-Мару». Когда японцы убедились, что крейсер окончательно тонет и команда его покидает, они дали ход, приблизились и начали спускать гребные суда. «Нахимов» почти весь был в воде, когда одновременно пристали две японские шлюпки, одна с миноносца, другая с крейсера с предложением мне и оставшимся офицерам спастись на них. Я твёрдо решил не покидать «Нахимова», пока хотя бы малая часть его палубы находится на поверхности.

Убедившись в безуспешности уговоров и видя, что крейсер с минуты на минуту скроется под водой, японцы отвалили. Я остался на крейсере с лейтенантом Клочков-ским. Как только шлю-пки отвалили, крейсер быстро пошёл ко дну носом вперёд, повалившись на правый борт (10 часов 15 минут 15 мая 1905 г.). Напором воды меня выбросило на поверхность, где я увидел, что японские крейсер и миноносец быстро уходят от места крушения. Вытащен я был из воды случайно проходившими мимо рыбаками…

Впоследствии, в 1906 году, как российские, так и японские газеты подтвердили слова А.А. Родионова, что крейсер «Адмирал Нахимов» никому не сдавался, что он пошёл ко дну под развевающимся Андреевским флагом. Так было и с другими русскими кораблями. Таким образом, версия японских журналистов, которая очень муссировалась в 80-е годы прошлого века, что русские корабли и, в частности, крейсер «Адмирал Нахимов», сдались японцам – вымысел, не имеющий под собой реальной основы. Он был нужен для оправдания нарушений Японией международных морских законов и прав. Не сдавшиеся затонувшие корабли являлись собственностью и захоронением моряков России, а Япония поднимала их, в том числе и «Варяга», использовала их как трофеи, каковыми они не являлись. Нарушали покой погибших русских моряков, копаясь в их могилах (затонувшие корабли). А это уже кощунство. Это так не похоже на традиции японцев, однако… Россия почему-то тогда промолчала (даже заплатила за «Варяг» сверхсумму) – была слаба? Молчит и сегодня – опять по той же причине?

По прошествии более 100 лет японцы не спешат хотя бы принести извинения за эти деяния, а, наоборот, ищут всякие предлоги оправдания, а от нас требуют моральных уступок за гораздо более мелкие прегрешения. Вот это, пожалуй, самая главная цусимская тайна, а не «золото» крейсера, которого не было.

Но есть ли на «Нахимове» сокровища или нет – это одна сторона дела. Вторая и главная состоит в том, что корабль являлся собственностью России. Только она имела право на производство подъёмных и поисковых работ (вспомните договор СССР и Англии по подъёму золота с крейсера «Эдинбург» в 1986 году). Посягательство на это право представляет собой не только нарушение общепризнанных международных правовых норм, но и недружелюбный акт в отношении нашей страны. Протест нашего МИДа в то время не был услышан в Японии. Больше того, что касается поднятых «трофеев» с «Адмирала Нахимова», то газетная шумиха не утихала долго. Чтобы продемонстрировать свои успехи, Сасагава выставил экспонаты на обозрение в Морском музее, построенном на берегу Токийского залива. Под стеклом вместе с другими вещами с крейсера лежат и слитки – бруски, привлекающие внимание посетителей. Когда с этими экспонатами захотел ознакомиться Виталий Гузанов, этот отдел оказался просто закрыт. И здесь я готов согласиться с писателем, процитировав его высказывания, под которыми полностью подписываюсь:

Зададимся вопросом: почему Сасагава выставил «трофеи» с разграбленного «Адмирала Нахимова»? В Японии миллионера Сасагаву знают как ревностного поборника возврата Южных Курильских островов. Он неоднократно заявлял, что готов вернуть всё поднятое с русского крейсера, если Советский Союз положительно решит так называемый территориальный вопрос (наше за наше. – В.К.).

На первый взгляд, история с золотом приключенческая, но если задуматься, то она отдаёт недобрым политическим душком….

Я не первый поднимаю вопрос о недобросовестном отношении японского правительства к затонувшим русским кораблям. Ещё в 30-е годы прошлого столетия парижская газета русских эмигрантов «Освобождение» разрабатывала эту тему. Тогда были натянутые отношения между СССР и Японией, и этого никто не услышал. Сегодня времена другие. Мы говорим о добрососедских отношениях и партнёрстве со страной Восходящего солнца, и, надо полагать, она с симпатией относится к новой России. Не пора ли через сто лет, во имя будущего принести взаимные извинения за неблаговидные поступки того времени? На мой взгляд, это было бы на пользу обоим великим народам и большим шагом вперёд к заключению мирного договора между странами, которого нет до сих пор.

СПРАВКА: Броненосный крейсер «Адмирал Нахимов» заложен на Балтийском заводе в июле 1884, спущен 21.10.1885 и вступил в строй 3 декабря 1887 года.

Водоизмещение: 7782\8524 тонны,

Размеры: длина – 103,3 м., ширина – 18,6 м., осадка – 8,4 м.

Механизмы: 12 цилиндрических котлов, 2 вала, мощность 8000 л.с.

Скорость хода максимальная 17 узлов.

Запас угля максимальный 1 200 тонн, дальность плавания при скорости 10 узлов 4 400 миль.

Максимальная броня по ватерлинии 254 мм.

Вооружение: 8 – 203-мм орудий, 10 – 152-мм орудий, 12 – 47-мм пушек, 6 – 37-мм пушек, 2 – 64-мм десантных орудия и 3 надводных 381-мм торпедных аппарата.

Экипаж: 23 офицера и 549 человек личного состава.

Вадим Кулиниченко, капитан 1 ранга, ветеран-подводник

Мифологема особого христианского (православного) духа русского народа, его высокого религиозного настроя возникла в пореформенный период XIX века. Точкой отсчёта, вероятно, можно считать печально известные «Выбранные места из переписки с друзьями» Н.В. Гоголя. Они породили в русской религиозно-идеалистической философии, равно как и в монархической, множество вариаций. К этому прибавилась казенно-патриотическая выдумка «истинно русского» единения народных масс, церкви и самодержавия.

На рубеже ХХ-ХХI вв. в поддержке и педалировании тезисов особого христианского пути русского народа оказались единодушны Русская православная церковь (РПЦ), русские патриоты (А. Проханов, С. Семанов...) и откровенные враги России - горбачёвы, ельцины, путины, вся свора «демокрадов».

Современная церковь всячески подчеркивает свои заслуги в прошлом, стремясь доказать, что ее деятельность играла большую и благотворную роль в развитии нашей страны. Несомненно, прошлое России, история восточных славян на протяжении многих веков оказалась связанной с православием, восточной ветвью христианства, и сейчас, когда мы вглядываемся в прошлое, непременно видим в нём знаки деятельности православной церкви. И если следовать концепции церкви, идеям Д.С. Мережковского о религиозной врожденности русского народа, то получается, что народ, создавший и не раз отстоявший своё государство, в течение долгих веков пахал пашню, рубил избы, строил города, рыл и плавил руду, создавал величественные и сказочные древние храмы и терема, великую литературу, повторим, получается, что во всей неизмеримой огромности своего бытия народ наш то ли руководствовался в своих действиях и замыслах, в своем нравственном и духовном становлении идеями православия, то ли, наоборот, жил и трудился вопреки им.

Исторические источники прямо указывают, что христианство было выбрано киевской знатью, по-современному - олигархами, в качестве узды для подчинения народа, как идеология подавления и смирения вольных славян. Языческий пантеон богов для этой цели не подходил. Изначально христианство было на Руси антинародно.

Обратимся к «Повести временных лет» - Начальной русской летописи. Она буквально соткана из противоречий, в ней не просматриваются ни логика, ни последовательность событий. Некоторые факты. Почему рассказ о крещении в летописи растянут на три года - 986-989-й, а сами даты в источниках называются разные? Почему князь Владимир знакомится с христианством вроде бы лишь в изложении заезжих послов и философов, тогда как в самом Киеве имеются христианские общины, и с азами новой веры здесь вполне можно было познакомиться. «Выбор веры»? Каким мог быть «выбор веры», если, рассматривая три вероисповедания, так сказать «новых», никто не ставит даже тени вопроса о том, что можно сохранить и прежние верования, религию предков, которых особо чтили славяне. Судьбы язычества, веры предков предрешены и с этой стороны, выбор уже сделан: в государстве будет введена новая форма религии. И о каком «выборе» может идти речь, если уже многие десятилетия на Руси распространяется и укрепляется именно христианство восточных церквей? Если основной внешнеполитический партнер - Византия, если родственные по языку и культуре болгары — христиане, если христианство наиболее соответствует сложившимся и развивающимся феодальным отношениям на Руси.

Принятие христианства было далеко не мирным и совсем не добровольным актом, как это прокламирует церковь, — оно проходило при упорном сопротивлении не только простого народа, но и знати. Согласно летописям так было в ХI-XII вв. в Новгороде, Муроме, Суздальской, Ростовской землях.

Сразу же сказались результаты христианизации. Византийская «крестная мать» обернулась мачехой. На просторы Руси из переполненных иноками и богословами, проповедниками и просто тунеядцами обителей Царьграда ринулись толпы просветителей. Немногие несли «славянским варварам» свет новой веры или христианские отсветы античной культуры. Большинство ехало ради сытного куска; многие со сложными замыслами духовной колонизации могучего северного соседа, в котором так нуждалась пошатнувшаяся империя. Таков один из нежелательных результатов крещения.

«Повесть временных лет» далее рассказывает, что в эти годы сильно умножились разбои, явившиеся побочным результатом крещения. Часть тех, кто не принял новой веры, попросту ушла в леса, и дороги стали опасны для проезжих.

Главным было упорное сопротивление новой вере широких народных масс, придерживающихся языческих богов. В христианстве всегда существовало разное отношение к язычеству. И конечно, проще относились к нему те направления, которые не признавали централизованной иерархии. На Руси нетерпимость к инаковерующим, а их хватало на просторах обширного государства, привносилась прежде всего византийским духовенством. В посланиях и поучениях константинопольской патриархии ХI-ХII веков предписываются нормы поведения, решительно отгораживающие православных не только от язычников, но и от всевозможных еретиков, включая «латинов».

В результате противостояния двух религий, как многократно отмечалось в научной, исторической, художественной литературе, на Руси в домонгольский период сложилось своеобразное двоеверие. Суть его заключалась в том, что за язычеством и христианством сохраняются самостоятельные, достаточно обособленные сферы. Основное содержание язычества - обоготворение природы - сохраняется, и на эту область христианство, по существу, не распространяется. Оно приспосабливается к праздникам, отражающим опыт производственной сельскохозяйственной деятельности, пропитывается многими чисто языческими обрядами. К языческим праздникам приспосабливались культы некоторых святых, в частности, вновь вводимых. Вопреки настояниям византийского духовенства христианство на Руси не разрушило локального хозяйственного опыта. Однако в свою очередь христианство овладевает верхним этажом духовного здания. Здесь конкуренция у него была слабой, поскольку государственные институты только что начинали создаваться, а церковная организация, как субъект религиозной идеологии, явилась частью именно этих институтов.

Следует обратить внимание на то обстоятельство, что Россия переняла у Византии не только религию, но и универсальную культуру. Контакты с Византией отнюдь не свелись к единовременному акту крещения. Они продолжали активно развиваться вплоть до падения последней (XV век), а с греко-византийской образованностью и в более позднее время. На протяжении веков культура и образование в России в значительной мере строились по византийскому образцу, что, в частности, ярко проявилось в создании в конце XVII века при непосредственном участии греко-византийских просветителей братьев Лихудов Славяно-греко-латинской академии.

Мощному церковно-духовному, греко-византийскому прессингу противостоял традиционный менталитет русского крестьянина. Российские земледельцы веками оставались своего рода заложниками природы, что способствовало формированию в массе русского крестьянства целого комплекса отнюдь неоднозначных психологических поведенческих стереотипов. В интересных исследованиях менталитета русского народа академик Л.В. Милов ярко показывает двойственность духовного мира крестьянина (См.: Милов Л.В. «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса». - М., РОСС ПЭН, 1998, 573 с.). Тяжёлый, надрывный крестьянский труд несомненно порождал в сознании землепашца идею всемогущества Господа Бога в крестьянской жизни. В крестьянском мироощущении могучая и таинственная природа отражалась с исключительной ясностью и подробностью. Но для организации знаний о ней образа Бога было недостаточно. Сведения о природе усваивались и анализировались крестьянином не на абстрактно-богословском, а на конкретно-бытовом уровне, с точки зрения влияния природных условий на его собственную жизнь. Многообразие и реальность этого влияния неизбежно вели к тому, что общая емкая формула всеохватного господства над миром и людьми Высшего существа, Бога, Вседержителя совмещалась в крестьянском миропонимании с тягой к архаичным дохристианским трактовкам природы, дробящим представления о силах, господствующих над миром.

Поэтому христианизация на Руси весьма своеобразно отразилась на крестьянском менталитете. В русском крестьянине не только «поселился» христианин, но и сохранился язычник. Может быть, селянин даже в большей степени язычник, чем христианин. Необычайно суровые климатические и природные условия, сильное воздействие разного рода противоречивых факторов на результат тяжкого труда порождали «языческую самодеятельность», погружали русского крестьянина в бездонный мир суеверий, примет и обрядов. Реальным итогом всего этого было весьма слабое приобщение русского крестьянина к православной церкви, его минимальное внимание к церкви как к посреднику между ним и Богом. Об этом весьма откровенно писали многие наблюдатели крестьянской жизни ХVIII-ХIХ вв. (А. Болотов, В. Даль и др.). Поэтому не случайно множество помещичьих инструкций приказчикам имений включали строжайшие наказы заставлять крестьян в воскресные и праздничные дни ходить в церковь. В противном случае должны были виновных «бить батоги на мирском сходе нещадно». Вполне очевидно, что без статуса государственной религии, без поддержки государственной машины русская православная церковь не имела бы серьезных шансов обеспечить себе всепоглощающее влияние на крестьянство (эта цель была отчасти достигнута только в первой половине XIX века). Материальной основой усиливающегося влияния церкви явился стремительный рост ее экономического могущества. Еще князь Владимир Святославович установил «десятину» - отчисление десятой части княжеских доходов в пользу церкви. Этот же порядок поддерживался и другими представителями власти. Церкви принадлежали крупные недвижимые имущества, многочисленные села, слободы и даже целые города. Церкви имели большие доходы от церковных служб, от ведения судебных дел, в иных случаях от выполнения общественных функций - например, контроля за торговлей.

Церковь не только щедро одаривалась князьями, дворянством, купечеством, другими знатными и состоятельными людьми, жаловавшими ей земли и доходы. Она и сама была активным стяжателем. Ярким примером является состояние монастырей, до 1918 г. действовавших в пределах современной Оренбургской области. Бузулукский Троицкий монастырь, основанный в конце XIX в., начинал со 110 десятин земли (1 дес. = 1,0925 га), пожертвованных местной помещицей. К 1918 году владел 432 десятинами земли при 22 монахах и 13 послушниках. Бузулукский Спасо-Преображенский владел 770 десятинами земли, так же пожертвованных помещицей. Бузулукский Покровский изначально владел 327 десятинами, женский Ключегорский Казано-Богородицкий к началу XX в. владел 1187 десятинами, к 1918 г. - 2061 десятиной пахоты при числе монахинь 85, послушниц 370 (Прошин Г.Г. «Черное воинство: (Русский православный монастырь. Легенда и быль)». М., 1988, с. 119-120).

Стяжая богатство, церковь получала прочную основу для усиления своего влияния на верующих, на государственные дела. Не случайно церковь решительно и беспощадно осуждала любое посягательство на свою собственность, грозя суровыми карами покушавшимся на нее: «повелевает наша власть огнем тех сожещи, домы же их божиим церквам дати». Поэтому и ведет РПЦ особый счет к Советской власти. К примеру, в 1929 году в Оренбурге были частично снесены для строительства ТЭЦ строения Богодуховского мужского монастыря. Современный автор пишет: «Были снесены: Иоанно-Предтеческая церковь, пять домов для проживания монашествующих, амбар, ледник, кухня, конюшня, каретник и сарай. А также построенный в 1911 году одноэтажный флигель и двухэтажный флигель для монашествующих и кухня с сараем и погребом». («Оренбургские епархиальные ведомости», №5 (51), май 2003, с. 27).

На протяжении нескольких столетий русская православная церковь играла большую роль в судебных делах. Церковной юрисдикции подлежали прежде всего люди, непосредственно причастные к церкви, затем те, кто жил при церквах и монастырях, и наконец жители сел и городов, находившихся во владении церкви. Но, кроме того, церковь имела широкие судебные права и в отношении всего остального населения. Она обладала монопольным правом судить дела о разводах, супружеской неверности, насилиях над женщиной, кровосмешениях, решать споры об имуществе между супругами и о наследстве между детьми. В юрисдикцию церковных властей входили все дела, связанные с нарушением церковных правил и религиозных обрядов, с покушением на жизнь и имущество церковников и церкви, дела о пережитках языческих верований («колдовстве», «чародействе» и т.д.). Поэтому церковь на протяжении столетий выполняла, и довольно успешно, функции репрессивного аппарата государства, направленного против широких народных масс.

Б. Кучкин