Соблазн компромисса

Безудержная жадность Запада, стремление его обывателя все взять от этой жизни и в то же время чувствовать себя гуманистом и демократом привели цивилизацию к душевной болезни, по-моему, худшей, чем фашизм. За последние 10 лет, когда возникла огромная «озоновая дыра» и стала перегреваться атмосфера, даже среднему бюргеру стало ясно, что западный образ жизни невозможно распространить на все человечество. Нельзя, мол, позволить каждому индусу иметь автомобиль. Потребление индуса необходимо заморозить любыми средствами. Зашаталась главная подпорка Запада — идея прогресса. Фашисты, когда им стало тесно в границах рейха, поступили честно: прямо объявили славян низшей расой, которую они уничтожат, а хорошие земли включат в свое «жизненное пространство». Фашизм образца 30-х годов шел на человечество с открытым забралом, и последний наш дурень понимал, что к чему.

Сегодня напускают туману. Как разорить целые страны, стравить народы и организовать их вымирание, не называя вещи своими именами? Как не дать людям сплотиться для защиты своих стран от переваривания рыночным спрутом? Надо сделать зыбкими самые важные понятия, отключить у людей совесть и память. Сначала это проделали со своей «цивилизованной» паствой. Но она-то желала, чтобы ее обманули, это понятно. А потом заразили гибким «новым мышлением» образованную элиту тех стран, к которым присосался ненасытный Карла. Конечно, какая-то часть этих «интеллигентов» лишь имитирует наивность — хочется служить палачом, а слыть честным. Не о них речь. А о тех, кто запутался в трех соснах. Вернее, все мы запутались и каждый понемногу должны друг другу помочь. Кто-то говорит, что эту паутину можно разрубить одним ударом, «вернувшись к истокам» (одни — к марксизму, другие — к православию). Думаю это иллюзия, многих нитей мы еще и не видим. Что-то придется и рубить, а что-то распутать. Кое-что легче понять, глядя на других.

Велик соблазн примазаться к сильному отказавшись от своего имени, признав, хотя бы на словах, чужую веру. Но сейчас просто этим не обойдешься — требуют сделать так, чтобы все вокруг и даже ты сам поверили в твою искренность. Ты сам должен создать такую правдивую нелепицу чтобы твои же товарищи ахнули: «Какими же мы были слепцами!» Разве с нами не это произошло за последние 10 лет? Но, повторяю, проще начать с других.

Вот, если не врут газеты, произошло важное событие: Партия демократического социализма, правопреемница СЕПГ, правящей партии ГДР, заклеймила сталинизм и отказалась от свoero прошлого — осудила «авторитарный строй ГДР». Зачем? Ведь и так партия занимает сильные позиции на землях ГДР, получила больше 20 мест в бундестаге, набирает авторитет. Говорят: сделав такие заявления, она имеет шанс стать сильной общегерманской партией. Может, так оно и есть — таковы правила игры. Но что должны при этом немецкие экс-коммунисты сломать в душах своих собственных детей?

Во-первых, им пришлось исказить, хотя бы путем умолчания, ту историческую правду о фашизме, которую как раз немцам забывать бы не надо. Любая оценка сталинизма будет лживой, если не сказать, что он означал для собирания сил на отпор фашизму — с учетом той подлости и трусости, которую проявил при этом европейский либерализм. Когда о сталинизме рассуждает какая-нибудь Ханна Арендт из далеких Штатов, она может фантазировать как угодно и «забывать» о таких мелочах, как война (и крематории). Но из Берлина сталинизм может оцениваться только на фоне крика «Дранг нах Остен». Когда сталинизм клеймит немец, то на нормальный язык это переводится так: «Какое безобразие, что СССР успел провести форсированную индустриализацию и построить Т-34 и «катюшу»!

При этой схеме неизбежен был и отказ от своих духовных отцов — авторитарных вождей ГДР. А какими они могли быть, узники фашистских лагерей? Антифашист, который боролся, а не разглагольствовал в парижском кафе, сформирован борьбой, нормы которой были заданы жестокой машиной. Если быть честным историком, то надо удивляться другому — тому, что немецкие коммунисты, пройдя сквозь фашизм, не стали его зеркальным отражением. Они проявили удивительную честность. Два поколения посвятили себя строительству мирной страны. Вспомним: ведь ни Вильгельму Пику, ни Ульбрихту, ни Хонеккеру никто не смог бросить обвинений ни в коррупции, ни в незаконных репрессиях.

Да, по своему типу это были сухие и жесткие люди, не похожие на душку Гельмута Коля. Люди, которые в молодости вкалывали и на строительстве Магнитки, а потом сидели по тюрьмам и лагерям «по обе стороны баррикады». Многие прошли советский плен, и, кстати, свою правду они вывели из очень простого, шкурного сравнения — плена сталинского и плена либерального. Великий антрополог Конрад Лоренц, впавший в соблазн фашизма, сам прошел наш плен, и его наблюдения было бы полезно сегодня перечитать и молодым немецким экс-коммунистам, и нашим честным демократам. Нет места на них отвлекаться, лишь одна цитата из биографии Лоренца: «По его мнению, советские никогда не были жестоки с пленными. Позже он узнал ужасающие вещи об американских и особенно французских лагерях, в то время как в Советской Союзе не было никакого садизма. Лоренц никогда не чувствовал себя преследуемым, не было никакой враждебности со стороны охраны».

Вернувшись домой, эти люди насаждали свою новую правду жестко и даже фанатично. И заставили людей работать — не было им дождя долларов от плана Маршалла, ни колоссальных «денег партии», награбленных в СССР и Европе. Наоборот, ГДР полностью выплатила нам установленные репарации — по пять тысяч западных марок с человека (а с ФРГ, разрядки ради, СССР получил только по 1 тысяче, так что за ней еще военный должок в 280 млрд. марок, но это Горбачев простил — конечно, бескорыстно).

Отказываясь сегодня от «авторитарной ГДР», молодые раскованные коммунисты, по сути, сожалеют о том, что Гитлера разбил Жуков, а не Эйзенхауэр — тогда бы не было проблем. Их можно пожалеть. Но кто же виноват? Пусть плюнут на могилы своих отцов — чего драпали от русских, плюнут на могилы бравых янки в Арденнах — чего драпали от немцев. Но это — лирика. А вот что же такое невыносимо плохое устроили в ГДР старики антифашисты?

Немцам, конечно, виднее, но и нам интересно бы послушать, для самопознания. Я много раз бывал в ГДР, имею там друзей. Приходилось слышать жалобы: иду в магазин, там только 30 сортов сыра, а за стеной, на Западе, — 40. Так жить нельзя! Но ведь и это — лирика. Погоня за призраком. А вот глубинная вещь, читаю в газете: на землях бывшей ГДР резко снизилась рождаемость и наблюдается небывалое явление — массовая добровольная стерилизация женщин. Причина — утрата надежды на будущее. Киньте на весы: нехватка некоторых мифических свобод и нескольких сортов сыра — и ощущение великого смысла жизни, желание материнства. И ведь тут дело не в том, что тарелка пуста — на пособие по безработице в экс-ГДР десять профессоров МГУ могут жить.

Помню, когда разбуженные перестройкой лирики побежали из ГДР за призраком сыра в ФРГ, в испанской газете поместили интересный диалог одной женщины с чиновником, который обустраивал «бежавших от тоталитаризма». Женщина была довольна и помещением, и пособием, она пришла спросить, куда ее сыну ходить на тренировки. Он учился в спортивной спецшколе, уже был мастером спорта по плаванию и нуждался в тренере высокого класса. Так вот, она беспокоилась, чтобы его не записали абы куда. И чиновник пришел в бешенство: «Все, фрау, социализм кончился. Ваш мальчик должен сам зарабатывать деньги на тренера. Сколько заплатит, такой и будет тренер».

Почему же вспылил чиновник? Об этом была огромная статья в «Вашингтон пост» под заголовком «Стена проходит у нас в голове» — о той духовной пропасти, которая обнаружилась между весси и осси. Полезно и нам послушать, в чем упрекают весси своих восточных братьев: осси за сорок лет привыкли жить в роскоши. Мы, мол, бьемся, как рыба об лед, довольны пиву с сосиской (домику, опелю, мерседесу — согласно доходам), а у них каждая сопля мечтает о смысле жизни, хочет быть чемпионом мира или хотя бы ученым. А чем же не довольны осси? Тем, что их благополучные братья оказались ужасно вульгарны — довольствуются пивом с сосиской (домиком, опелем и т. д.). Да после таких признаний немцы должны памятник Хонеккеру поставить.

Я думаю, что как раз «дело Хонеккера» было тем оселком, на котором можно проверить, в чем соблазн отказа от ГДР. Что это — просто политический маневр, хотя бы и невысокого пошиба, или перескок к совсем иной морали? Я считаю, что не маневр, а полный разрыв с совестью. «Дело Хонеккера» стало, подобно бомбежкам Ирака и расстрелу Дома Советов в Москве, важным экспериментом над человеком. Было проверено, принимает ли средний человек двойную мораль.

Победа Запада в холодной войне означала, что из числа людей, защищенных нормами права и этики, были исключены побежденные. Порой даже кажется, что идеологи нарочно создают скандально странные ситуации, чтобы объединить своих подданных узами абсурда («верую, ибо абсурдно»). Вспомним: отвезли в тюрьму Моабит Хонеккера за то, что во время его правления солдат заставляли выполнять Закон о границе. Сомневался кто-нибудь в легитимности этого Закона? Нет, закон нормальный. Сомневался кто-нибудь в легитимности самого Хонеккера как руководителя государства, члена ООН? Нет, никто не сомневался — во всех столицах его принимали как суверена, воздавая установленные почести. Также никто не сомневался, что юноши, рискующие жизнью на берлинской стоне, вместо того, чтобы идти негласно уговоренным путем через Болгарию, Югославию и Австрию, делали это исключительно из политических соображений и меняли свою жизнь на идеологические выигрыши Запада.

Эти подлые выигрыши кое-кто и у нас зарабатывал. В 1989 г., когда СССР был уже открыт, поп-ансамбль «Семь Симеонов» решил «прыгнуть через границу» с большим шумом. По полгода группа проводила за рубежом и всегда могла там тихонько остаться. Но кому-то нужен был скандал, и «Симеоны» захватили самолет. Кому-то другому в Москве тоже был нужен скандал, и команда КГБ устроила перестрелку, погубив многих пассажиров.

Вытащили Хонеккера из посольства Чили в Москве (политическое убежище — только для «чистых»). Судили Хонеккера по законам другой страны (ФРГ), что никто даже не попытался объяснить. Представьте, что Клинтон изменил жене, а в Саудовской Аравии его арестовывают и отрубают голову — так там наказывают адюльтер. Но это еще не самое странное.

Главное, что говорят, будто стрелять в людей, пересекающих границу в неустановленном месте без документов, — преступление. И если это случается, то «демократия» обязана захватить руководителя такого государства, где бы он ни находился, и отправить его в тюрьму.

Ах так? И когда же поведут в тюрьму мадам Тэтчер? Во время ее мандата на границе Гибралтара застрелили сотни человек, которые хотели абсолютно того же — пересечь границу без документов. Когда начнется суд над г-ном Бушем? Ради соблюдения священных законов о границе США каждую осень вдоль Рио Гранде звучат выстрелы и, получив законную пулю, тонут «мокрые спины». Сегодня, когда рухнула либеральная реформа в Мексике и в США возникла паника перед наплывом внезапно обедневших «латинос», Клинтон оговаривает предоставление 50 млрл. долларов финансовой помощи четким условием: Мексика обещает применить на границе с США полицейские репрессии такого масштаба, что проникновение эмигрантов будет невозможно. И это — после суда над Хонеккером.

Чего желали эти марокканцы и мексиканцы, кроме как незаконно пересечь границу ради чего-то привлекательного, что было за ней? В чем разница между делом Хонеккера и делом Буша? Только в том, что сегодня сила в руках Буша. И мы вынуждены констатировать: эта демократия означает утверждение права сильного. А столько всего понакручено, чтобы прийти к этому разбитому корыту! И зачем к этому корыту лезть и коммунистам?

Что же до ГДР, то она была объектом особой ненависти, — посмотрите, с какой радостью вопреки всем договорам и даже вопреки явной пользе Германии уничтожена сегодня такая созданная там ценность, как Академия наук ГДР. Даже Институт языкознания, равного которому не было в Германии и который работал на всю нацию. У либералов и ревность оказалось какая-то подлая. Время ли сегодня осуждать ГДР — ведь еще башмаков не износили после ее похорон.

Все мы думали — просто страна. А ведь объект ненависти — совсем особое дело. Недавно в Европе прошли циклы фильмов Хичкока. Это — безупречно выраженное мироощущение западного общества. Вот один из шедевров, «Разорванный занавес». Молодой блестящий американский ученый просит политического убежища в ГДР. К нему приставляется на первых порах офицер госбезопасности — помогает снять квартиру, вводит в курс обыденной жизни и т. д. Этот офицер помогает американцу искренно, никакой враждебности — так это в фильме. Он не знает, что молодой физик приехал, чтобы выведать формулу расчета траектории ракет, которую открыл один математик в Лейпциге. В музее физик ловко отделывается от своего опекуна, берет такси и едет за город, на ферму, на явку с подпольщиками. Но немцы есть немцы — офицер «Штази» добывает какую-то мотоциклетку и тоже приезжает на ту же ферму. С глупым хохотом входит на кухню, где физик беседует со своей соратницей, но те его хватают и убивают оригинальным способом: засовывают головой в духовку, пускаю газ и держат, пока он не перестает трепыхаться. И ни тени сомнения. Никакого внутреннего конфликта из-за необходимости убить человка ради выполнения своей миссии, какой бы благородной она ни была. Никакого намека на то, что, мол, как трагичен этот мир, как абсурдна эти холодная война и т.д. Герой-ученый выполняет свою миссию, ликвидируя по пути еще сколько-то ничего не подозревающих «красных» немцев. О каком праве и о каких «общечеловеческих ценностях» можно говорить после показа этого шедевра западной культуры?

В то же время в СССР бы снят похожий фильм «Мертвый сезон». Там нашего недотепу, посланного в ФРГ для опознания врача-преступника, обводят вокруг пальца, хватают и пытают его же бывшие мучители. Наш резидент, раскрывая себя, выручает товарища — и напоследок разрешает ему дать всего одну зуботычину фашисту-ученому. Сам сдается, не пытаясь кого-либо убить. И дело не в том, работал ли КГБ более благородно, чем ЦРУ, оба фильма основаны на вымысле. Проблема в том, что принимает и что отвергает публика Если бы в фильме наш шпион убивал граждан страны, с которой мы не находимся в состоянии войны, это вызвало бы возмущение и отвращение зрителя. Зритель же Хичкока и тени сомнения не выказывал при убийстве граждан ГДР. Ладно бы вьетнамцы или русские — в фильмах их кладут пачками без всякой причины. Но ведь ГДР какая-никакая, а все же Германия. Дело было глубже, чем расизм.

Почему я об этом заговорил? Что нам душа блестящего лидера ПДС Грегора Гизи? Он не лезет за словом в карман и очаровал молодых немецких красных. Но, глядя на него, мы думаем о себе. И перед нами, у каждого на своем уровне, те же соблазны: откажись, потрафь маленько, скажи то, что от тебя ожидают — это, дескать, тактика, компромиссы. Все так, и нельзя стоять, как столб, на своем. Время идет, многое видится иначе.

И все же, все же…

Во все времена проблема соблазна и компромисса была самой сложной. Решать ее надо, ставя перед собой «конечные», по Достоевскому, вопросы. Я думаю, что сегодня наши честные политики из лучших побуждений часто идут на очень невыгодные компромиссы. Пожалуй, обмануть-то легче всего удается себя. И с врагом можно скорее о чем-то договориться, если на какой-то правде стоишь крепко. «Блаженны изгнанные за правду».

1995

Оглавление