• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

В 1903 г. австриец Георг Рот, производитель боеприпасов из Вены, запатентовал первую в мире бронебойную пулю (АР - Armour-Piercing) для применения из винтовок и пулеметов. Внутри мягкой свинцовой боеголовки находился сердечник из прочной стали, все это вставлялось в купроникелевую оболочку. Идея казалась чертовски новаторской, хотя никто не мог бы с уверенностью сказать, для каких целей могут понадобиться пули Рота - во что ими стрелять? Единственной бронированной боевой техникой являлись тогда корабли, а что можно поделать с винтовкой или пулеметом против линкора? Может статься, старина Георг немного опережал время?

В 1915 г., когда танки существовали лишь на стадии проекта, пехотинцы на фронтах во Фландрии и в России собирали обломки железа и укрепляли ими свои огневые точки или брустверы окопов, снайперы шли еще дальше - они запрашивали (и получали) целые «простыни» из стали с проделанными в них бойницами. Какой-то безымянный, но очень смекалистый малый додумался до того, что если вытащить пулю из гильзы, перевернуть и вставить обратно другим концом, а потом выстрелить, то поражающий эффект будет выше, чем у обычной пули. Происходило это, возможно, потому, что свинцовый сердечник в основании пули оказывался открытым и мог пробивать мишень, тогда как оболочку в процессе прохождения через объект просто срывало и она отваливалась. Может показаться странным, а тогда иначе, как странным, подобное открытие и не выглядело, но последующие эксперименты показали, что простая свинцовая пуля способна пробить довольно толстую стальную пластину, при условии, если получит достаточное ускорение, а поскольку по большей части вся та «окопная броня» представляла собой не более чем обычное котловое железо, «реверсированная» пуля имела все шансы пробить ее.

Тут-то вот кто-то и вспомнил о патенте Рота, и у немцев стали появляться бронебойные пули. Примерно в то же время разработка бронебойных пуль началась и в Соединенном Королевстве, и во Франции, так что уже к началу 1916 г. подобный вид боеприпасов не являлся диковинкой.

Танк же дебютировал на полях боев осенью 1916 г., и после первоначального шока, который вызвало его появление и невиданные прежде возможности, бронебойные пули, которыми стреляли винтовки и пулеметы, сделались для пехоты ее первым в истории противотанковым вооружением. Принимая во внимание тот факт, сколь сравнительно низким качеством отличалось бронирование «первобытных» танков, примитивных бронебойных боеголовок вполне хватало, чтобы отравить и без того непростую жизнь танковых экипажей. «Пулевые брызги» - попадание в боевое отделение танка фрагментов пуль, разорвавшихся на части при ударе о бойницу или при пробивании броневых листов, - превратились в источник серьезной опасности для британских танковых экипажей, так что те стали применять кольчужные козырьки при пользовании смотровыми щелями.

Когда же бронирование стало постепенно улучшаться, немцы отреагировали путем поиска более тяжелого вооружения, способного стрелять бронебойными пулями большего калибра. Фирма «Маузер» изготовила однозарядное 13-мм противотанковое ружье («Танк Гевер»), переработав для этой цели уже имевшуюся «Гевер 98» -находившуюся на вооружении винтовку - таким образом, что приспособила ее для стрельбы более крупным и мощным патроном. Пуля весила 51,65 г и имела начальную скорость полета 792 м в секунду, она имела стальной сердечник с закаленным наконечником и обладала способностью пробить 28-мм лист брони с расстояния в 50 м, что было более чем достаточно для противодействия тогдашним танкам. Сердечник, как удалось установить, имел тенденцию отламываться при проникновении, а потому в середине 1918 г. производитель перешел к закаленному по всей длине сердечнику, вследствие чего пуля стала весить 52,49 г, чтобы сохранить скорость и пробиваемость, пришлось несколько подкорректировать движущий заряд.

Несмотря на эффективность, ружье не позволяло вести быстрый огонь. При стрельбе 13-мм патроном требовалось несколько секунд, чтобы солдат мог прийти в себя от воздействия сильной отдачи, открыть затвор, вложить патрон и дослать в патронник. Тогда под 13-мм патрон приспособили станковый пулемет «Максим», который стал называться «Танк унд Флигер» (TuF), поскольку задумывался и как авиационное вооружение, однако на сей раз запустить изделие в производство помешало окончание войны. Между тем даром начинание не прошло: «Браунинг» разработал 0,5-дюйм. (12,7-мм) станковый пулемет, в основе которого лежал патрон, во многом скопированный с 13-мм TuF. (Велись разработки и над 18-мм версией TuF, однако тут дело не продвинулось дальше опытного образца.)

Следующей немецкой новинкой времен войны стала 20-мм авиационная пушка Беккера, запатентованная еще в 1913 г. с намерением задействовать ее в качестве вооружения для дирижаблей Цеппелин, а позднее для бомбардировщиков. Доработка и запуск в производство орудия, однако, затянулись, и на момент окончания противостояния компания «Беккер» успела выпустить не более 200 единиц данного изделия. Руководство фирмы «Беккер», видя, как неотвратимо приближается конец Первой мировой войны, и не питая особых иллюзий насчет того, что произойдет потом, приобрела швейцарскую станкостроительную компанию «Машиненбау АГ Зеебах» и перевела разработки пушки Беккера в Швейцарию. Однако в 1924 г. обе фирмы обанкротились, а то, что осталось от «Зеебах», вместе с правами на пушку Беккера приобрела швейцарская станкостроительная компания «Эрликон». Новые хозяева доработали изделие и представили его не только как авиационную пушку, но и, снабдив соответствующим лафетом, как зенитку или противотанковое орудие. Начиная с этого момента можно сказать, что разработки «Эрликона» принадлежат истории противотанковой пушки и упоминается она здесь потому, что из-за нее был сконструирован 20-мм патрон, или, иначе, снаряд с бронебойной боеголовкой. Появление же такого боеприпаса означало, что оставалось не так много времени до того, как кто-то станет прикидывать, как бы применить его с вооружением, обслуживаемым одним человеком.

Тем временем начались двадцатые годы XX века, и военные присматривались к противотанковым ружьям. В Соединенном Королевстве «Виккерс» создал 0,8-дюйм. (20,3-мм) ружье «Элсуик», другие производители оружия тоже провели кое-какие испытания новых образцов. Военные сами не знали, чего же, собственно, хотят, во-первых, потому что не было ясности в отношении пути развития танков, и, во-вторых, из-за нехватки средств. Достаточно сказать, что в тот период коменданту танкового училища ассигновали «поистине королевскую» сумму в 50 тысяч фунтов на год на развитие танкового пулемета, а за такие деньги даже тогда было трудно рассчитывать получить больше, чем простую и незатейливую фабричную винтовку.

Тем не менее в середине тридцатых появилось несколько противотанковых ружей

(ПТР), которые представляется возможным разделить на три класса. К первому отнесем те, что стреляли обычным, но более мощным патроном, такие как британское 0,55-дюйм. (13,97-мм) ружье «Бойс» с затвором и магазином. Боеприпасом ему служили патроны с пулями со стальными сердечниками весом 47,6 г, имевшие начальную скорость 990 м в секунду и пробивавшие 21-мм бронирование с дистанции 300 м.

Вторыми шли ружья с нетрадиционным патроном, обычно массивным, но сильно зауженным, так, чтобы в него можно было вставить пулю обычного калибра. К данном классу относятся польское затворное противотанковое ружье с магазином - «Карабин пжечивпанцерны» Марошека (Karabin Przeciwpancerny) wz.35, - стрелявшее 7,92-мм пулей со скоростью 1280 м в секунду и поражавшее 20-мм с расстояния 300 м, а также немецкое однозарядное Панцербюксе (PzB) 38, выпускавшее 7,92-мм пулю со скоростью 1210 м в секунду, способную пробить 33-мм бронирование с расстояния 100 м. В обоих этих изделиях использовалась оригинальная гильза «Т-Гевер» Маузера, суженная под стандартную пулю 7,92-мм винтовочного калибра. Поляки добились высоких результатов за счет внедрения вольфрамового сердечника, тогда как немцы потратили часть усилий на то, чтобы вмонтировать в пулю капсулу со слезоточивым газом (см. главу первую).

Можно считать, что в основе третьего варианта лежал 20-мм патрон (снаряд) от пушки «Эрликон» (или одной из ее модификаций) с разработанным под него ружьем. Получилось довольно мощное средство противотанковой защиты, однако назвать его оружием для одного солдата можно было разве что с большой натяжкой. Одним из лучших подобного рода изделий следует назвать si8-1100 швейцарского «Золотурна», работавшее по принципу отвода газов полуавтоматическое ружье с боеголовкой, покидавшей ствол на скорости 750 м в секунду и пробивавшей 27-мм лист брони с расстояния 300 м. Отличное оружие с весьма завидными характеристиками, весившее при этом, однако, 54,7 кг, что едва ли давало солдату в полной выкладке возможность управляться с ним самостоятельно. Японское 20-мм противотанковое ружье тип 97 получилось даже более тяжелым, 67,5 кг, настоящий монстр, действовавший на принципе отвода газов и способный при необходимости вести полностью автоматическую стрельбу, такой образчик требовал прислуги из четырех бойцов, чтобы нести его. Сегодня модно поднимать на смех противотанковые ружья «Бойз», как и все прочие тому подобные средства противотанковой защиты, потешаясь над их весом и неэффективностью. Однако, если взять строго определенный период - с 1935 до 1940 г., например, - нельзя не признать, что ружья представляли заметную угрозу для тогдашнего поколения танков, большинство из которых имели 12-мм бронирование. Скажем, Советы не производили противотанковых ружей до 1941 г., когда стали выпускать подобное вооружение двух видов: затворное ПТРД (противотанковое ружье Дегтярева) образца 1941 г. и полуавтоматическое ПТРС (противотанковое ружье Симонова) образца 1941 г. Оба стреляли весьма мощным 14,5-мм патроном, боеголовка которого пробивала 25-мм бронирование с дистанции 500 м. При этом Советы применяли данное оружие на протяжении всей войны, долгое время после того, как в других армиях от подобных средств вооружения уже отказались. Впрочем, не будем углубляться в тему, дальнейшие подробности относительно противотанковых ружей ждут нас в этой главе несколько ниже.

Главным уязвимым местом всех таких вооружений служило прежде всего то обстоятельство, что они нацеливались на пробивание брони. При этом они не наносили большого ущерба экипажу и оборудованию внутри танка, если только пуля не попадала в боеукладку или в какой-то важный узел двигателя. Шансы на это у маленькой пули были довольно мизерными, поскольку она всегда находила довольно много свободного места в интерьере боевой машины, так как тогдашние танки не были начинены таким количеством оборудования и снаряжения, как сегодня. Не стоит забывать о главной причине, почему противотанковые ружья вообще поступали на вооружение и применялись. Причина проста - отсутствие каких-либо других средств защиты для солдата в поле перед лицом бронетехники.

Судьбу противотанковых ружей решило новое открытие - кумулятивный заряд. Подобно многим другим вооружениям, и прежде всего в сфере противотанковой обороны, на саму по себе технологию или, скорее, явление люди наткнулись уже давно, просто они не знали, для чего оно могло бы им понадобиться. Одним словом, важное изобретение служило сложной и непонятной по принципу действия игрушкой, в которую поиграли и вскоре забросили на пыльную полку, пока не настали другие времена, а это случилось не ранее 1938 г.

Еще в восьмидесятые годы XIX столетия американский ученый, некий Монро, экспериментировал с пироксилином - обычными пироксилиновыми шашками с выдавленной на одной стороне надписью «ВМФ США». Монро заметил, что, если положить шашку этой стороной на стальную пластину и детонировать пироксилин, слова оставят на поверхности более глубокий след, чем вообще сама по себе вмятина после взрыва. Положив на пластину лист дерева, а сверху на него ровной стороной шашку пироксилина, он добивался того, что прожилки с листа опечатывались на поверхности стали. Всех данное обстоятельство немало развлекало. Развлекало - но и только.

Многие играли в ту же игрушку, и вот в начале XX века немецкий экспериментатор Нойманн обнаружил, что, если сделать конической или полусферической формы углубление на поверхности взрывчатки, на металле получается заметная выемка, тогда как, если проложить углубление сталью, взрыв приводит к пробиванию броневого листа. Во время Первой мировой войны он попытался с помощью серии экспериментов заставить феномен трудиться, внедрив его в боеголовки торпед, однако безуспешно.

В конце 1938 г. два швейцарских господина, Маттиас и Мохаупт, заявили об успешной разработке ими нового мощного взрывчатого вещества, способного пробить броневой лист, а также пообещали продемонстрировать действие своего изобретения перед всеми заинтересованными военными в январе 1939 г. около Цюриха, после чего они намеревались открыть торговлю патентом. Учитывая, что военная гроза уже собиралась над Европой, атташе и эксперты не остались равнодушными и приняли приглашение, чтобы наблюдать, как Маттиас и Мохаупт с помощью разных боеголовок (осматривать которые зрителям не разрешали) пробивают броневые листы. Читая отчеты наблюдателей, можно заподозрить, что тогда, в начале 1939 г., под Цюрихом предпринимались активные попытки надуть собравшихся: «Осмотр мишеней показал наличие на них желтых следов, что наводит на мысль о применении пикриновой кислоты. Между тем мы обнаружили, что они приобретали тринитротолуол у Доттикона… что заставляет предположить попытки оставить ложный след».

Однако большинство экспертов, собравшихся под Цюрихом, осознали, что виденное ими есть нечто вроде хорошо забытого «эффекта Монро», который не был ни для кого секретом, а потому скоро сообразили, что, раз нечто подобное удалось под Цюрихом двум неизвестным экспериментаторам, то же самое под силу и всем остальным. Все они поспешили обратно в свои мастерские и лаборатории, где занялись пробами и тестированием. Маттиас и Мохаупт не извлекли никакой пользы из своего шоу, хотя несколькими годами спустя Маттиас появился вдруг в США, где помогал американским военным при создании противотанковой гранаты.

Первыми кумулятивными снарядами, поучаствовавшими в настоящем бою, стали немецкие подрывные заряды, которые помогли им захватить форт Эбен-Эмеель в Бельгии. Первой же боеголовкой с кумулятивным зарядом была британская винтовочная граната № 68, небольшой цилиндр с оперением, предназначенный для выстрела из «чашки» на стволе обычной винтовки с помощью специального холостого патрона, задача которого состояла в обеспечении необходимого для полета ускорения. Как только граната дебютировала, представив миру кумулятивный заряд, о котором люди, в большинстве своем, прежде никогда не слышали, мысль закрутилась колесом с такой силой, что уже очень скоро его начали пробовать со всевозможными снарядами, хотя и безрезультатно. Причина в том, что тогда данное оружие просто не было изучено - мало кто и что знал в то время о кумулятивном заряде, - а потому к цели исследователи шли все больше эмпирическим путем, т.е., как говорится, «методом проб и ошибок». В результате многие эксперименты оказывались бесплодными лишь от недостатка теоретических знаний. Постепенно, так или иначе, собралась некоторая сумма знаний, что дало возможность людям начать понимать, почему (пусть и не всегда как) действует кумулятивный заряд. После долгих попыток создать эффективный орудийный снаряд постепенно выяснилось, что при вращении кумулятивный заряд попросту «разбрызгивает» свою реактивную струю по причине действия центробежной силы, а потому отверстие получается широким, но не глубоким - недостаточным порой даже для того, чтобы пробить бронирование.

Данное обстоятельство, однако, не помешало конструкторам разработать снаряды для пушек, как мы это и рассмотрим ниже. Однако другие разработчики принялись искать способ доставлять кумулятивный заряд к объекту без закрутки. Единственным практическим выходом стало стабилизирующее оперение, правда, теперь вопрос стоял о том, как послать снаряд к цели.

В ходе Первой мировой войны миномет сделался важным средством вооружения, при этом на пути развития данного направления появлялись самые неожиданные и порой очень странные решения. Одним из таких минометов стала «стержневая мортира». Место ствола, из которого могла бы стартовать боеголовка, занимал вмонтированный в плиту стержень (или, иначе, центрирующий буртик). Мина имела полый хвост, внутри которого находился заряд. Хвост насаживался на стержень, происходил взрыв, высвобождающийся газ выталкивал мину и отправлял ее к цели. Длины стержня хватало для придания снаряду начального направления. Такое изделие было, понятное дело, проще и дешевле производить, чем какой бы то ни было орудийный ствол, что сделало идею стержневой мортиры (или шпиготного миномета) привлекательной в траншейной войне, однако устройство приказало долго жить с наступлением лучших времен.

Между тем подполковник Королевской артиллерии Блэйкер не был готов так просто отбросить столь полюбившуюся ему конструкцию и в тридцатые годы начал экспериментировать с ней, надеясь сконструировать легкий взводный миномет, который хотела бы иметь британская армия. На данном этапе изделие (под названием «Самострел») военным не подошло, и они остановили выбор на предложении испанцев, но Блэйкер не сдавался. Он решил сделать из своего миномета противотанковое оружие, но при этом ему мешало то, что оно не могло обеспечить высокой скорости, столь важной при пробивании бронирования. В итоге он изготовил стержневой гранатомет на вертлюжном станке, способный выстреливать 9,1-кг (20-фунт.) гранатой с взрывчатым веществом на дистанцию до 91 м (100 ярдов). Взрыв, получающийся при детонации заряда, позволял повредить современный танк, причем даже если бронирование пробить и не удавалось, и в 1940 г. «бомбарда Блэйкера» сделалась штатным вооружением британской «Хоум гард» (внутренней стражи или территориальной гвардии).

Установленные на статичных позициях на блокпостах, «бомбарды» могли бы стать грозным противником танков и прочей моторной техники.

Однако с появлением кумулятивного заряда Блэйкер увидел новые горизонты, поскольку его важнейшее преимущество состояло в том, что вся сила его заключалась в возможностях самой боеголовки, а не той скорости, с которой она встречалась с броней. Достаточно просто подобраться к танку с кумулятивным зарядом, прикрепить его к броне и детонировать, при этом он сработает так же, как если бы боеголовка ударила в броню с большой скоростью, правда, выстрел все же представлялся более эффективным в большинстве случаев.

Посему Блэйкер разработал кумулятивную гранату с полым хвостом и ручную пусковую установку для стрельбы с плеча, представлявшую собой обычную трубу со стержнем и мощной пружиной. Впереди имелся желоб для вкладывания гранаты. Нажав на спусковое устройство, солдат приводил в движение пружину, которая ударяла в патрон и производила взрыв. Взрыв приводил в движение гранату, и она летела метров на 150. Правда, назвать такую стрельбу особо прицельной было нельзя. Взрыв также останавливал поступательное движение стержня и толкал его обратно, что помогало частично погасить весьма сильную отдачу. Блейкер назвал свое изобретение «бейби-бомбарда» и в 1941 г. предложил ее военным как индивидуальное противотанковое вооружение.

Гранатомет испытали в июне 1941 г. с весьма жестким выводом о результатах:

«Установка хрупкая, и маловероятно, что она сможет исправно работать в сложных условиях… механизм производства выстрела ненадежен… взрыватель ненадежен… адекватное прицеливание невозможно… Ни одна граната в мишень не попала, потому противотанковые качества проверить не удалось, однако можно предположить, что, ввиду малой массы снаряда, особо высоких показателей тут ждать не приходится. Трудно представить себе такие условия применения, при которых «бейби-бомбарда»… могла бы рассчитывать стать эффективным противотанковым оружием…»

Блэйкер работал на MD1, тайный отдел, занимавшийся разработкой секретного вооружения для партизанской войны, которым предполагалось снабжать группы сопротивления на территории оккупированной Европы. Вскоре после мало ободряющих результатов он получил другое назначение, а «бейби-бомбарда» перешла по наследству к другому офицеру MD1, майору (позднее генерал-майору) Миллсу Джеффрису, который переделал запал гранаты, а также произвел некоторые усовершенствования в конструкции самой установки, и в феврале 1942 г. она вновь прошла испытания. На сей раз результаты оказались более оптимистичными, и спустя месяц военное министерство сделало запрос Джеффрису в отношении возможности разработки, наряду с противотанковой, осколочно-фугасной противопехотной, а также дымовой гранаты для нового оружия. Однако позднее с этой идеей распростились, и оружию дали скучное и невыразительное название: «противотанковое метательное устройство для применения силами военнослужащих пехоты», сокращенно PIAT (Projector, Infantry, Anti-Tank), давать которые всегда были такими мастерами британские военные. К концу августа 1942 г. PIAT «получил добро» и был запущен в производство, чтобы оставаться противотанковым оружием британской пехоты на протяжении следующих десяти лет. При этом нельзя сказать, что PIAT когда бы то ни было пользовался популярностью у применявших его солдат. Термины, которыми можно описать его, внушают мало оптимизма: неуклюжий, тяжелый, неповоротливый и даже идиосинкразический. Одним словом, от тех, кому приходилось работать с ним, требовалось терпение, умение и, если угодно, вера в свое оружие. Один пехотинец отозвался о PIAT в следующих словах:

«Что такое PIAT? Это всего лишь стальная труба с чертовски мощной пружиной и со здоровенным стальным шкворнем внутри нее, служившим бойком. Пружина толкала вперед этот боек, который выстреливал гранату. Это должна была быть чертовски крупная и крепкая пружина, потому что отдачей от взрыва боек отбрасывало назад с огромной силой. При этом штуковину надо было держать изо всех сил, иначе боек, того и гляди, не зафиксировался бы для следующего выстрела. Потому приходилось удерживать ее, прижимать плотно, чтобы плечо не оторвало отдачей, вместе с тем и лежать, упираясь в что-нибудь ногами, тоже не рекомендовалось, чтобы иметь возможность немного двигаться под действием отдачи. Инструкторы стращали нас рассказами об одном малом, который уперся подошвами в дерево, что, мол, ему спину сломало, ну, и все такое прочее рассказывали. Заливали, скорее всего, но как тут не зальешь, когда перед тобой «зеленые» мальчишки.

Однако же главное в PIAT - взвести эту мощную пружину для первого выстрела. После этого она сама встает на место и фиксируется, но вот перед этим ее надо зарядить, а это настоящее убийство. Кладешь ее на землю прикладом - то есть тыльной стороной вперед, становишься обеими ногами на плечевой упор, хватаешь штуковину и делаешь полуповорот. Так ты отцепляешь базу от тыльной части и запираешь боек, фиксируя его на последней. Потом наклоняешься, крепко берешься обеими руками за предохранительную скобу спуска и тянешь основную часть вверх. Поскольку стоишь ты на тыльной части, а боек крепится к ней, по мере того как ты разгибаешься, происходит сжимание пружины до тех пор, пока ты не сожмешь ее так, чтобы боек щелкнул, фиксируясь на спусковом механизме. Затем остается просто опустить базу к тыльной части и полуповоротом зафиксировать все изделие снова.

Все хорошо, если ты крупный парень. А что, если ты ростом поменьше и тебе просто не хватает силенок справиться с пружиной? Смотришь на такого - вот-вот почти уже дотянул… раз, и сил не хватило! Еще чуть-чуть - но не идет. А он все краснеет. Того и гляди, лопнет от натуги. В итоге пружина его пересиливает и перетягивает. Ну и, конечно, особенно удобно проделывать все это на переднем крае, когда ты лежишь в узкой траншее на спине, а треклятый PIAT на тебе, и тяни его, пока не щелкнет. Я уверен, что и по сей день тут и там разгуливает полно доходяг на костылях. И знаете почему? Да потому, что они в свое время просто малость завозились со своим PIAT.

Но вот ты выстрелил и смотришь, как она медленно летит, словно бы ныряя на волнах, -летит себе и никуда не спешит. И ты думаешь: «Черт бы тебя побрал! Да танк давно уедет, пока ты туда долетишь!» Но уж если ты попал - звони в колокола. Только не забудь пригнуться и голову руками прикрой, потому что нередко случалось, что куски бомбы летели обратно в того, кто стрелял. Потому что расстояние-то всего сто ярдов».

Наверное, самый примечательный эпизод, как-то связанный с PIAT, имел место в мае 1944 г. в Италии, когда фузилер Джефферсон бросился вперед, держа гранатомет наперевес, и выпалил из него в «Тигр», потом хладнокровно перезарядил оружие и также «от бедра» поразил второй танк. Солдат получил «Крест Виктории», а все на фронте считали, что он заслужил эту награду просто за то уже, что стрелял из PIAT из положения наперевес, а вовсе не за какие-то там два танка*.

• Упомянутый автором англичанин Фрэнсис Артур Джеффер сон (1921-1982), награжденный «Крестом Виктории» за боевое отличие на итальянском фронте, совершил свой подвиг 16 мая 1944 г. во время

К началу 1942 г. военные США стали осознавать, что нуждаются в противотанковом оружии ближнего боя. До сих пор они возлагали надежды на 0,5-дюйм. (12,7-мм) пулемет Браунинга, но между тем танковое бронирование становилось все толще и делалось неуязвимым перед бронебойными пулями «Браунинга», каким бы превосходным тот сам по себе ни был. Первое, что пришло в голову экспертам из армии США, - кумулятивная винтовочная граната, выстреливаемая из того же пулемета Браунинга, а посему из Швейцарии в качестве технического советника выписали Маттиаса. Хотя гранату сделать и удалось, все устройство получилось слишком неуклюжим, да еще и не очень точным, потому проект положили под сукно.

Тем временем близился час полковника Скиннера из армии США, который всю жизнь интересовался ракетами и в свободное время развлекался тем, что строил и испытывал подобного рода «игрушки». В 1940 г. руководство армии вдруг заинтересовалось им и вызвало его в США с Гавайских островов, выделило ему в качестве мальчика на побегушках солдата и озадачило созданием некоего «ракетного оружия». В течение года он разработал, построил и испытал примитивный реактивный снаряд, запускавшийся из трубы с плеча. Единственное, чего не хватало, так это подходящей боеголовки, способной принести действенный результат, и как раз в этот момент в армии США обнаружили вдруг, что у них полным-полно гранат, которые не из чего запускать. В начале 1942 г. о неистощимых запасах проведал и Скиннер, который занялся скрещиванием гранат со своим гранатометом. Он подогнал трубу под размер гранаты, переделал свой снаряд и получил в итоге 2,36-дюйм (60-мм) установку с примитивной электрической системой запуска от двух сухих батарей, которые присоединялись к реактивному снаряду замыкающим проводом со скрепкой. Сделав несколько выстрелов болванками и убедившись, что устройство действует, Скиннер привез его на Абердинский полигон в Мэриленде, чтобы попробовать уже с настоящими боеголовками.

По прибытии туда Скиннер обнаружил, что попал, что называется, с корабля на бал - на полигоне как раз шли испытания какого-то другого оружия, стрелявшего по движущейся танковой мишени. Скиннер вместе со своим солдатом, никому и ничего не говоря, пробрались на край огневой позиции. У гранатомета отсутствовал прицел, потому смастерили некое импровизированное приспособление из куска проволоки, и солдат выстрелил, сразу же попав в танк. Затем Скиннер сам вооружился гранатометом, выстрелил и записал на счет своей маленькой команды второе очко. Высокопоставленная публика, собравшаяся ради демонстрации другого устройства, в котором что-то не ладилось, поспешила к Скиннеру, чтобы посмотреть, что же за оружие он привез. Некоторые сами попробовали пострелять реактивными снарядами и тоже добились попаданий прежде, чем закончились боеприпасы. Гранатомет тут же запустили в производство, поскольку среди присутствующих на испытаниях находился (и первым попробовал оружие) генерал Варне - начальник Управления Разработок сухопутных сил армии.

Поступившее на вооружение как 2,36-дюйм. реактивный гранатомет Ml оружие скоро получило кличку, которая приклеилась намертво, причем не только к нему, но и ко всем его потомкам, - базука. Название это ему подарил самодельный духовой инструмент, на котором «играл» популярный тогда в Штатах комик, Боб Берне. Его базука отличалась особой замысловатостью и непредсказуемостью, а потому слово казалось вполне

четвертого сражения при Монте-Кассино (в ходе наступления союзников против немецкой «Линии Густава»). Тогда он служил рядовым во 2-м батальоне Ланкаширского фузилерного полка, входившем в состав 11-й пехотной бригады (бригадира Роберта Кита Эрбетнота) британской 78-й пехотной дивизии генерал-майора Чарлза Фредерика Кейтли. - Прим. ред.

подходящим для трубы, которую солдат водружал себе на плечо, чтобы «сыграть» веселенькую пьеску со скверным финалом для вражеского танка.

Базука представляла собой самое простое вооружение - по сути дела, всего лишь стальная труба, в которой набирал ускорение реактивный снаряд. К ней приспособили плечевой упор, или приклад, с двумя рукоятками для нацеливания. На задней ручке находилась и триггерная группа. Реактивный снаряд запускался путем замыкания электроцепи, но, к сожалению, из-за низких температур к моменту выхода снаряда из ствола неуспевшая сгореть часть метательного заряда летела в лицо стрелку. Для противодействия этому процессу придумали устанавливать небольшую круговую арматурную сетку сразу за срезом ствола. Позднее процесс эволюции базук привел к появлению М9, состоявшей из двух узлов, соединявшихся между собой штыковым соединением, что повышало удобство транспортировки. Затем военное министерство разработало более мощную 3,5-дюйм. (88,9-мм) модель. Однако армейские структуры, ответственные за боевое снаряжение, не видели нужды в замене существующих гранатометов образцами большего калибра, а посему «супербазука» до поры до времени легла, как говорится, под сукно. Там она и почивала до конца Второй мировой войны, даже несмотря на то, что к 1945 г. 2,36-дюйм. модель оказывалась порой бессильна перед нарастившими броню новыми немецкими танками.

Одним из достоинств базуки служила ее универсальность, что позволяло успешно применять оружие против различных целей - дотов и дзотов, заграждений из колючей проволоки и т.д. Базуки помогали уничтожать различную технику, проделывать проходы в минных полях, «зачищать» здания; имеются сведения и о том, что пехотинцы с базуками выходили один на один против артиллерийских орудий. На момент окончания конфликта промышленность успела произвести 476 628 базук всех типов, а также 15 603 ООО всевозможных реактивных снарядов к ним.

Немало базук отправилось в СССР среди того потока разного рода вооружений, поставлявшихся туда западными союзниками, и, конечно же, прошло не так много времени, прежде чем образцы гранатометов достались в качестве трофеев немцам. Они тотчас же осознали преимущества нового оружия, поскольку их Панцерваффе (Panzerwaffe, танковые войска) уже успели познакомиться с ними в Северной Африке и нажить печальный опыт. Словом, немцы создали свое «реактивное противотанковое ружье», или Ракетенпанпербюксе 43 (реактивное противотанковое ружье образца 1943 г.), более известное как Панцершрек (букв, «пугало для танков»). Устройство очень походило на американское однако являлось одноразовым, хотя при этом стреляло реактивным снарядом калибра 88 мм, т.е. имело более тяжелую боеголовку, вследствие чего отличалось большей эффективностью. Немцы не остановились на достигнутом и пошли дальше, разработав более сложное устройство, названное «реактивным гранатометом», или Ракетенверфер 43, известным иначе еще как «Пюппхен» («куколка»). Оно представляло собой гладкоствольное 88-мм орудие на легком колесном станке и напоминало обычную пушку. Наличествовали в том числе обычный затвори снарядная гильза, из нее, однако, к цели устремлялся 88-мм реактивный снаряд, запал которого срабатывал в полете, что обеспечивало ему большую дальность полета и снижало рассеивание огня, поскольку запускался снаряд с более устойчивой опоры, чем плечо человека. К счастью для союзников, разработчикам понадобилось немало времени на доводку «Пюппхен», и лишь небольшое количество их было произведено на момент окончания войны.

В 1942 г. перед немцами встали две проблемы: во-первых, у Советской армии оказались в наличии более прочные танки, чем ожидалось, а во-вторых, тот факт, что большое количество немецкого оружия зависело от нитроцеллюлозных взрывчатых веществ, так как вермахт начинал испытывать их нехватку В общем, вместо того, чтобы производить по возможности больше реактивных снарядов, в огромных количествах пожиравших движущие взрывчатые вещества, немецкая армия потребовала от оружейников таких кумулятивных снарядов, которые могли бы запускаться силами одного человека. Служивший в фирме Хуго Шнайдера доктор Лангвайлер углубился в работу, и не прошло и года, как он представил фаустпатрон (кулак-патрон), представлявший собой 355-мм кумулятивную гранату с трубой, из которой при помощи воспламенения небольшого заряда пороха производился выстрел. Струя огня при этом вылетала из трубы в направлении, строго обратном направлению полета снаряда, что обеспечивало баланс и практически сводило на нет отдачу, делая установку безоткатной. Оружие работало, однако пользоваться им практически было довольно трудно, так как, держа его на расстоянии вытянутой руки, стрелок не имел возможности прицеливаться. Трубу удлинили, снабдили прицелом, а гранату переделали так, что диаметр боеголовки стал значительно больше трубы. Деревянная хвостовая балка с четырьмя гибкими рулями оперения, оборачивавшимися вокруг нее, помогала снаряду двигаться по траектории к цели. Стрелку надо было только зажать трубу под мышкой, навести на цель и нажать на курок, чтобы отправить к ней громадную боеголовку, способную пролететь примерно 30 м. Изделие получило характерное название - Панцерфауст 30 (Panzerfaust буквально переводится с немецкого как «танковый кулак», однако, если исходить из контекста, он был как раз «противотанковым кулаком», т.е. «кулаком», пробивающим броню танка). В октябре 1943 г. его запустили в производство с расчетом выпускать 200 ООО единиц данного вида продукции ежемесячно.

Панцерфауст стал первым «одноразовым» оружием, пусковую трубу которого просто выбрасывали после выстрела. Граната могла поразить 140-мм бронирование, соприкоснувшись с ним под углом 30 градусов, что в 1943 г. могло служить причиной для серьезного беспокойства экипажа практически любого танка. Главной проблемой, однако, стала дальность огня - требовался очень храбрый солдат, который был бы готов подпустить танк на расстояние 30 метров, после чего встать и произвести выстрел. Соответственно, первостатейной задачей стало увеличение дальнобойности. К середине 1944 г. Лангвайлер создал образец с более толстой трубой и с более мощным пороховым движущим зарядом, представив таким образом Панцерфауст 60, способный стрелять на расстояние в 60 метров. Затем появилась версия с двумя движущими зарядами, отделенными друг от друга так, чтобы они взрывались один за другим, что позволяло «толкнуть» гранату еще дальше, - так родился Панцерфауст 100.

Затем по причине того, что экономика рейха не могла позволить себе просто выбрасывать такое количество стали, как это было в 1944 г., был создан перезаряжающийся Панцерфауст 150. В нем метательный заряд устанавливался в хвосте гранаты, а запальная система состояла из цепочки капсюлей-детонаторов. Идея состояла в том, чтобы обеспечить возможность использования установки до десяти раз подряд, прежде чем выбросить ее. Взрывчатого вещества тоже стали тратить меньше, но бронепробиваемость при этом не уменьшилась (к тому времени люди уже начали постигать принципы действия кумулятивного заряда), появился и фрагментированный кожух, разлетавшийся на осколки, вследствие чего оружие стало также и противопехотным, а не только противотанковым. Выпуск данной модификации начался в январе 1945 г., так что 100 000 успели изготовить к тому моменту, как в конце апреля производство остановилось. Однако лишь незначительное количество таких гранатометов достигло передовой из-за сложностей с транспортировкой.

Хотя Советы получали базуки, а также захватывали в качестве трофеев панцерфаусты и панцершреки, они, по всей видимости, не чувствовали потребности в разработке аналогичных образцов вооружения у себя. Причина состояла отчасти в производственной политике: Советы не считали целесообразным распылять силы и тратить энергию на создание оружия, для которого потребовалось бы осваивать и внедрять в производство совершенно новые технологии. С другой стороны, не надо забывать о громадном количестве артиллерийских орудий, которыми располагала Красная армия, вне зависимости от классификации (полевые, дивизионные и средние) все они снабжались противотанковыми боеприпасами и, следовательно, были готовы вступить в бой с любым танком, появившимся в пределах видимости. Кроме того, не было недостатка и в исключительно мощных противотанковых ружьях двух основных моделей - оружие это оставалось на вооружении советских частей гораздо дольше, чем в других армиях.

Советы стали подыскивать пехотное противотанковое вооружение уже в 1932 г. В 1936 г., после длительного периода экспериментов с 37-мм безоткатным орудием, конструкторов озадачили разработкой противотанкового ружья. С этого момента и по 1938 г. включительно было сконструировано, испытано и… отвергнуто не менее пятнадцати моделей. Специалисты пришли к выводу, что в первую очередь необходимо создать боеприпасы нового вида, чем и занялась очередная группа конструкторов. В результате появился мощный 14,5-мм патрон, пуля которого имела вольфрамовый сердечник, что позволяло ей прошивать 20-мм бронирование с расстояния 500 м при соприкосновении с ним под углом 30°. Данное обстоятельство - т.е. угол наклона брони -очень важно, поскольку, если снаряд встречается с 20-мм броневым листом, расположенным под прямым углом, ему приходится преодолевать 20 мм стали. Между тем с изменением угла наклона возрастает и толщина, которую необходимо пробить снаряду, в данном случае 20 мм х синус 30 дает около 34 мм. Теперь настала очередь других конструкторов, задача которых состояла в разработке ружья. Так было принято изделие, представленное Рукавишниковым, однако потом от малого противотанкового вооружения решили отказаться. В результате, когда в 1941 г. немецкая армия вторглась в СССР, Советы не имели никаких противотанковых ружей.

В июле 1941 г. двум известным конструкторам - Василию Алексеевичу Дегтяреву и Сергею Гавриловичу Симонову - дали задание в спешном порядке разработать 14,5-мм противотанковое ружье. Через месяц Дегтярев представил самозарядную модель, ставшую затем, после переработки, ПТРД образца 1941 г., в которой затвор открывался автоматически после производства одиночного выстрела вследствие использования энергии отдачи. Симонов создал ПТРС образца 1941 г., в котором подача патронов из магазина с пятизарядной обоймой производилась за счет отвода пороховых газов. И то и другое ружье были запущены в производство и стали поступать в действующие части с ноября 1941 г., что можно назвать своего рода рекордом. «Боевое крещение» изделия состоялось в 1075-м стрелковом полку около Петелина, где было использовано восемь ружей на дистанции от 150 до 200 м, что привело к повреждению и последующему уничтожению двух средних танков противника. Размах производства в СССР не может не впечатлять - в 1942 г. промышленность произвела четверть миллиона противотанковых ружей.

Соответственно, располагая столь эффективным оружием, Советы не имели нужды перегружать промышленность, которая и без того уже работала на предельной мощности, какими-то новинками. К середине 1943 г., когда более старые и хуже бронированные немецкие танки покинули действующие части (вследствие снятия их с фронта или же уничтожения), Советам, однако, пришлось признать, что ружья начинают утрачивать свою эффективность. Ближе к концу 1944 г. выпуск их был остановлен, однако 14,5-мм патроны произвели такое хорошее впечатление на военных, что одной из первых послевоенных задач стала разработка зенитного станкового пулемета, способного вести огонь ими.

Таким образом, на момент окончания Второй мировой войны в 1945 г. в распоряжении участвовавших в ней армий оказалось немало индивидуального противотанкового оружия, все образцы которого создавались в обстановке спешки и страдали разными изъянами. Поскольку ничего другого не имелось в наличии, принимая во внимание урезывание финансирования разработок вооружения еще и потому, что каждый пенни, цент или копейка были теперь брошены на разработку ракетного вооружения и ядерных боеголовок, в течение нескольких лет никаких новых средств противотанковой защиты не появлялось. Во время корейской войны 1950-1953 гг. стороны сражались в основном тем же оружием, которое применялось в 1944-1945 гг., хотя американцы, вынужденные иметь дело с советскими танками Т-34 северокорейцев и «китайских народных добровольцев», убедились на практике, что 2,36-дюйм. базука малоэффективна, а посему в срочном порядке понадобились доработка и запуск конвейера для производства 3,5-дюйм. гранатомета. С целью упрощения процесса снабжения боеприпасами британские солдаты в Корее тоже получили 3,5-дюйм. базуки, которые настолько превосходили PIAT, что были приняты британцами на вооружение.

Тут я могу поделиться личным опытом общения с базукой. В начале 1952 г., будучи сержантом одного из артиллерийских полков, я получил 3,5-дюйм. базуку с инструкцией по пользованию и здоровым ящиком с надписью: «ПРОТИВОТАНКОВЫЕ КУМУЛЯТИВНЫЕ РАКЕТЫ калибра 3,5-дюйм., 4 шт.». На ящике имелись всевозможные свинцовые пломбы на проволоке, а когда я испросил разрешения выстрелить реактивным снарядом на пробу, то получил отказ по причине того, что делать это можно только в случае реальной необходимости. В общем, я пошел в дислоцированную поблизости американскую часть и попрактиковался с 2,36-дюйм. моделью. Спустя несколько недель мы получили сообщение о выдвижении в нашем направлении танков противника. Мы с помощником, с базукой и ящиком с четырьмя драгоценными ракетами, помчались на заранее подготовленную позицию. Я залег и собрал гранатомет, а помощник взломал печати, открыл ящик и воскликнул: «Бог ты мой, сержант! Так тут же одни чертовы ручные гранаты!» Так оно и было, причем даже запалы отсутствовали. Слава богу, что танки так и не появились.

В послевоенные годы отмечалась большая активность в области внедрения винтовочных противотанковых гранат, вероятно, по причине их сравнительной дешевизны. Одной из весьма популярных в нескольких армиях стала разработанная швейцарцами и выпускавшаяся бельгийской фирмой граната «Энерга», которая вставлялась в ствол винтовки и выстреливалась с помощью мощного холостого патрона. Внутри гранаты находился кумулятивный заряд, который был умеренно эффективным на дистанции в 140 м, хотя никто в здравом уме не стал бы ожидать, что с помощью гранаты удастся поразить танк в лоб. Нечто лучшее, чем ничего, как считали тогда, но далекое от идеала.

Казалось, что интерес к легкому вооружению в области противотанкового дела начал таять: на исходе пятидесятых годов многое предпринималось в сфере создания противотанковых ракет, или реактивных снарядов, и тяжелого оружия, потому трудно обвинить солдат в предвзятости в связи с тем, что у них создалось впечатление, будто разработчики просто забыли о необходимости чем-то вооружить пехотинца на случай его встречи с танком. Однако на заре шестидесятых появилось два изделия, явно свидетельствовавших о том, что кто-то все же не уставал трудиться в направлении разработок индивидуальных средств противотанковой защиты.

Первым стал советский РПГ-2 - ручной противотанковый гранатомет, увидевший свет в конце пятидесятых годов XX века. На конструкторов явно произвел впечатление немецкий панцерфауст, поскольку изделие состояло из стальной трубы, позволявшей запускать кумулятивную гранату значительно превосходящего ствол калибра по принципу безоткатного выстрела. Максимальная дистанция огня составляла 150 м, на которой при благоприятных условиях снаряд был способен пробить 180-мм бронирование. Китайцы скопировали конструкцию, но смогли разработать боеголовку большей мощности, пробивавшую 250-мм лист брони под прямым углом, хотя при этом она и уступала советской в случае встречи с наклонной броней.

Все равно, очень даже неплохо. Эксперты на Западе проанализировали результаты, сделали умные лица и заявили: «И что же тут такого? Это же просто улучшенный панцерфауст с мало чем отличающимися от последнего характеристиками». Сказали и забыли. Однако, когда в середине шестидесятых годов Вьетконг начал теми самыми РПГ-2 повреждать и уничтожать американские легкие танки и бронетранспортеры во Вьетнаме, тут вот специалисты и поняли, что не стоит с таким презрением относиться к обретшей новую жизнь старой немецкой конструкции. Затем, примерно в 1966 г., Вьетконг заполучил совершенно новое оружие - советский РПГ-7. В нем конструкторы сделали значительный шаг вперед, снабдив реактивный снаряд мотором, расположенным в хвосте гранаты. Метательный заряд теперь лишь запускал гранату и активировал запал замедленного действия. Это позволяло гранате пролететь несколько метров, прежде чем детонатор срабатывал, - достаточно далеко, чтобы обеспечить безопасность стрелка, -начиная разгонять ее в направлении выбранной цели. Неподвижная мишень могла быть поражена даже на расстоянии 500 м, а движущиеся мишени поражались с 300 м или даже более. Параллельно с ростом дальности огня увеличилась и убойная сила боеголовки, которая могла пробить 320-мм броневой лист и нанести значительный ущерб всему -находящемуся внутри танка или бронетранспортера. Успех боеголовки, как скоро установили, стал возможным в силу применения техники «направления взрывной волны». В обычной кумулятивной гранате при детонации заряда разрушался внутренний изолирующий слой, и реактивная струя устремлялась вперед, если так можно сказать, довольно произвольно, тогда как за счет встраивания плотных элементов пластика в заряд удавалось контролировать направление его взрыва, что значительно повышало бронепробиваемость, делая ее такой, о которой в прежние времена можно было только мечтать.

Почти в то же время американская компания «Хессе Истерн» вела свои собственные эксперименты в том же направлении и после испытаний представила революционное оружие, 66-мм (2,6-дюйм.) гранатомет М72. Состоял он из двух концентрических труб, из которых внутренняя изготавливалась из сплава на основе алюминия, а внешняя - из стекловолокна. Во внутренней трубе заключалась 66-мм боеголовка с кумулятивным зарядом и двигателем, тогда как на внешней трубе располагался триггер и простейший прицел. Чтобы применить оружие, солдату надо было только развести в противоположные стороны обе трубы наподобие того, как вытягивают телескопическую антенну, в процессе чего происходило автоматическое взведение механизма производства выстрела и даже поднимался прицел. Солдату оставалось лишь водрузить устройство на плечо, навести на цель и нажать на курок. Запал снаряда срабатывал, и порох сгорал, когда граната еще находилась в стволе, вот почему при выстреле из такого оружия слышался резкий звук взрыва, а не протяжный свист, которым в большинстве случаев сопровождается полет реактивного снаряда. Вследствие того, что движущий заряд снаряда полностью сгорал в стволе, не возникало необходимости защищать стрелка от последствий взрыва при выходе гранаты. Максимальная дистанция огня М72 составляла 1000 м, однако по причине примитивного прицела оптимальное расстояние применения колебалось в районе 300 м; боеголовка пробивала 300-мм бронирование.

Оба вышеописанных вида оружия были быстро поставлены на вооружение в армиях по всему миру, при этом М72 в странах НАТО и в других государствах западной ориентации, тогда как РПГ-7 в основном ассоциировался с советским блоком. Что еще важнее, оба гранатомета подтолкнули конструкторов в разных государствах к поиску более эффективного индивидуального вооружения. Многие, не успев дебютировать, навсегда остались за бортом жизни: мало кто теперь помнит канадский гранатомет «Хеллер», американский «Вайпер», британский «Ред Плэнет» и тому подобные ручные пусковые установки, которые появлялись, вызывали надежды, потом создавали сложности и в итоге уходили в забвение. Французы создали «противотанковую ракету» LRAC (Lance-Roquette Anti-Char), представлявшую собой вариацию на тему базуки, не лишенную, однако, собственной оригинальности. Состояло оружие из двух частей: пусковой трубы с прицелом и короткой запечатанной трубы, содержавшей реактивный снаряд с его системой воспламенения. Один человек нес пусковую трубу и пару труб с реактивными снарядами, остальные бойцы отделения - еще несколько запасных снарядов. В случае необходимости труба с реактивным снарядом присоединялась к тыльной стороне пускового устройства простым штыковым соединением, затем солдат производил выстрел, отделял использованную трубу-контейнер снаряда, выбрасывал ее и устанавливал новую, чтобы встретить новый танк. Боеголовка диаметром 89 мм несла кумулятивный заряд, максимальная дистанция достигала 2300 м, хотя «действительная дальность противотанкового огня» не превышала 600 м. Несмотря на это, гранатомет превосходил многие другие образцы, особенно если учесть, что его боеголовка пробивала 400-мм бронирование или метровый слой железобетона. Появившаяся в конце шестидесятых, LRAC оставалась в ходу до начала девяностых.

Западная Германия использовала свой старый панцерфауст и на базе его создала новый, который получил название «Ланце» («копье»), разработчики затем пошли в том же направлении, что и Советы - снабдили реактивный снаряд двигателем, помещенным в хвосте боеголовки. Если отбросить тот факт, что боеголовка была меньшего диаметра, а все изделие сконструировано с большим умом и искусством, «Ланце» довольно сильно напоминал панцерфауст времен Второй мировой, однако снаряд его уверенно поражал цель на дистанции 400 м, тогда как использование современных технологий позволяло боеголовке пробивать 370-мм лист брони.

Однако наиболее необыкновенное оружие создали миролюбивые шведы - 84-мм ручное безоткатное орудие «Карл Густав», дававшее возможность из положения с плеча произвести выстрел снарядом в гильзе. Снаряд, представлявший собой боеголовку с кумулятивным зарядом с непривычно плоским носом, снабженную детонатором с торчащим «зондом», имел пластмассовый ведущий ободок, который вращался по нарезке ствола, но в то же время позволял снаряду скользить внутри себя, таким образом возникал некоторый центробежный эффект, недостаточный в то же время для того, чтобы рассеять струю кумулятивного заряда при столкновении с броней. Гильза делалась из легкого сплава с толстым пластмассовым основанием. Заряжание производилось путем отбрасывания затвора в сторону, вкладывания снаряда и возвращения затвора в обратное положение. В середине затвора имелась трубка Вентури с коническим соплом позади, что обязывало заряжающего при выстреле занимать позицию сбоку от стрелка, а не позади него. Трубка Вентури представляет собой такое выходное устройство, которое сначала сужается, а потом расширяется к выходу, вследствие чего при прохождении через нее газа создается эффект, позволяющий добиться такого уровня давления с тыльного конца ПУ, который дает возможность уравновесить механический момент покидающего ствол снаряда с другого ее конца. Иными словами, при выстреле часть газа при сгорании метательного заряда толкает снаряд вперед, в то время как остальная выходит через трубку Вентури и обеспечивает орудию безоткатность. «Карл Густав» обладал способностью стрелять на 1000 м и пробивать 400-мм бронирование бронебойной боеголовкой, которая могла обладать фрагментированной оболочкой, что давало возможность применять снаряд как осколочно-фугасный, также имелись дымовые и осветительные версии, вследствие чего «Карл Густав» мог претендовать на звание многоцелевого оружия. Апробацию оно прошло во время войны на Фолклендах (1982 г.), когда молодой солдат из Королевской морской пехоты сбил вражеский вертолет, а затем повредил 84-мм артиллерийским снарядом подводную лодку.

Фирма «Бофорс», разработавшая «Карла Густава», затем пошла на поводу у веяний моды и создала одноразовую модификацию под названием «Миниман». В общем и целом она представляла собой стекловолоконную трубу с кумулятивным боеприпасом для «Карла Густава». Стрелку надо было только положить гранатомет на плечо, нацелить через щелевой прицел, произвести выстрел и выбросить трубу. Максимальная дистанция не превышала 200 м, так как движущий заряд был меньше, чем у «Карла Густава», поскольку «орудийный ствол» делался в этом случае не из стали, однако бронепробиваемость находилась на уровне прежних 400 мм.

У ручных реактивных гранатометов, или ПУ противотанковых ракет, производившихся в шестидесятые и семидесятые годы XX столетия, имелось два основных недостатка. Во-первых, они обычно не пробивали лобовой брони наиболее тяжелых танков, а во-вторых, приходилось тщательно выбирать позицию, поскольку залп неотъемлемо сопровождался выбросом длинной струи раскаленного газа в направлении, противоположном полету снаряда. Данное обстоятельство повышало опасность ведения огня: в самом лучшем случае струя разбрасывала камни и поднимала пыль, выдавая место нахождения стрелка, в худшем же, если газ не имел достаточного пространства для выхода, он скапливался вокруг стрелка и просто поджаривал его, что вполне могло случиться, когда выстрел производился внутри какого-то замкнутого помещения вроде комнаты или внутри дота. В общем, снова конструкторам было над чем поразмышлять.

Первой стала проблема выброса газовой струи. Западногерманский «Армбруст» (букв, арбалет или самострел) представлял собой ручное безоткатное орудие, однако вместо того, чтобы просто позволить изделию отбрасывать раскаленный газ назад, разработчики добились ликвидации отдачи за счет куда более старого приема - «контрвыстрела». Если говорить коротко, идея состояла в том, чтобы поместить движущий заряд в центре огневой трубы, снаряд, как и положено, впереди, а соответствующего веса груз сзади. При выстреле «головной» и «тыловой» снаряды полетят в разные стороны с одинаковой скоростью, и никакой отдачи не будет. В «Армбруст» метательный заряд помещался посредине между двумя поршнями. Боеголовка с кумулятивным зарядом - перед передним, тогда как за задним находился контрвыстрел (контрснаряд), состоявший из полосок мягкого пластика. При выстреле взрыв движущего заряда толкал поршни в разные стороны. Головной выбрасывал боеголовку, а задний - контрвыстрел. Однако - и это очень важно, - когда оба поршня достигали каждый со своей стороны конца канала ствола, они останавливались и фиксировались. Поэтому из трубы не вылетало ни газа, ни пламени, даже шума получалось немного. Контрвыстрел, являвшийся всего лишь мягкой и податливой пластмассой, скоро падал на землю, так что даже если стрелок действовал в помещении, все, чем он рисковал, - получить легкий тычок в спину от срикошетившего от стены пластмассового фрагмента. Снаряд же летел на максимальное расстояние примерно в 300 м и мог пробить 350-мм бронирование. К сожалению, «Армбруст» страдал от «детских болезней», и хотя некоторые армии стран НАТО испытали его, ни одна так и не решилась поставить на вооружение. Впоследствии конструкцию доработали, «довели до ума» и продали в Сингапур, где поставили на поток в девяностые годы XX века. Так или иначе, идея противовеса не осталась незамеченной другими конструкторами и ей еще предстояло показать себя.

Подбить тяжелый танк (обычно объектом применения служил советский Т-72 с 200-мм наклонным «слоеным» бронированием лобовой части корпуса и 280-мм литым лбом башни) оказалось делом довольно трудным. Ответ, на первый взгляд, напрашивался самый простой - увеличить объем кумулятивного заряда, но это означало рост диаметра боеголовки, вследствие чего оружие рисковало стать слишком громоздким для одного человека, при том «но», что даже и тогда необязательно удалось бы достигнуть желаемого.

Улучшенные технологии производства кумулятивных зарядов позволили, однако, некоторым образцам данного вида вооружения приблизиться к идеалу. Одним из лучших примеров здесь может стать современный британский LAW 80е, стреляющий 94-мм (3,7-дюйм.) реактивным снарядом с усовершенствованного типа кумулятивной боеголовкой. Действительная дальность огня его составляет 500 м или около того, боеголовка способна пробить 700-мм бронирование, кроме того, в состав комплекта входит так называемая нацеливающая винтовка, представляющая собой простую самозарядную 9-мм винтовку, оснащенную особым патроном

с трассирующей разрывной пулей, имитирующей траекторию предстоящего полета ракеты. Солдат кладет LAW 80 на плечо, прицеливается и нажимает курок винтовки. Если удается достигнуть попадания, то все в порядке - можно переключать селектор и снова нажимать на курок, чтобы послать в путь снаряд, который должен попасть туда же, куда попала пуля. Если же в первый раз пуля идет «в молоко», можно повторять прицеливающий выстрел до тех пор, пока не удастся добиться успеха с пулей, а уже потом выстреливать реактивным снарядом.

В девяностые всплыла и некогда отвергнутая идея досылаемой гранаты». Впервые она обсуждалась в Соединенном Королевстве в ходе Второй мировой войны и состояла в установке тонкого трубчатого снаряда с отравляющим газом, взрывчаткой или стальными шариками - на что хватит фантазии - позади кумулятивного заряда в боеголовке. Предусматривалось, что кумулятивный заряд пробьет отверстие в бронировании, а трубчатый снаряд влетит внутрь танка через дыру и покончит с экипажем. Теория нашла подтверждение на практике. В одном или двух случаях экспериментальная боеголовка повела себя действительно так, как предполагалось - дослала гранату через пробитую в броне скважину. Однако в большинстве случаев ничего не получалось. Основная причина неуспеха состояла в том, что в 1944-1945 гг. точный механизм действия кумулятивного заряда оставался все еще не полностью изученным, и пробиваемое им отверстие было порой слишком узким для того, чтобы позволить протолкнуть через него даже самый тонкий снаряд. В общем, идея приказала долго жить где-то ближе к концу 1945 г., после чего канула в забвение.

• Часто встречающаяся в книге и не расшифрованная автором английская аббревиатура LAW расшифровывается как Light Anti-Armour Weapon - легкое противотанковое оружие. - Прим. пер.

Спустя почти полвека, в 1991 г., испанцам суждено было возродить ее и создать новую боеголовку для их ручного гранатомета С-90. С-90 представлял собой обыкновенное одноразового пользования пусковое устройство для стрельбы 90-мм кумулятивным реактивным снарядом на дистанцию 400 м, способным поразить 400-мм бронирование. В восьмидесятые годы XX столетия на оружие такого типа стали смотреть с учетом возможности применения его для подавления дотов. Это вошло в моду. Во многих странах создавались самые разные кумулятивные заряды специально с подобными целями, однако испанцы получили «досылаемую гранату» - довольно многообещающую боеголовку. Другие подхватили идею, так что на исходе девяностых можно ожидать появление такого средства индивидуального вооружения, перед которым, возможно, не устоят даже самые тяжелые танки.