• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Самое первое решение, которое приходит человеку в голову, когда он сталкивается с каким-нибудь новым оружием, это направить на него самую большую пушку, если, конечно, она в тот момент окажется под рукой. А вот этого-то как раз немцы в 1916 г. сделать и не могли, поскольку никто, будучи в здравом уме и трезвой памяти, не выводил орудия на передовые позиции. Между тем только пушки позволяли с уверенностью уничтожать первые танки. Таким образом, немцам не осталось ничего иного, как скорее поставить на поток производство бронебойных пуль и противотанковых ружей «Маузер». Когда танки стали более частыми гостями на полях сражений, им пришлось иметь дело с пушками, а такое столкновение обычно кончалось для экипажа танка весьма печально. Стандартная немецкая полевая пушка с ее 77-мм снарядом могла уничтожить танк с первого выстрела. Причем наводчику не надо было утруждать себя выбором какого-то особо уязвимого места - ударяясь о броню, снаряд детонировал, а тогдашние танки строились без учета возможности их столкновения с артиллерийским противодействием. Вследствие этого, несомненно, родилась и максима наводчиков - целиться в центр видимой массы.

Однако скоро танковые экипажи набрались опыта и выработали свою собственную тактику. Они стремились окатить прислугу орудия пулеметными очередями так, чтобы уж если не уничтожить стрелков сразу, то хотя бы задержать выстрел до того момента, когда они сами сумеют дать прицельный залп из главного танкового вооружения или же отступить на более безопасную позицию. Правила дисциплины не способствовали проявлению инициативы в том плане, чтобы прислуга без соответствующего приказа осмелилась перекатить пушку на другое место и выстрелить оттуда, кроме того, на поле находилось полным-полно и других солдат противника, которые могли счесть маневрирующих пушкарей хорошей мишенью, в общем, передислокацией артиллерийского орудия расчет рисковал навредить себе еще больше.

И вот, учитывая все эти факторы, люди стали приходить к мысли, что необходимо разработать специализированное орудие для противотанковой борьбы. Оно должно было быть легким, что позволило бы без лишнего труда быстро перемещать пушку силами прислуги. При тогдашней танковой броне не было особой нужды в крупном калибре ствола и тяжелой боеголовке снаряда. Предпочтительными малые габариты казались еще и потому, что это позволило бы прислуге маскировать пушку и, находясь в засаде, ожидать, когда танк приблизится и сделается удобной мишенью.

Хотя готового орудия для подобных целей тогда не существовало, оказалось, что есть нужные боеприпасы, а именно снаряды для 37-мм роторной пушки Гочкиса. Ее разработали в восьмидесятые годы XIX века, моряки применяли это орудие для поражения живой силы на палубах неприятельских судов, а сухопутные силы - при обороне крепостей. По принципу действия она напоминала более знаменитое «орудие Гатлинга» - многоствольный пулемет, приводимый в движение ручкой, - однако стреляла довольно эффективными осколочно-фугасными гранатами малого калибра. В общем, взяв снаряд за основу, подполковник немецкой армии баварец Фишер приступил к разработке маленькой пушки, которая вела бы огонь одиночными выстрелами и могла быть легко перемещаема по линии фронта. Получившееся изделие весило 80 кг, имело полуавтоматический затвор, который самостоятельно открывался после производства выстрела и позволял вложить в камору следующий снаряд, что при наличии хорошо подготовленного расчета из двух человек давало возможность достигнуть скорострельности до 35 выстрелов в минуту; орудие можно было устанавливать на пулеметный станок-треногу. Армейская комиссия по испытаниям вооружения «дала добро» орудию и приступила к усовершенствованию боеприпасов. В итоге немцам удалось разработать новый снаряд, нарастить скорость, что позволяло пробивать 16-мм броневой лист никелевой стали, то есть изделие имело куда лучшие характеристики, чем это требовалось тогда для поражения любого союзнического танка. Немцы построили около пятнадцати таких пушек и отправили их на фронт для полевых испытаний, завершившихся вполне успешно. В результате был заключен контракт на выпуск 2000 единиц данного вида продукции, при этом первым из них предстояло сойти со сборочных линий в январе 1919 г. Однако в ноябре 1918 г. враждебные действия приостановились, и ни одна пушка, помимо опытных образцов, в действующие части не попала.

Между тем разработки шли и в других местах. Фирмы Круппа и «Рейнметалл» -основные производители немецких пушек - тоже обратились к решению задачи. Дела у «Круппа» шли медленно и вяло, однако «Рейнметалл» произвела изделие, повсеместно считающееся первой в истории специализированной противотанковой пушкой - 37-мм панцерабверканоне. За основу был взят тот же самый боеприпас, что и у Фишера, однако орудие получило приземистый колесный лафет, на котором устанавливался 37-мм ствол и имелось сиденье для стрелка. Он сидел на нем как бы верхом на станине позади пушки и осуществлял наводку через выдававшийся высоко вверх прицел, тогда как помощник, встав на колено, оперировал затвором и производил заряжание. Специалисты «Рейнметалл» поработали и над боеприпасом и в итоге получили снаряд, вылетавший из ствола со скоростью 650 м в секунду, способный поразить 21 мм брони. В общем и целом изделие весило 135 кг, что позволяло легко выводить его на позицию вручную силами расчета, состоявшего из двух человек. Разработки завершились, и армия решила спустить заказ на производство орудия трем фирмам: «Крупп», «Рейнметалл» и третьей компании - «Хеншель». Контракт подписали 29 октября 1918 г., однако одного взгляда на дату хватает, чтобы с полным основанием предположить: никакой продукции, за исключением опытных образцов, так и не было выпущено.

37-мм снаряд приглянулся и французам, что, в общем-то, совсем не удивительно, поскольку они и изобрели его. Какое-то время они применяли маленькие «окопные пушки», стрелявшие одиночным 37-мм снарядом, которые, собственно говоря, оставались практически бесполезными, если не считать того, что несколько поднимали боевой дух пехоты на передовой. Но вот для пушки нашлась подходящая работа, и французы быстро приспособили ее в качестве противотанкового орудия. Вместе с тем, поскольку материальную часть немецких «танковых войск» в то время можно было сосчитать на пальцах двух, а то и одной руки, практической пользы от пушки было опять-таки мало. Аналогичное оружие применяла и австро-венгерская армия, которая тоже пробовала на зуб «противотанковое направление», однако ввиду почти полного отсутствия танков на восточных фронтах особо большого практического опыта в области применения средств противотанковой защиты там так никто и не накопил. В общем, когда Первая мировая война отгремела в 1918 г., существовало немало теорий противотанкового дела, но очень мало реальной основы под ними - проверенного в боях опыта противодействия бронетехнике.

В двадцатые годы XX столетия танковые доктрины занимали умы многих людей: ежемесячно появлялись какие-то новые теории, которые анализировались, обсуждались, выбрасывались в корзину, освобождая место новым идеям, а поскольку почти все эти теории по сути своей предусматривали применение танковых флотов, затоплявших собою поля сражений и выплескивавшихся прибойной волной за линии рубежей обороны противника, проблема противодействия таким армадам, конечно же, исследовалась и изучалась. Еще в 1920 г. британцы придумали вращающийся станок для 18-фунт. (83,8-мм) полевой пушки, который можно было перевозить на передке орудия, а в случае необходимости сбрасывать на землю. Затем расчет закатывал орудие на платформу, чтобы колеса сели на ровную поверхность, и с помощью втулки в середине станка монтировал на нем орудие. Таким образом, появлялась возможность быстро и без труда разворачивать пушку в направлении приближающегося танка. Идея работала, по сути дела, это был единственный способ для пушки с ограниченным углом горизонтальной наводки выполнять боевую работу по рассеянным и движущимся мишеням. Однако, убедившись в действенности концепции, ее благополучно положили на полку - не хватало денег для внедрения изделия в производство и выпуска его в массовом порядке.

Недостаток средств делал особенно привлекательными менее крупные пушки, которые в то же время обладали способностями поражать любые современные танки. Более того, особенно в Соединенном Королевстве, существовала кажущаяся на первый взгляд вполне обоснованной тенденция вооружать одними и теми же орудиями как танки, так и противотанковую артиллерию. Так выходило дешевле. Сторонники данной концепции выдвигали веский аргумент: у этих пушек будет один и тот же враг - неприятельские танки, а одна пушка на двух работах - это заведомая экономия денег. Однако данное соображение означало, что генераторы идей танковой войны заботились более всего о том, чтобы сделать танк самым действенным противотанковым оружием, а следовательно, изначальная идея, вызвавшая к жизни танк как таковой (получить средство сопровождения пехоты, способное уничтожать препятствия и помогать ей в выполнении ее задач), предавалась забвению. Однако первый аргумент выглядел убедительным и в итоге сделался основополагающим в Соединенном Королевстве.

Одной из весьма привлекательных маленьких пушек оказалась 20-мм «Эрликон». Она появилась на свет как авиационная пушка Беккера, разработанная в Германии в период Первой мировой войны в качестве вооружения для дирижаблей «Цеппелин» и бомбардировщиков «Гота», однако выпуск не успел достигнуть большого объема, когда война закончилась. Патенты и права затем купила швейцарская фирма «Зеебах», конструкторы которой установили пушку на колесный лафет и представили как противотанковое оружие. В 1923 г., однако, компания обанкротилась и ее «руины» перекупила машиностроительная фирма «Эрликон», которая изучила доставшуюся ей конструкцию и предложила ее вниманию армий нескольких стран. Хотя специалисты и пробовали пушку, готовность приобрести выражали немногие, по причине, прежде всего, думается, того, что никто не видел смысла в том, чтобы применять полностью автоматическое оружие против танков. Повредить тогдашний танк можно было и одним выстрелом, так к чему же выпускать по нему залп из десяти или пятнадцати снарядов? К чему класть столько яиц в пудинг? Не разумнее ли экономить драгоценные боеприпасы? Кроме того, было не ясно, сколько еще 20-мм пушка будет оставаться достойным противником танков, поскольку на смену тонкостенным машинам шли новые поколения, оснащенные более толстым бронированием. Так или иначе, в качестве противотанкового оружия пушка «Эрликона» не продавалась, что, возможно, пошло ей только на пользу, поскольку «Эрликон» «нашел себя» как зенитка и авиационная пушка. Разработанные для «Эрликона» боеприпасы привлекали некоторых разработчиков противотанковых ружей, правда, снова 20-мм калибр казался, с одной стороны, несколько чрезмерным для индивидуального оружия, тогда как по меркам артиллерии он был, напротив, слишком маленьким.

В общем, конструкторы решили подняться на ступеньку-другую повыше и сосредоточились на калибре 37 мм. Как уже говорилось, пионерами этого калибра еще в 1880-е годы были Гочкис и Максим. Причиной такой любви к 37 мм стала и подписанная в Санкт-Петербурге на исходе XIX столетия конвенция, поставившая вне закона все разрывные боеголовки весом ниже 400 г. Самой меньшей из боеголовок массой выше этой планки и являлся как раз 37-мм снаряд, а поскольку оба изобретателя нуждались в наиболее легком патроне для своих станковых пулеметов, они на нем и остановились. Гочкис создал роторную «пушку», а Максим знаменитый «помпом», и 37-мм калибр стал общепризнанным. Однако боеприпасы обоих этих «старых мастеров» для современной войны уже не годились, а посему, сохранив калибр, мастера новые удлинили патрон и сделали его более мощным.

Похоже, первыми оказались русские. В ходе Первой мировой войны они выпускали так называемую 37-мм пушку Розенберга, представлявшую собой небольшое орудие на колесах с маленьким щитом, расположенным очень близко к дульному срезу, и потому, вероятно, весьма нелюбимую расчетами, поскольку при такой компоновке артиллеристам при выстреле доставалась изрядная часть взрывной волны. Во время этой войны объем продукции не достиг сколь-либо серьезных размеров, однако после коммунистической революции изделие поставили на поток, так что к началу тридцатых годов в распоряжении армии имелось несколько тысяч таких орудий. Другой малоизвестной русской конструкцией была 37-мм пушка Маклена с затвором, работавшим автоматически по принципу отвода газов, с магазином на пять снарядов весом 480 г, которые покидали ствол со скоростью 650 м в секунду. Она имела колесный лафет со щитом, напоминала внешне полевую пушку и несла службу по крайней мере до 1930 г. Это изделие, выпускавшееся хотя и в меньших масштабах, чем пушка Розенберга, являлось, вероятно, лучшим противотанковым орудием своего времени, хотя мало кто за пределами СССР когда-либо слышал о ней.

Наверное, наиболее важными 37-мм орудиями можно назвать два из них, построенные в середине тридцатых годов XX столетия фирмами «Бофорс» в Швеции и «Рейнметалл» в Германии, поскольку они наиболее широко применялись, копировались и приобретались по лицензии. «Бофорс» построила несколько экспериментальных моделей, прежде чем добилась нужного результата. Одной из пробных моделей было совершенно нетипичное оружие, имевшее два ствола: один, 81-мм, для оказания поддержки пехоте осколочно-фугасными гранатами и второй, установленный над первым и пользующийся тем же противооткатным механизмом, 37-мм, стреляющий соответственно противотанковой «болванкой». Однако оригинальность не пошла изделию на пользу, и к 1934 г. на «Бофорс» пришли к новой конструкции - ствол калибра 45 мм на двухколесном лафете с раздвижными станинами и установленным под наклоном щитом. Пушка стреляла 700-граммовым снарядом со скоростью 800 м в секунду, что позволяло пробивать 20-мм бронирование с расстояния 1000 м. Более чем достаточно, принимая во внимание тогдашние танки. Оружие практически тотчас же приняли на вооружение Швеция, Дания и Финляндия, многие страны тоже поспешили приобрести его. Не осталась в стороне и британская армия в Египте, которая применяла эти пушки в североафриканской пустыне в 1941-1942 гг.; в Дании и Польше купили лицензию на производство, а более поздние японская и советская конструкции дают право предположить, что при разработке их создателей вдохновляла шведская «Бофорс», хотя никто и никогда в обоих случаях не отдавал дани признательности этой «музе».

Учитывая жесткие условия Версальского договора (1919 г.), положившего конец Первой мировой войне, «Рейнметаллу» приходилось действовать не в столь благоприятной атмосфере. Численность стволов и их калибр были строго ограничены. Тем не менее можно с уверенностью предположить, что работа над 37-мм пушками началась еще в двадцатые годы. К 1930 г. появились опытные образцы, а проведенные испытания указали на то, что необходимо будет улучшить. В 1933 г. началась разработка нового изделия, которая завершилась к 1936 г. появлением 3,7-см противотанковой пушки (панцерабверканоне) 36, известной под аббревиатурой РаК 36. Лафет имел колеса с надувными шинами и щит, конструкция обеспечивала угол горизонтальной наводки в 60° без необходимости передвигать станины - очень важная в тактическом смысле особенность. РаК 36 стреляла бронебойным снарядом массой 680 г с начальной скоростью 762 м в секунду, что позволяло пробить 48-мм бронирование с расстояния 500 м. Некоторое количество орудий отправилось в Испанию в составе легиона «Кондор», представлявшего собой немецкий экспедиционный корпус, посланный Гитлером на помощь националистским инсургентам во время гражданской войны 1936-1939 гг., где изделия прошли проверку боем против современных советских танков, поставляемых СССР республиканцам. Успешность РаК 36 говорит сама за себя - в период с 1937 по 1940 г. советская армия приобрела несколько сотен таких пушек. Для немецкой армии было выпущено более 20 000 единиц, и они оставались в строю вплоть до 1945 г., хотя к тому времени их оригинальные боеприпасы более уже не соответствовали требованиям и пушки приходилось применять по-иному. Как? Это мы увидим ниже.

Помимо двух только что названных пользователей нужно назвать Чехословакию, Эстонию, Финляндию, Грецию, Японию, Испанию и Турцию, которые покупали РаК 36, а также Нидерланды и США, где ее копировали. По всей видимости, это наиболее распространенная и широко применявшаяся противотанковая пушка в период до 1945 г. включительно.

Несмотря на очевидную привлекательность 37-мм калибра, имелись у него и конкуренты. Фирма Гочкиса во Франции выпускала довольно эффективное 25-мм орудие на колесном станке, называвшееся «канон лежер де 25 анти-шар» SA-L модель 1934 (т.е. 25-мм легкая противотанковая пушка образца 1934 г.) и стрелявшее 320-граммовым бронебойным снарядом, покидавшим ствол со скоростью 950 м в секунду и пробивавшим 40-мм бронирование с расстояния 500 м; изделие нашло применение также в Финляндии, Польше, Испании и - хотя и в меньшей степени - в Соединенном Королевстве. Французское военное руководство решило между тем, что 34 SA вполне подходит как вооружение для пехотных батальонов (пушка весила всего 496 кг, что позволяло легко передислоцировать ее вручную), для дивизионных противотанковых полков требуется что-то посолиднее, а потому вдохновила оружейников из арсенала Пюто на разработку 47-мм «канон де 47 анти-шар» SA модель 1937. Получилось грозное противотанковое оружие, стрелявшее 1,725-кг (3,8-фунт.) бронебойным снарядом со скоростью 855 м в секунду и поражавшее 70-мм бронирование с расстояния 800 м, очень разумно скомпонованное изделие с низко сидящим стволом и раздвижным хоботом лафета, обеспечивавшим 68° горизонтальной наводки, при этом весившее 1070 кг. Однако, как происходило со многими французскими вооружениями в тот период, выпуск шел низкими темпами, так что, когда немецкая армия в мае 1940 г. обрушилась на Францию, защитники ее располагали всего-навсего 1120 такими орудиями. Хотя само по себе число кажется довольно внушительным, разделив его на 94 дивизии, получим всего 12 стволов на дивизию.

Британцы изучали различное противотанковое оружие, которое разрабатывали конструкторы по всему свету, и наконец остановились на собственном варианте, заказав компании «Виккерс-Армстронг» пушку, которую военные хотели использовать и как танковую. Последнее условие должно было неминуемо отразиться на размерах изделия, поскольку его приходилось бы устанавливать в танковых башнях, а они в тот период времени особым простором не отличались. Словом, решением стала 2-фунт. пушка калибра 40 мм. Версия 2-фунт. противотанкового скорострельного* орудия (Ордненс, QF, 2-фунт.) для применения пехотой являлась, наверно, наиболее роскошной из существовавших. Она устанавливалась на колесном лафете с тремя станинами, которые раздвигались, образуя устойчивый трехногий станок. Колеса отрывались от земли, и за счет применения двухскоростного механизма пушка могла очень быстро и точно наводиться по горизонтали на цель, вращаясь на все 360°, полуавтоматический затвор позволял поддерживать высокий темп огня, при этом - поскольку орудие оснащалось великолепным оптическим прицелом - даже в условиях плохой видимости. Что же касается технических характеристик, то 2-фунт. противотанковая пушка стреляла 1,08-кг (2,38-фунт.) бронебойным снарядом со скоростью 792 м в секунду и пробивала 42-мм бронирование под углом 30° на дистанции 915 м (1000 ярдов).

Единственная сложность заключалась в массе, которая составляла 832 кг, что почти вдвое превосходило вес немецкой РаК 36 и 25-мм пушки Гочкиса, при практически одинаковой бронепробиваемости. Для трех или даже четырех нагруженных снаряжением пехотинцев это было, пожалуй, тяжеловато, и в 1938 г. ответственность за противотанковую оборону переложили с пехоты на Королевскую артиллерию, которая располагала необходимой живой силой и тактическая доктрина которой предусматривала больший процент механизации.

Хотя двухфунтовка в 1938 г. могла справиться практически с любым танком-современником, находились люди, предполагавшие возможное появление в ближайшем будущем более мощной бронетехники, и вот в том же году командование британской артиллерии заказало 6-фунт. пушку калибра 57 мм. Сконструированный прототип прошел испытания, однако финансовые ограничения вынуждали военных тратиться на оружие сегодняшнего, а не завтрашнего дня, вследствие чего 6-фунт. пушке пришлось ждать своего часа.

У тех же, кто не был столь стеснен в средствах, проблема обновления тоже решалась не так легко, как могло бы показаться. В 1938 г. немецкая армия потребовала наследницу своей 37-мм пушке, в ответ на что «Рейнметалл» представила 5-см РаК 38. Она стала первой противотанковой пушкой, которая выводила подобное вооружение за рамки категории «толкают двое», превращая его в настоящее - в буквальном смысле «полновесное» - артиллерийское орудие, каковым и стали в дальнейшем все противотанковые пушки. 5-см РаК 38 имела традиционную конструкцию, оснащалась эффективным дульным тормозом, лафетом с раздвижным хоботом и двумя колесами на надувных шинах и весила 986 кг. РаК 38 казалась слишком большой и тяжелой по привычным для того времени стандартам, однако вела огонь мощным 2,25-кг бронебойным выстрелом (АР) со скоростью 825 м в секунду, что позволяло пробивать 60-

• Термин «скорострельное» не подразумевает какого-то особенно высокого темпа огня. Это дань давней традиции. Он применялся в Великобритании ко всем орудиям, оснащенным противооткатным механизмом, что избавляло расчеты от необходимости выкатывать пушку на позицию после производства выстрела и потому давало возможность сразу же перезаряжать его. - Прим. пер.

мм бронирование с расстояния 1000 м. Что еще очень важно, так это то, что боеголовка снаряда не просто пробивала броню, но и обладала способностью нанести серьезный ущерб всему и всем находящимся внутри машины.

Тут, пожалуй, и наступает момент повнимательнее присмотреться к тому, какие боеприпасы применялись тогда для противодействия бронетехнике. В 1938 г., если не считать одного-другого тщательно охраняемого покровами секретности эксцентрического изобретения, имелось всего два вида общепризнанных боеголовок, способных поразить бронирование: бронебойный выстрел (АР) и бронебойный снаряд. У обоих была длинная биография, уходящая корнями в семидесятые годы XIX века, когда появились облаченные в стальные доспехи боевые корабли. Бронебойный выстрел представлял собой стальную боеголовку, обычно с особо закаленным наконечником и более мягким, но прочным основанием. Это сочетание особо важно: сильно закаленный наконечник служил идеальным средством для «прокалывания» отверстия в броневой плите, однако его жесткость неминуемо подразумевала и значительную степень ломкости (так сказать, экстремальным примером для наглядности тут может послужить стекло), а поскольку снаряд очень редко встречался с броней под углом в «чистые» 90°, при прохождении листа боеголовка испытывала неравномерное и довольно сильное боковое давление. Поэтому основание должно было быть менее ломким и способным выдержать боковое давление. Только так, в сущности, неломкая основа боеголовки могла добавить силы закаленному наконечнику. Он «надкусывал» броню, выступая в роли кернера, а кинетическая энергия давала возможность боеголовке проходить дальше через толщу листа. Ущерб находящимся в танке наносился за счет осколков, отслаивавшихся от внутреннего слоя брони, а также за счет возможного разрушения боеголовки к моменту, когда она преодолевала преграду.

Бронебойный снаряд, со своей стороны, имел аналогичный закаленный сердечник, однако неглубоко просверливался со стороны донышка, заполнялся взрывчатым веществом и запечатывался запалом. При встрече с преградой происходило следующее: острие пробивало броню, затем под воздействием резкого снижения скорости срабатывал детонатор, после чего с коротким интервалом, во время которого боеголовка прокладывала себе путь через броню, заряд взрывался внутри танка (в его заброневом объеме), раня или убивая экипаж.

Неоспоримое преимущество выстрела перед снарядом заключалось в большей массе первого при одинаковом калибре, что позволяло «сплошной» боеголовке наносить более сильный удар по бронированию, что гарантировало более высокий процент вероятности его пробития. Недостаток же выстрела состоял в его сравнительно меньшей (по сравнению со снарядом) способности наносить ущерб танковому экипажу, которому угрожали лишь осколки металла.

В отличие от выстрела, снаряд мог уничтожить или тяжело ранить членов экипажа в результате взрыва в заброневом объеме машины. Однако при меньшей массе и, соответственно, меньшей энергии он рисковал так и не пробить бронирование в тех случаях, когда это с успехом удавалось выстрелу того же калибра. Производство бронебойного снаряда было более сложным, требовало точного срабатывания взрывателя, чтобы взрыв заряда происходил непременно после преодоления бронирования, кроме того, такая боеголовка, ввиду наличия внутри нее полости, оказывалась менее устойчивой перед боковыми нагрузками, что порой приводило к тому, что детонатор вылетал из снаряда, как пробка из бутылки с шампанским, еще до того, как успевал сделать свое дело. Существовала и еще одна проблема - где взять взрывчатку, достаточно инертную для того, чтобы она оказалась нечувствительной к сильнейшему удару при встрече с броней, но при этом была бы готовой сработать от детонатора, в то же время, принимая во внимание тот факт, что на заряд приходилось не более 4 процентов массы снаряда, возникал естественный вопрос, а стоит ли вообще все это такой возни?

В ту эпоху, когда бронебойные снаряды не знали иной цели, кроме боевых кораблей, подобные сложности в основном себя оправдывали: достаточно вспомнить, что снаряд 16-дюйм. (406-мм) пушки весил 1000 кг, при этом даже такой низкий процент взрывчатого вещества давал удовлетворительные результаты. Однако при значительно меньшем калибре противотанковых пушек хитроумно сработанные бронебойные снаряды казались некоторым военным какой-то уж чрезмерной роскошью. И вот тогда, когда многие армии на континенте все же отваживались на разработку бронебойных снарядов, британцы решили, что обойдутся одними бронебойными выстрелами. Вместе с тем, чем бы ни стреляла пушка, выстрелом или снарядом, для поражения танка требовалась очень высокая скорость полета боеголовки, что позволяло увеличить кинетическую энергию, а заодно и сократить время ее нахождения в полете, чтобы движущаяся мишень не успела переместиться. Для достижения скорости требовался мощный патрон и длинный ствол, а потому попытки увеличить эффективность орудия неизбежно приводили к росту его размеров.

Именно это и происходило во время Второй мировой войны. «Рейнметалл» несколько замешкалась с вводом в серию 5-см РаК 38, а потому в кампаниях в Польше и во Франции немцы обходились 37-мм РаК 36. Когда же РаК 38 наконец появилась в действующих частях, уже близился к концу 1940 г. Однако РаК 36 вполне хватало для польской бронетехники в 1939 г., поскольку всю ее представляли легкие танки и танкетки, равно как, впрочем, и для противодействия большинству британских и французских танков в 1940 г. Однако же не всех. К тому времени британцы и французы обзавелись уже отдельными моделями хорошо бронированных танков, а именно британской «Матильдой» II и французским «Char В» (букв, танком В), так что расчетам немецких 37-мм противотанковых пушек пришлось пережить несколько неприятных моментов, наблюдая, как боеголовки их орудий отскакивают от вражеских танков, точно орехи от стенки. Особенно тяжело пришлось немцам под Аррасом 21 мая 1940 г., когда англо-французская ударная группа, наскоро сколоченная из британской 1-й армейской танковой бригады (оснащенной танками «Матильда» с их 78-мм броней)*, французской 3-й легкой механизированной дивизии (с танками SOMUA 35, имевшими 40-мм бронирование) и батальона Даремского легкого пехотного полка**, ворвалась в боевые

• • На самом деле в контратаке под Аррасом приняли участие два батальона Даремского легкопехотного

полка (ДЛП) - 6-й и 8-й. Оба они принадлежали к 151-й пехотной бригаде (бригадира Джона Атертона Черчилля) 50-й (Нортумберлендской) дивизии генерал-майора Джиффарда Ле Кена Мартеля. Общее руководство боевыми действиями союзников в районе Арраса осуществлял британский генерал-майор Гарольд Эдмунд Фрэнклин, командовавший «Фрэнкфорс» -группировкой, в которую помимо его собственной 5-й пехотной дивизии входили 50-я пехотная дивизия и 1-я армейская танковая бригада. Первоначально планировалось, что в контрударе вместе с

порядки 7-й танковой дивизии генерала Роммеля, расколола ее надвое, потрепала два немецких стрелковых полка и вызвала панику в рядах соседней дивизии СС, обратив ее в бегство*, Роммель сумел организовать оборону и, видя, что от противотанковых пушек толка мало, потребовал от командования бездействовавшего в сторонке зенитного полка развернуть свои 88-мм орудия FlaK 18 против союзнических танков, что позволило немцам остановить прорыв. Повсеместно принято считать, что то был первый случай применения 88-мм зениток против бронетехники, однако, в похожей ситуации в подобном качестве использовал их легион «Кондор» и гораздо раньше - во время гражданской войны в Испании (о чем уже упоминалось выше). В том, первом случае они вели огонь осколочно-фугасными гранатами - обычными боеприпасами зенитных орудий. Однако инцидент подвергся разбору и изучению, вследствие чего вторичной задачей 88-мм пушки стала считаться противотанковая борьба, с каковой целью орудие оснастили прицелом для ведения огня прямой наводкой и разработали бронебойный снаряд. Именно благодаря наличию этого боеприпаса и удалось 21 мая 1940 г. остановить «Матильды».

Не успела еще 5-см РаК 36 пойти в серийное производство, а немецкая армия уже искала более мощное вооружение. Так, в 1939 г. она спустила промышленникам требование на разработку 75-мм противотанковой пушки. Концерн Круппа и «Рейнметалл» пошли каждый своим путем. «Рейнметалл» - самым простым. Разработчики взяли за основу 5-см РаК 38 и создали на ее базе 7,5-см РаК 40, представлявшую собой в общем и целом более крупную версию РаК 38. Изделие весило 1500 кг и стреляло 6,8-кг бронебойным снарядом со скоростью 792 м в секунду, что позволяло поражать 116-мм бронирование с расстояния 100 м. После нескольких

танкистами примут участие обе дивизии «Фрэнкфорс» (около 12 000 человек), но в реальности были использованы только два батальона пехоты (вместе с приданными подразделениями они насчитывали примерно 2000 солдат и офицеров). 21 мая 1940 г. британцы атаковали западнее Арраса двумя колоннами, в голове которых двигались танки 1-й армейской танковой бригады бригадира Д.Г. Пратта. Левую колонну составляли 4-й батальон Королевского танкового полка, 6-й батальон ДЛП, рота «Y» и разведывательный взвод 4-го батальона Нортумберлендского фузилерного полка (этот батальон являлся мотоциклетно-пулеметной частью 50-й пехотной дивизии), 368-я полевая и 206-я противотанковая батареи Королевской артиллерии и один взвод 150-й бригадной противотанковой роты. Правая колонна включала в себя 7-й батальон Королевского танкового полка, 8-й батальон ДЛП, роту «Z» и разведвзвод 4-го батальона Нортумберлендских фузилеров, 365-ю полевую и 260-ю противотанковую батареи Королевской артиллерии и взвод 150-й бригадной противотанковой роты. С правого фланга наступление этих британских ударных сил поддержали 60 французских танков из состава 3-й легкой механизированной дивизии дивизионного генерала Жана-Леона-Альбера Ланглуа. - Прим. ред.

• Для немецкой 7-й танковой дивизии генерал-майора Эрвина Роммеля бой под Аррасом стал самым тяжелым испытанием за весь период Французской кампании 1940 г. По показанию самих немцев, 21 мая эта дивизия потеряла 7 офицеров и 373 военнослужащих других званий (из них 82 убитыми, 116 ранеными и 175 пропавшими без вести). Однако британцы утверждают, что в тот день ударные силы «Фрэнкфорс» захватили около 400 пленных (главным образом из состава 6-го и 7-го стрелковых полков), а общие потери дивизии Роммеля достигали 600 человек. Согласно немецким данным, ее 25-й танковый полк потерял 21 мая три танка PzKpfw IV и шесть PzKpfw III, но к этим цифрам следует прибавить еще не менее 15 танков PzKpfw I, PzKpfw II и PzKpfw 38 (t). Кроме того, 7-я танковая дивизия лишилась большинства своих противотанковых орудий и значительной части автотранспорта. Внезапный удар английских и французских танков вызвал панику в рядах дивизии СС «Тотенкопф», действовавшей к западу от танкистов Роммеля. Британские войска генерал-майора Г.Э. Фрэнклина также понесли под Аррасом чувствительный урон, в частности, во время атаки погибли командиры 4-го и 7-го батальонов Королевского танкового полка подполковники Дж.Г. Фицморис и Г.М. Хилэнд. Правда, безвозвратные потери танков «Матильда» оказались сравнительно невелики - всего десять МП и один М12. - Прим. ред.

усовершенствований боеприпаса данному противотанковому орудию суждено было оставаться на вооружении немецкой армии до окончания войны, хотя к 1945 г. время его уже, по большей части, прошло. Единственной неприятностью, которую доставляла пушка немецким солдатам, были ее масса и габариты. В условиях распутицы в России РаК 40 нередко приходилось бросать, поскольку вывести ее силами расчета не представлялось возможным, тогда как подгонять грузовик и брать ее на буксир под огнем было порой слишком опасно.

Разработчики на фирме Круппа выбрали совершенно иное решение, а именно -конусную расточку. Мы уже упоминали о немецком инженере Герлихе, раскопавшем старый патент, позволивший ему создать ружье с плавно сужавшимся стволом - оружие с очень высокой начальной скоростью полета пули. Попытки заинтересовать военных разных стран в принятии изделия на вооружение в качестве снайперской винтовки успеха не имели, и в середине тридцатых годов XX века Герлих возвратился в Германию, где сумел вызвать интерес к своим конусно расточенным стволам как на «Круппе», так и на «Рейнметалл». На «Рейнметалл» просто скопировали идею, словно бы под увеличительным стеклом, в результате чего получили 2,8-см тяжелое противотанковое ружье (швере панцербюксе 41, сокращенно s PzB 41), ствол которого сужался с 28 мм до 21 мм, что позволяло отправлять в полет 124-граммовую боеголовку с вольфрамовым сердечником со скоростью 1400 м в секунду и поражать 66-мм бронирование с расстояния 500 м. Установленное на легкий колесный лафет изделие весило всего 229 кг. Появившись в 1941 г., оно нанесло немало вреда британской бронетехнике на Североафриканском ТВД. Фирма «Рейнметалл» разработала затем более тяжелую версию - 4,2-см легкую противотанковую пушку (ляйхте панцерабверканоне, или 1е РаК 41), ствол которой сужался с 42 мм до 29 мм, выпускал 336-граммовый выстрел со скоростью 1265 м в секунду и пробивал 87-мм лист брони с расстояния 500 м. Орудие устанавливалось на тот же лафет, что и 37-мм РаК 36, вследствие чего отличить 4,2-см 1е РаК 41 от традиционного оружия можно только с очень близкого расстояния.

«Крупп» смотрел на концепцию ствола с конусной расточкой по-иному: конструкторам показалось, что высверливание ствола крупного калибра будет сопряжено с большими трудностями, а потому для своей новой 7,5-см РаК 41 они разработали так называемое орудие со «сдавливающей нарезкой». Ствол начинался нормальным 75-мм калибром, но после довольно непродолжительного ровного участка шло резкое сужение, вследствие которого одетая в мягкую оболочку боеголовка сдавливалась до калибра 55 мм, после чего шел участок с ровными стенками, призванный стабилизировать выстрел перед его выходом из дула. В итоге 55-мм выстрел массой в 2,59 кг вылетал из ствола со скоростью 1125 м в секунду и мог пробить 124-мм бронирование с расстояния 2000 м, что было очень высоким показателем. На этом инновации не заканчивались. Щит тоже был важным элементом конструкции, а не просто куском стали, который прицепили к изделию как бы на скорую руку: хобот лафета соединялся с ним подвижными петлями, а само орудие крепилось к щиту шаровым шарнирным соединением. Изделие имело очень низкий силуэт, весило 1356 кг и представляло собой, несомненно, лучшую из существовавших противотанковых пушек. Однако конусный ствол отличался заметной недолговечностью, его хватало на 400 залпов, потому выпуск ограничили 150 единицами, лафеты которых были, по мере износа стволов, отданы под установку других орудий. Успех вольфрамовых сердечников с 28-мм s PzB 41 привел к тому, что конструкторы поспешили внедрить вольфрам при производстве боеголовок к другими орудиям. Так появились «стреловидные» выстрелы. В них кусок вольфрама меньшего калибра помещался в легковесную заостренную оболочку в области носа и такую же соответствующего калибру ствола диаметра оболочку в хвостовой его части, в результате все изделие некоторым образом походило на короткую стрелу с оперением. Известная как противотанковый снаряд или граната (панцергранате) 40, боеголовка 50 мм калибра весила 850 г, вылетала из ствола с скоростью 1200 м в секунду и позволяла пробивать 84-мм бронирование с расстояния 1000 м, а при калибре 75 мм для орудия «Рейнметалл» РаК 41 - масса составляла 3,18 кг, начальная скорость полета снаряда 990 м в секунду, что давало возможность поразить 133-мм лист брони с расстояния 1000 м.

Таким образом, к концу 1941 г. немцы располагали грозным арсеналом противотанковых пушек, позволявших им уничтожить любой из имевшихся в наличии у противника танков. Одним словом, немцы лидировали в данной гонке, что требовало от союзников качественного рывка, чтобы догнать их.

С момента падения Франции в июне 1940 г. и до немецкого вторжения в СССР год спустя Соединенное Королевство продолжало борьбу в одиночестве, вынужденное принимать самые срочные меры по исправлению ситуации после катастрофических потерь вооружения, понесенных при отступлении к Дюнкерку и вследствие эвакуации побережья. В списке утраченного были и 509 единиц 2-фунт. пушек вместе с пятьюдесятью 25-мм пушками Гочкиса, что означало фактически почти полное отсутствие у британцев противотанковой артиллерии. Положение решило судьбу орудий Гочкиса, поскольку количество уцелевших пушек этой модели было слишком маленьким, чтобы стоило ради них налаживать выпуск боеприпасов, а также положило конец надеждам на внедрение в производство в 1940 г. шестифунтовок. Их планировали поставить на поток летом и принять на вооружение как 6-фунт. скорострельные орудия (Ордненс, QF, 6-фунт.), однако острая нехватка пушек очень осложняла ситуацию. Немецкая армия стояла на французском берегу и могла в любую минуту приступить к вторжению. Что было важнее в такой момент: с наибольшей скоростью снабдить войска по возможности большим арсеналом 2-фунт. пушек, которые там уже были хорошо знакомы, или же более низкими темпами отправлять в части меньшее количество 6-фунт. орудий, применению которых артиллеристов сначала придется обучать? Нет ничего удивительного, что решение приняли в пользу 2-фунт. орудия, выпуск которого приходилось продолжать до тех пор, пока армия не получит достаточного ей количества данного вида вооружения - знакомого, хотя и умеренно эффективного. Затем конвейеры остановили, подготовили под выпуск 6-фунт. пушек и пустили их в серию. В результате случилось так, что первые шестифунтовки стали выходить из сборочных цехов лишь в ноябре 1941 г.

Вследствие этого британским войскам в Северной Африке приходилось полагаться на двухфунтовки, которые успешно применялись против итальянских легких танков в 1940 г., но нередко пасовали перед бронетехникой Германского Африканского корпуса, прибывшего на ТВД в 1941 г. К тому времени немцы располагали танками PzKpfw III, толщина бронирования которых достигала 60 мм, и танками PzKpfw IV с 50-мм броней. Что тревожило даже больше, это то, что немцы начали ставить на свои танки более совершенные пушки. Изначальные модели PzKpfw III, на которых немцы вторгались в Польшу, вооружались, по большей части, 3,7-см орудиями, точно такими же, какие имела противотанковая артиллерия, хотя некоторые имели короткоствольные 5-см орудия для поддержки пехоты. PzKpfw IV нес короткую 75-мм пушку и предназначался также прежде всего для помощи пехотинцам. Однако в 1941 г. в пустыне танки PzKpfw III имели уже более длинные 5-см стволы, a PzKpfw IV - тоже длинные, но 75-мм (2,95-дюйм.) пушки, что позволяло им открывать огонь раньше, чем британцам сих 2-фунт. орудиями, и выводить из строя последние осколочно-фугасными гранатами.

Единственным выходом для британской армии стало применение в качестве противотанкового оружия 25-фунт. (87,6-мм) полевой пушки-гаубицы. Для нее стали выпускать сплошной бронебойный выстрел массой 20 фунт. (9,07 кг) и усиленный движущий заряд, что обеспечивало боеголовке начальную скорость 533 м в секунду. Совсем немного по сравнению с начальной скоростью полета снаряда «нормальной» противотанковой пушки, однако 25-фунтовка брала свое за счет массы выстрела. Он мог пробить 70-мм бронирование с расстояния 400 м, однако, даже если броня и выдерживала, при удачном попадании «болванка» могла снести с погона башню. Если же экипаж танка решал держаться на безопасной для бронебойного выстрела дистанции, 25-фунт. орудие могло послать осколочно-фугасную гранату на расстояние до 12 250 м, при попадании такого снаряда в танк результат обычно оказывался фатальным. 25-фунтовка реже применялась для непрямой поддержки, чем для непосредственного противотанкового противодействия и для обороны. Так или иначе, не будь этого орудия, британской армии в Западной пустыне пришлось бы очень туго.

Бои на севере Африки вновь выдвинули на передний план немецкие 8,8-см зенитки, где они особенно впечатляюще действовали на перевале Хальфайя, что на границе Ливии и Киренаики, во время операции «Бэттлэкс» («Боевой топор») в июне 1941 г. Немецкие PzKpfw III и PzKpfw IV начали маневрировать перед перевалом, притягивая к себе внимание британской бронетехники, представленной в основном различными крейсерскими танками и некоторым числом более тяжелых танков «Крусейдер» с 30-мм или 40-мм бронированием*. С истинно кавалерийским пылом бронетанковые части британцев устремились в погоню за немецкими танками, которые отступили к перевалу. Когда же британцы последовали за противником и вошли в проход, они стали отличными мишенями для тщательно замаскированных в засаде 88-мм орудий**. Лишь немногие британские танки смогли избежать гибели***.

• •• После операции «Бэттлэкс» в британских 4-й и 7-й бронетанковых бригадах осталось только 27

крейсерских танков и 64 танка поддержки пехоты. Урон британцев в живой силе составил 962 военнослужащих (122 убитыми, 588 ранеными и 259 пропавшими без вести); кроме того, они лишились четырех артиллерийских орудий. Немцы потеряли 678 человек (93 убитыми, 350

К концу 1941 г. на фронте появились первые британские 6-фунт. орудия, однако еще до их запуска в производство на чертежных досках уже вырисовывались формы противотанковой пушки следующего поколения. В ноябре 1940 г. на одном из совещаний военные пришли к заключению, что им требуется новое оружие, в результате чего появилась 17-фунт. пушка калибра 76,2 мм (или 3 дюйм.). В мае 1942 г. она дебютировала как мощный истребитель танков. Стандартный 17-фунт. (7,71-кг) бронебойный выстрел имел начальную скорость полета снаряда 884 м в секунду и мог пробить 109-мм бронирование с расстояния 915 м, при внедрении же улучшенного боеприпаса - т.е. колпачка - бронепробиваемость повышалась до 118 мм.

Однако в 1942 г. баланс сил между союзниками, с одной стороны, и странами «Оси» - с другой, заметно изменился. Британская блокада Германии практически лишила ее притока вольфрамовой руды, и уже в начале 1942 г. в Германии назрел вопрос: кому отдать приоритет в использовании доступных запасов вольфрама, производителям боеприпасов или же металлообрабатывающей индустрии? Применяемый при изготовлении боеприпасов вольфрам утрачивался навсегда, в то время как износившиеся вольфрамовые узлы станков можно было привести в порядок.

Судьбоносное решение было поэтому принято в пользу станков, а следовательно, применение карбида вольфрама для выпуска противотанковых боеприпасов в Германии прекратилось. Когда кончились снаряды, орудия с коническими стволами вывели с линии фронта, а поскольку потребность в противотанковой обороне осталась, единственным ответом стало увеличение обычных орудий, способных вести огонь обычными бронебойными выстрелами или бронебойными снарядами.

Соединенное Королевство с подобными трудностями не сталкивалось. Хотя нельзя, конечно, говорить об избытке вольфрама, все же его хватало для покрытия потребностей и станкостроителей, и производителей боеприпасов, и Департамент исследований в области вооружений приступил к экспериментам по поиску путей его использования. Бежавший из Чехословакии инженер Яначек предложил дополнительную конусную насадку для 2-фунт. пушки и специальную боеголовку, которая бы сжималась при прохождении через этот адаптер. После некоторых опасений и колебаний со стороны начальства конструктор все же получил контракт и вместе с компанией BSA приступил к разработкам изделия «Литтлджон Эдэптер». К сожалению, к тому моменту, когда он получил наконец «добро» на свой проект, 2-фунт., по крайней мере, те, что передвигались на тяге, уже были обречены стать металлоломом, однако устройство внедрили на бронемашинах, чтобы немедленно убедиться в повышении качества поражения орудиями брони. Шла работа и в области создания обычной (калиберной) боеголовки с вольфрамовым сердечником, для наращивания калибра которого применяли легкий сплав. Выстрел весил заметно меньше, чем стальной, и таким образом покидал ствол с большей скоростью, однако ввиду недостатка массы и кинетической энергии такая боеголовка быстро теряла скорость и была эффективна только на малых расстояниях.

В итоге специалисты Департамента принялись исследовать принцип «башмака» (или поддона), когда кусок карбида вольфрама меньшего калибра вставлялся в легкий стальной снаряд, а потом упрятывался в состоявший из четырех частей «башмак», что обеспечивало боеголовке калибр, соответствующий диаметру ствола. В этом случае подкалиберный выстрел, или APDS (Armour Piercing Discarding Sabot), 17-фунт. пушки весил 3,45 кг (7,6 фунт.) вместо 7,71 кг (17 фунт.) как обычно. Это позволяло боеголовке APDS достигать большего ускорения, вследствие чего она покидала ствол со скоростью 1204 м в секунду. Оказавшись в воздухе, оболочка под действием центробежных сил

ранеными, 235 пропавшими без вести) и 12 танков. - Прим. ред.

разламывалась, а уменьшившаяся в диаметре боеголовка продолжала путь к цели. По причине малого диаметра и значительного веса боеголовка не теряла скорости так же быстро, как при полном калибре, что позволяло ей пробить 231 мм бронирования из поверхностно упрочненной стали с расстояния 915 м под углом 30°. Сначала, в июне 1944 г., появились подкалиберные выстрелы (APDS) для 6-фунт. орудий, а позднее, в августе, и для 17-фунтовых.

Когда в 1942 г. велись разработки 17-фунт. пушки, британцы уже занимались поиском противотанкового орудия следующей генерации. Поначалу на такую роль хотели приспособить ствол 4,5-дюйм. (114,3-мм) зенитки, чтобы вести огонь 24,95-кг (55-фунт.) выстрелом со скоростью 800 м в секунду. Однако возобладали в совете более мудрые. В конце концов, лишь сам ствол весил 2794 кг, что неизбежно повлекло бы за собой ограниченную тактическую подвижность созданного на его базе оружия. Вместо этого, следуя опыту немцев, военные остановили выбор на 3,7-дюйм. (94-мм) зенитке, установленной на двухколесном лафете, с расчетом получить в итоге 30-фунт. орудие. В действительности у конструкторов вышла 32-фунт. пушка, потому что 14,52-кг (32-фунт.) выстрел продемонстрировал лучшие баллистические характеристики. Было, однако, построено всего два опытных образца, которые со всей решительностью доказали, что обычная противотанковая пушка достигла своего максимума - своего потолка. 32-фунтовка почти соответствовала по размерам 5,5-дюйм. (139,7-мм) средней пушке и весила что-то около 9145 кг, поэтому передвигать ее силами расчета из шести человек иначе как на твердой и ровной поверхности оказывалось совершенно невозможно. Хотя бронепробиваемость была бы просто колоссальной, особенно если учесть, что строилось орудие с учетом применения на нем подкалиберных выстрелов, которые должны были покидать ствол со скоростью 1219 м в секунду. Но испытания с целью установления возможностей пушки даже не проводились - оба опытных образца отправили в музей.

Германия тоже шла по пути поэтапного наращивания калибров. В результате вторжения в СССР в 1941 г. немецкой армии пришлось иметь дело с Т-34, который часто считают лучшим танком времен Второй мировой. Он вооружался мощной 76,2-мм (3-дюйм.) пушкой и имел наклонное бронирование толщиной 45 мм, которое затем увеличилось до 70 мм. Даже для 7,5-см РаК 40 такие показатели означали почти предел возможностей, а потому естественной реакцией было установить ствол 8,8-см FlaK на более традиционный для обычной артиллерии лафет. Так появилась 8,8-см РаК 43, в которой разработчики сделали шаг в совершенно новом для традиционных колесных лафетов направлении. В конструкции применялись четыре стойки, как и у зенитки, однако ствол сидел ниже, поскольку не было нужды поднимать его под очень большим углом. Колеса можно было быстро снять или стрелять, при необходимости даже с ними. 8,8-см пушка РаК 43 вела огонь 10,4-кг (22,93-фунт.) бронебойным снарядом со скоростью 1000 м в секунду, что с расстояния 2000 м позволяло пробивать 159 мм брони под углом 30°, чего было более чем достаточно для уничтожения любого советского танка. Случалось, даже на дистанции 2000 м Т-34 сносило башню или же попадание вызывало взрыв баков. Производство лафетов, однако, шло низкими темпами, и в качестве временной меры появилась 8,8-см РаК 43/41. Эта пушка представляла собой комбинацию существующих составляющих (таких как ее двухколесный лафет, чей хобот был позаимствован у 10,5-см «легкой полевой гаубицы» модели 1918 г., а колеса - у 15-см «полевой гаубицы», также созданной в 1918 г.) с добавлением нескольких новых деталей, предназначенных для взаимосоединения различных узлов. Получился этакий неуклюжий зверь массой 4380 кг, которого немецкие солдаты на Восточном фронте за нескладность прозвали «амбарными воротами», хотя это оружие отличалось не меньшей смертоносностью, чем РаК 43.

Запустив ее в производство, немцы задумались о том, что придет ей на смену. В результате появилась парочка 128-мм противотанковых пушек - одна от фирмы Круппа, а другая от «Рейнметалл», однако обе известные как 12,8-см РаК 44. В конструкции применялась аналогичная с РаК 43 четырехколесная платформа, орудие выпускало 28-кг (61,73-фунт.) бронебойный снаряд со скоростью 1000 м в секунду и пробивало 173-мм бронирование с расстояния 3000 м. Каждое из изделий весило около 10 000 кг, а потому, несмотря на впечатляющие характеристики, такие пушки редко использовались как орудие на тяге. Как и британская 32-фунтовка, ее немецкая сестра вышла за рамки весового ограничения и потому не могла прижиться как противотанковая пушка в реальных боевых условиях.

Советским солдатам приходилось сталкиваться со средним танком PzKpfw V «Пантера», последние модели которого имели 110-мм бронирование, с тяжелым PzKpfw VI «Тигр», защищенным 100-мм броней, и в итоге с танком «Тигр» II (или «Кенигстигр»/«Королевский тигр»), чья броня была на 50 мм толще, чем у его предшественника. Но это случилось позднее, а на начальном этапе противостояния на Восточном фронте в июне 1941 г. советские войска имели 37-мм пушки «Рейнметалл», а также свои 45-мм пушки образца 1932 г., по сути, представлявшие собой увеличенную версию орудия фирмы «Рейнметалл». В 1942 г. советская промышленность выпускала 57-мм орудие на легком колесном лафете, способное пробить 140-мм бронирование с расстояния 500 м, за 57-мм образца 1941 г. быстро последовала 76,2-мм полевая пушка образца 1942 г., которая планировалась как полевая пушка, но имела противотанковые боеприпасы. Стальной «болванкой» она могла справиться с 69-мм листом брони на расстоянии 500 м, что само по себе не слишком-то хорошо для противотанковой пушки. Однако тут отражался образ мышления советских военных: по их мнению, любая пушка становилась противотанковой, как только в прицеле ее оказывался танк, а потому они снабжали бронебойными или кумулятивными снарядами едва ли не каждое орудие калибра менее 150 мм, если для него имелась вероятность столкновения с вражеской бронетехникой. Так или иначе, Советы продолжали разрабатывать противотанковые пушки, которые могли бы действовать как полевые. 85-мм Д-44 выпускала 5-кг подкалиберный выстрел с вольфрамовым сердечником и пробивала 113-мм бронирование с расстояния 500 м, однако могла послать весьма эффективный фугас на расстояние в несколько километров, тогда как 100-мм ДС-3 образца 1944 г. вела огонь 10-кг выстрелом с вольфрамовым сердечником, поражая 185-мм бронирование с расстояния 1000 м.

Американцы столкнулись с наукой уничтожения танков довольно поздно, однако им хватило ума изучить противотанковое дело прежде, чем принимать решение в отношении нового вооружения. Управление артиллерийско-технического снабжения армии США приобрело образец немецкой 37-мм Рак 35/36 и стало выпускать такое же изделие. Получилась 37-мм противотанковая пушка МЗА1, способная поразить 64-мм броню на дистанции 500 м. Первые версии оснащались дульным тормозом в попытке ослабить нагрузку отдачи на лафет, который был даже более легким, чем у немецкого оригинала. Однако довольно скоро удалось установить, что нужды в дульном тормозе нет, и его убрали. Для защиты расчета имелся небольшой щит, затворный механизм был скопирован с немецкой пушки полностью и оставался вертикальным откидным. Несмотря на то, что орудие это ничего особенного собой не представляло, оно продолжало оставаться на вооружении на протяжении всей войны. В Европе пушка применялась редко, однако она оказывалась вполне эффективной против слабо бронированных японских танков и потому широко использовалась на Тихоокеанском

твд.

Недостатки МЗ отлично проиллюстрированы сражением на перевале Кассерин (14-25 февраля 1943 г.) в Северной Африке. Атака Роммеля на западе Туниса выбила из равновесия II армейский корпус США, войска которого понесли серьезные боевые потери. Несмотря на храбрость американцев, их противотанковые пушки МЗ оказались совершенно неспособными остановить танки 21-й и 10-й танковых дивизий (последняя уже имела на вооружении некоторое количество PzKpfw VI «Тигр» со 100-мм лобовой броней)*. К моменту, когда продвижение немцев удалось остановить, американский II корпус недосчитался 7000 чел. (из которых 4026 попали в плен), 235 танков и ПО самоходных орудий и машин разведки. Снаряды МЗ в буквальном смысле отскакивали от брони тяжелых немецких танков, что не шло, конечно, на пользу боевому духу расчетов.

В 1941 г., когда армия США решила, что нуждается в новой противотанковой пушке, военные подумали, что будет лучше выбрать что-нибудь из уже имеющегося, и в ноябре 1941 г. приняли на вооружение британскую 6-фунт., или 57-мм противотанковую пушку под индексом Ml. Единственная разница заключалась в том, что американское орудие было на 406 мм длиннее британского. Изначально британские пушки имели такую же длину, однако в 1941 г. в Соединенном Королевстве сложилось критическое положение с токарными станками, в результате пришлось укоротить ствол на 406-мм (16-дюйм.), чтобы иметь возможность обрабатывать его на меньших станках. Американцы с такими проблемами не сталкивались, потому остановились на оригинальной длине в 50 калибров. Это увеличило начальную скорость полета снаряда на 33 м в секунду, хотя на качестве поражения брони на боевых дистанциях отразилось мало.

В сентябре 1940 г., однако, армия США пожелала получить такую противотанковую пушку, которая была бы способна остановить любой существующий танк. Управление артиллерийско-технического снабжения решило для убыстрения процесса разработки взять 3-дюйм. (76,2-мм) ствол уже существовавшей зенитки и «скрестить» его с затворным механизмом 105-мм гаубицы, поставив получившееся изделие на лафет 105-мм гаубицы. «Селекционный» процесс прошел удачно, и в декабре 1941 г. 3-дюйм. противотанковую пушку М5 поставили на вооружение.

Само орудие получилось превосходным, однако с боеприпасами произошла другая история. С ними, по тем или иным причинам, дело обстояло не совсем благополучно, и пушка так никогда и не достигла запланированных характеристик. Главным источником проблем служил запал. Американцы выбрали бронебойный снаряд, со взрывателем которого у них постоянно что-то не ладилось - то взрыв происходил до завершения процесса прохождения боеголовки через броню танка в заброневой объем, то она пробивала ее, но не взрывалась. Все это подточило веру в саму пушку, и ее решили превратить в самоходку. Когда и этот проект рухнул, американцы вновь вернулись к идее орудия на тяге, сумели разработать действенные, хотя и не идеальные боеприпасы, и отправили изделие на войну. Стреляя 7-кг (15,43-фунт.) бронебойным снарядом, М5 могла пробить 100 мм брони на расстоянии 915 м (1000 ярдов), а кроме того, обладала возможностью вести огонь осколочно-фугасными гранатами на дистанцию до 14 700 м.

Шли также работы по созданию 3-дюйм. (76,2-мм) и 90-мм пушек, однако, несмотря на появление опытных образцов, и та и другая в конечном итоге стали оружием танков.

• К началу Кассеринского сражения в немецкой 10-й танковой дивизии генерал-майора барона Фрица фон Бройха на 50 средних танков PzKpfw III и PzKpfw IV приходилось только 5 тяжелых танков PzKpfw VI «Тигр» (все они принадлежали к 501-му тяжелому танковому батальону). Тогда же 21-я танковая дивизия полковника Ханса-Георга Хильдебранда имела в своем составе 75 танков (64 PzKpfw III и 21 PzKpfw IV), а штурмовая группа Германского Африканского корпуса - 49 танков, в том числе 26 немецких (16 PzKpfw III и 10 PzKpfw IV из 15-й танковой дивизии) и 23 итальянских (из 131-й танковой дивизии «Чентауро»). - Прим. ред.

Прошло еще немало времени - успела уже завершиться Вторая мировая война, - когда удалось завершить разработки и получить боеспособные версии на тяге.

Ну и в конце концов американцы, как и все прочие, пожелали иметь сверхтяжелую противотанковую пушку и остановились на 105-мм варианте. Мощная и неповоротливая, она стреляла 17,5-кг (38,6-фунт.) бронебойными снарядами со скоростью 950 м в секунду, что позволяло пробить 210-мм лист брони на дистанции 915 м (1000 ярдов), однако размеры, как в случае с британской 32-фунтовкой и немецким 128-мм орудием, стали приговором новому изделию. Два прототипа были построены в 1946 г., испытаны и… отправлены в музеи.

Когда наступил последний год войны, задача эффективного противодействия танкам казалась все более труднодостижимой: единственный путь справиться с танком, как представлялось, заключался в том, чтобы выпалить по нему как можно большим по размеру снарядом с возможно более высокой скоростью, а поскольку танки закутывались во все более толстую броню, против них требовались все более мощные орудия. Так размеры пушек начинали превышать допустимые. Что же делать теперь?

В мае 1941 г., во время своей воздушно-десантной операции на острове Крит, немцы уже применяли безоткатное орудие. Принцип безоткатного орудия довольно прост: ствол' его открыт с обеих сторон, при этом с каждой из них вставляют с одной снаряд, а с другой - противовес равной массы. Движущий заряд располагается посередине, и вследствие его детонации снаряд летит к цели, а «контрвыстрел» - в прямо противоположном направлении. При этом само орудие не испытывает на себе действия отдачи, так как оба снаряда компенсируют друг друга. В теории все выглядит красиво, но на деле никому не хочется, стреляя в противника с одной стороны, палить по своим с другой. В общем, немцам пришлось находить логичное решение. Допустим, ведя огонь 10-кг выстрелом вперед, можно сбалансировать его отдачу 5-кг противовесом, вылетающим с удвоенной скоростью, или 2,5-кг - покидающим ствол уже в четыре раза быстрее 10-кг снаряда. Если двигаться в данном направлении, можно прийти к тому, чтобы выпускать с одной стороны относительно легкий газовый «контрвыстрел» с очень большой скоростью, добиваясь при этом эффекта «безоткатности». Вот это-то немцы и сделали. Что они от этого выиграли? Преимущество очевидно - больше не нужен тяжелый лафет и противооткатный механизм, на которые и приходится львиная доля массы обычной пушки. Не требуется более и мощный тягач. Чтобы добиться должной силы газовой струи «контрвыстрела», нужно увеличить массу движущего заряда примерно в пять раз, при этом четыре пятых предназначены для того, чтобы создать противовес выстрелу и только одна пятая пойдет на то, чтобы послать его к цели. Все это означает, что на то, чтобы достигнуть высокой начальной скорости полета снаряда у такого оружия, надеяться не приходится, а это, в свою очередь, предусматривает применение боеголовки, эффективность которой не зависит от скорости. Кроме того, подобная техника требовала точного определения дистанции, поскольку снаряд летит медленно по неровной траектории, следовательно, ошибка в оценке расстояния приведет к бесполезной трате боеприпасов. При высокой скорости и ровной траектории неверное определение дальности даже на сотню метров не имеет такого значения - выстрел все равно попадет в танк. Тут возникал еще и вопрос, как пробить броню медленно летящим снарядом. В начале Второй мировой войны, когда задача поражения бронирования являлась первостепенной для такого оружия, низкая скорость действительно пугала. Однако тем временем люди стали открывать для себя возможности кумулятивного заряда.

По всей видимости, ему и предстояло стать тем самым ответом, которого ждали разработчики противотанковых пушек, обращаясь с молитвами к небу. Эффективность действия кумулятивного заряда не зависела от дистанции и скорости, главное - попасть им в цель, а уж он преодолеет бронирование. Осознав, что немцам удалось получить действующее безоткатное орудие, завороженные перспективой пробивать броню медленно летящим кумулятивным зарядом, конструкторы потянулись к своим карандашам и циркулям. Новые веяния означали, что, когда станет очевидна горькая правда о тяжелой противотанковой пушке - попросту станет очевидным тот факт, что она слишком неповоротлива для боевого применения, - конструкторы успеют создать нечто в области безоткатного вооружения и сумеют выиграть раунд в состязании с танко строителями.

Британцы оказались тут первыми, поскольку начали поиски, еще даже не зная о немецком оружии. Идею на уровне частной инициативы разрабатывал коммандер (капитан 2-го ранга) сэр Денистун Верни. Этот морской офицер был талантливым изобретателем, что еще во время Первой мировой войны помогло ему создать параван (буксируемый кораблем подводный аппарат для защиты от якорных мин), он также принимал участие в работе над дирижаблями R100nR101,aB тридцатые годы XX века разработал среди прочего обтекаемый фюзеляж. Верни взялся за создание безоткатного орудия, опираясь на пушку Дэвиса времен Первой мировой войны (великолепное оружие, построенное на принципе заряда-противовеса), после чего сконструировал четырехствольное изделие для демонстрации. Потом он сделал 20-мм орудие, чтобы заинтересовать людей и убедить их в перспективности начинания, затем пошел дальше и изобрел 87,6-мм «25-фунт. ручную пушку», 94-мм противотанковое орудие и 95-мм пушку-гаубицу. В процессе труда над опытными образцами он сделал и еще одно основополагающее открытие.

Верни не во всем нравился кумулятивный заряд, он был озабочен баллистическими свойствами безоткатного орудия и считал, что, поскольку ускорение в стволе его будет не таким сильным, как у обычной пушки, снаряд будет подвергаться меньшим нагрузкам. Одним словом, данные особенности позволяли сделать стенки боеголовки тоньше, увеличив объем взрывчатого вещества. Затем он сделал «подкладку» из арматурной сетки и наполнил ее пластифицированным взрывчатым веществом высокой мощности, снабдив боеголовку взрывателем. Когда такой снаряд попадал в нечто твердое, тонкая стальная оболочка лопалась, словно банановая кожура, при ударе, взрывчатое вещество в сетчатом мешочке размазывалось по мишени, а запал производил детонацию. В результате происходил сильный взрыв, взрывная волна от которого ударяла в цель, отражалась от внутренней поверхности, в процессе чего происходило разрушение последней - от нее отрывались разлетающиеся с высокой скоростью куски. Все эти эксперименты Берни проделывал с бетоном (он создавал 182,9-мм/7,2-дюйм. безоткатную пушку для штурма гитлеровской «Крепости Европа»), а потому назвал снаряд «стенобойным». Изделие вполне оправдывало данное ему наименование: когда его испытали на бетонном барьере толщиной 1,5 м, осколки от него летели на расстояние до 55 м, прутья арматуры были перерезаны, а само заграждение покорежено. Успех испытаний означал, что подобную боеголовку можно применить и против брони, после чего и провели испытание на 305-мм бронировании. В результате детонации заряда в боеголовке от внутренней поверхности со скоростью 200 м в секунду оторвался 53-кг фрагмент размерами 480 на 620 мм, кроме того, поднялась туча летящих с высокой скоростью осколков из области отрыва фрагмента брони. В общем, получилась новая противотанковая боеголовка.

Ни одна из пушек Берни так никогда и не поступила на вооружение. Несколько образцов разошлось по отборным подразделениям для испытаний сразу вскоре после войны, однако предстояло преодолеть еще много разного рода технических проблем, прежде чем приступать к поточному производству орудий. В общем, ответственность за проект перешла от Берни к соответствующим официальным структурам, специалисты которых занялись анализом проблем, перед тем как приступить к разработке 120-мм орудия на основе находок и идей Берни. Основным из видимых разногласий служил патрон: Берни использовал обычную латунную гильзу, однако просверливал отверстия в стенках, а потом прокладывал по ним латунную фольгу. Снаряд помещался в ложной каморе, в которой тоже имелись большие дырки, сверху находилась другая камора, которая выходила вперед к стволу и назад к двум или четырем трубкам Вентури, пролегавшим вдоль затвора. При выстреле газ под давлением прорывался через латунную фольгу и заполнял камору, часть его при этом обеспечивала ускорение снаряду, остальная же отводилась назад через трубки Вентури, обеспечивая эффект безоткатности. Сложность состояла в том, что все трубки Вентури снашивались под влиянием газа неравномерно, поэтому эффект безоткатности получался также неравномерным, что приводило к колебаниям орудия вперед-назад и в стороны, а это не позволяло стрелять прицельно.

Немцы в своей оригинальной конструкции применили обычную металлическую гильзу, однако срезали с нее донышко и заменили его пластмассовой затычкой. Затем они вставили в затворную систему одну трубку Вентури. Когда производился выстрел, пластик выдерживал достаточно долго для того, чтобы снаряд начал двигаться по стволу, затем он вылетал и позволял газам выходить через трубку Вентури. Когда же трубка Вентури снашивалась и орудие начинало дергаться вперед от отдачи, для стрелка не составляло трудности открутить один патрубок и заменить его другим. Итак, британское 120-мм (4,72-дюйм.) батальонное противотанковое орудие (ВАТ) стреляло снарядом с пластмассовым донышком и «рыхлой» боеголовкой, способной оторвать значительный фрагмент бронирования внутри любого танка и уничтожить всё и вся в чреве машины. Данное оружие поступило на вооружение в 1954 г. и дожило «в строю» до конца восьмидесятых годов, когда его сменила ракета MILAN. То была последняя британская противотанковая пушка.

Американцы начали с копии немецкого изделия, 105-мм короткой пушки и гильзы с пластмассовым донышком, однако, увидев систему Берни, осознали ее баллистические преимущества и приняли за основу перфорированную гильзу, внедрив значительно большее количество отверстий меньшего диаметра. Вместо больших трубок Вентури у изделия Берни они использовали четыре шлица в затворном механизме, через которые могли выходить газы из внешней каморы, а вместо «бетонобойного» снаряда Берни остановили выбор на кумулятивном заряде, который уже хорошо знали, спеша получить результаты еще до конца войны. Итогом стало появление двух орудий «Кроумаскит», названных так из-за фамилий конструкторов, Крогера и Массера*, 57-мм Т15 и 75-мм МЗО. 57-мм версия весила 20 кг и позволяла вести огонь с пулеметной треноги или же с плеча и от правлять килограммовый кумулятивный заряд со скоростью 370 м в секунду на максимальную дистанцию 4500 м. Боеголовка обладала способностью поразить 76-мм бронирование в любой точке в пределах указанного расстояния, кроме того, орудие могло стрелять фугасной гранатой и - что довольно необычно - картечью. Картечный выстрел представлял собой оболочку из белой жести с кусочками металла в ней. Последние вылетали из ствола на манер дроби из ружейного дула, а посему орудие являлось важным средством противодействия живой силе. Чтобы снизить трение в стволе и таким образом

• В названии «Кроумаскит» (Kromuskit) обыгрываются не только фамилии изобретателей Kroger и Musser, оно также созвучно английскому слову musket (мушкет). - Прим. пер.

сэкономить метательный заряд, боеголовка уже имела насечку, а потому при заряжании стрелку предстояло убедиться в том, что нарезки на снаряде и в стволе совпадут.

75-мм оружие получилось заметно более тяжелым, имело массу 75 кг и стреляло 6,5-кг фугасным снарядом на расстояние 6 360 м или на дистанцию 6675 м 6-кг кумулятивным снарядом, способным поразить 92-мм лист брони.

Оба орудия поступили в войска в начале 1945 г. и впервые были применены американцами на Окинаве 9 июня 1945 г. В Европе на исходе войны их использовали около Эссена солдаты американской 17-й воздушно-десантной дивизии. В общем и целом орудия в частях встретили положительно, единственной помехой стало недостаточное количество боеприпасов, которые получали в распоряжение стрелки. Со своей стороны, начальству не хотелось торопиться и делать крупные заказы, пока не будет уверенности в эффективности нового оружия.

Между тем успех, особенно успех 57-мм версии, превзошел все ожидания. В тревожном послевоенном мире они были поставлены на вооружение многими армиями различных стран мира: Бразилии, Австрии, Японии, Китая, Югославии, Франции и Испании. Даже и теперь, полвека спустя после появления первых образцов, копии их все еще находят применение в Бразилии и Китае, причем боеприпасы выпускаются по техническим требованиям конца Второй мировой.

В полной тайне от всех в СССР в 1936-1938 гг. велась разработка безоткатного орудия, которое было опробовано на практике во время так называемой «Зимней войны» 1939-1940 гг. - вторжения Красной армии в Финляндию. Подробностей об этом оружии немного, известно только, что весило оно около 200 кг, имело ствол длиной 2,3 м и одну форсунку в основании затвора. По всей видимости, результаты проб оказались не вполне удовлетворительными, потому что оружие, как есть основания полагать, не применялось против немцев в 1941 г., так или иначе, те не захватили в качестве трофеев ни одного образца. Более никаких работ по созданию безоткатного орудия в СССР до окончания войны не велось, однако где-то в пятидесятые годы XX века появились сразу три изделия.

82-мм Б-10 устанавливалось на треногу, имело массу 91 кг и стреляло 4,5-кг фугасом на расстояние 4470 м или же 3,6-кг кумулятивным снарядом, способным пробить 240-мм бронирование. За ним последовало 107-мм Б-11, обладавшее способностью отправить на дистанцию 6650 м 8,5-кг фугас или же 7,5-кг кумулятивный снаряд, поражающий 380-мм бронирование. И, наконец, третий экземпляр - 75-мм орудие СПГ-9, которое разрабатывалось, по всей вероятности, в первую очередь для применения воздушно-десантными войсками. Орудие стреляло 1,3-кг кумулятивным снарядом с реактивным ускорителем и пробивало 300-мм лист брони. Такие громадные различия между возможностями оружия времен войны и послевоенных образцов объясняются подвижками в изучении принципов действия боеголовок с кумулятивными зарядами в конце сороковых и начале пятидесятых годов XX столетия.

Американцы убедились в эффективности безоткатного орудия, однако это не означало, что их удовлетворяла его бронепробиваемость, а потому они занялись серьезными исследованиями действия кумулятивного заряда в преддверии создания новых безоткатных орудий, призванных заменить безоткатные орудия военного времени. В итоге появилось 105-мм М27, которое, несмотря на то что оно поступило на вооружение армии США и армий некоторых других стран, нельзя назвать особо успешной разработкой. Изделие подверглось усовершенствованиям, однако, вместо того чтобы - как имелись все основания предполагать - наречь улучшенную версию М27А1, американцы предпочли отмежеваться от неудачного варианта и назвали пересмотренное орудие 106-мм М40, несмотря на то что калибр его продолжал оставаться прежним - 105 мм. Между тем данное изделие обладало значительно лучшими характеристиками: весило всего 220 кг и стреляло 7,7-кг кумулятивным снарядом со скоростью 498 м в секунду, что давало возможность поразить 450-мм бронирование. М40 поступило на вооружение и находило применение едва ли не повсюду в мире, за исключением советского блока.

Заметную работу в области создания безоткатных орудий проделала Швеция, впрочем, здесь, как и в Соединенном Королевстве, многое достигалось прежде всего силами одного человека. Инженер по имени Хуго Абрамсон сконструировал и испытал в 1941 г. 20-мм RCL. Оно имело одну трубку Вентури в затворной части и очень длинный ствол, что обеспечивало необычно высокую начальную скорость полета снаряда для подобного класса вооружений. Орудие поступило на вооружение шведской армии, и в 1943 г. разработчик создал 37-мм версию, однако от нее отказались по причине малого калибра, а в 1946 г. началась работа по созданию орудия, ставшего в итоге 84-мм «Карлом Густавом», представляющим собой короткоствольный ручной гранатомет с одной трубкой Вентури в затворе, что, таким образом, делает его похожим на детище Абрамсона. В конструкции применялась гильза с выбивающимся при выстреле дисковым днищем и ударным воспламенителем на одной из стенок, что требовало очень точного заряжания, чтобы боек попадал точно в капсюль. С этой целью на гильзе имелась специальная насечка, которая совпадала с «ушком» затворной каморы. Ствол нарезной, но имеется ведущий поясок, который скользит по боеголовке, обеспечивая ей слабое вращение и препятствуя возникновению значительной центробежной силы, что очень важно, поскольку сильная «закрутка» снаряда влечет за собой рассеивание реактивной струи кумулятивного заряда. Снаряд способен поразить 400-мм бронирование вне зависимости от дистанции, на которой он встречается с мишенью. Для орудия выпускаются также фугасные и осветительные боеприпасы, что превращает его в довольно действенное оборонительное оружие пехоты. Скажем, с его помощью можно высветить танк подсвечивающим снарядом, а потом поразить его кумулятивным зарядом.

Так или иначе, безоткатные орудия пришли на смену традиционной противотанковой артиллерии в большинстве стран, хотя появившиеся еще в войну 85-мм и 100-мм пушки остались в строю в СССР и в странах Варшавского договора, они и теперь несут службу в вооруженных силах ряда государств. Более того, пушки эти тоже претерпели эволюцию, и арсенал применяемых с ними боеприпасов расширился за счет снарядов, разработанных для разного рода танковых стволов. Кроме этого, в СССР «пересадили» на колесный лафет 125-мм танковую пушку, хотя подробностей в отношении ее немного. Были разработаны версии орудий меньшего калибра, способных вести огонь боеприпасами, сделанными по «танковым технологиям», с целью добиться повышения характеристик. Фирма «Мекар» в Бельгии создала 90-мм пушку «Кенерга», стреляющую оснащенным стабилизатором современным бронебойным подкалиберным снарядом (Armour Piercing Fin Stabilized Discarding Sabot, APFSDS, или БИС) со скоростью 1200 м в секунду и побивающую 100-мм бронирование с расстояния 1500 м при угле 60°. Кроме того, орудие обладает способностью вести огонь кумулятивным снарядом, поражающим 350-мм броню или метровой толщины слой бетона.

В Израиле разработали 60-мм «сверхскоростное среднее орудие поддержки» под аббревиатурой HVMS: (Hyper-Velocity Medium Support), выпускающее APFSDS выстрел со скоростью 1620 м в секунду, что, как можно судить, является рекордом по скорости полета снаряда в наши дни. Боеголовка пробивает 120-мм бронирование при угле встречи 60° с расстояния 2000 м. Разработка самого орудия на момент написания этой книги уже завершилась, но с лафетом конструкторы еще не определились, однако, учитывая массу изделия, для первого опытного образца вполне подошел лафет британской 6-фунт. пушки

1942 г. Он и задействовался при испытаниях, что позволяет ожидать, что разработчики остановятся на чем-то подобном.

В общем, с приближением конца столетия становится ясно, что еще преждевременно сочинять некролог для противотанковой пушки. То, как обстоит дело с тенденциями в области производства боеприпасов, которые становятся все более эффективными, дает право ожидать значительно более высоких характеристик от оружия калибра меньшего, чем тот, что был свойствен монстрам образца 1945 г. Даже очень сложные боеприпасы для пушек куда дешевле, чем ракеты, и будут обходиться не дороже, чем некоторые из неуправляемых реактивных снарядов.