Глава первая

о боли


Эта книга — о боли. Но я не знаю, что такое боль и как ее градуировать. Литература полна героями, ис­полненными такого величия, что они почти не ощу­щают боли, и трусами, столь ничтожными, что почти все им причиняет боль. Чтобы постичь существо боли, нужно понять суть добра и зла. Я воздерживаюсь от такого рода попыток.

Те, кто рассматривает историю уголовного права как поэтапное поступательное движение, могли бы воз­разить, что я чересчур осторожен в своих суждениях. Они видят прогресс и постепенное уменьшение боли, поддающееся измерению. От ужасов публичной казни, откровенно описанных Фуко, до изобретенной в 1815 г. Норвежским парламентом системы, предусматриваю­щей замену клеймения и отсечения частей тела опре­деленными сроками тюремного заключения — десять лет за руку, — разве это не пример уменьшения боли? От рабства и работных домов с их ^контролируемой жестокостью к хорошо организованным пенитенциа­риям — разве это не прогресс? От порки за непослуша­ние до лишения привилегий? От затхлых каменных темниц прошлого до одиночных камер с удобствами — разве все это не свидетельствует об уменьшении боли?

Я просто не знаю. Каждая форма должна оцени­ваться в соответствии со своим временем теми, кто страдает от боли, с точки зрения их обычной жизни и обычной жизни других и в свете того, что они счита­ют своими грехами. Я не вижу, каким образом может быть построена соответствующая шкала.

Сторонник точных наук также мог бы счесть, что я слишком осторожен в суждениях. Мы, конечно, мо­жем определить, как нервы распределяются в теле, и обследовать типичных людей в типичных ситуациях, чтобы выяснить, чтб они считают самым болезненным. Тем самым мы бы приблизились к постижению психо­логии этого явления. Но в то же самое время, чем больше мы приближаемся к нервным центрам и стан­дартизированным ситуациям, тем больше удаляемся от тех социальных, этических и религиозных факторов, которые, по-видимому, способны нейтрализовать то, что должно восприниматься как сильная боль, или уси­ливать слабую боль. Охранники из концлагерей с удив­лением рассказывали, что заключенные сильнее реаги­ровали на незначительные проявления насилия, чем на жестокость. «Они плакали, как дети, получив пощечи­ну. Но они будто не реагировали вовсе, когда их изби­вали или когда убивали их друзей» (Кристи, 1972). JK. Луссеран (1963) фактически признает, что он впер­вые ощутил ценность жизни в концлагере Бухенвальд. Он все время жил на грани уничтожения. Из 2 тыс. уз­ников, вместе с ним доставленных из Франции, выжи­ли 30. Ему приходилось жить ощупью и выбирать между смертью и полусмертью в лазарете: он был сле­пым с детства.

По этим и по другим причинам в этой книге не будет обсуждаться, что такое боль, какая боль боль­ше, а какая — меньше, сокращается ли на земле при­чинение боли или увеличивается. Эти вопросы выходят за пределы общественных наук. Но что я могу и буду делать, так это описывать действия, предназначенные служить наказанием также другие действия, весьма с ними схожие. Я опишу формы, используемые в случаях вынесения решений о наказаниях. И я буду оценивать как такие действия, так и такие формы.

В течение ряда лет морализм в данной области представлял собой установку, и само это слово ассо­циировалось со сторонниками лозунга «закон и поря­док» и суровых уголовно-правовых санкций. При этом предполагалось, что их оппоненты парят в простран­стве, свободном от ценностных представлений. По­звольте мне заявить со всей определенностью, что я тоже моралист. Более того: я активный, бескомпромис­сный моралист. Одна из основных предпосылок, из ко­торых я исхожу, состоит в том, что борьба за умень­шение на земле боли, причиняемой людьми, — это справедливое дело. Я легко могу предвидеть возраже­ния, которые вызывает такая позиция: боль способст­вует духовному росту людей, они становятся более зрелыми, как бы дважды рожденными, более глубоко постигают сущность вещей, переживают большую ра­дость, если боль исчезает, и, согласно некоторым рели­гиозным представлениям, становятся ближе к богу или к раю. Некоторые из нас уже имели возможность вос­пользоваться подобными преимуществами. Но мы на опыте знаем также, что бывает совсем по-другому: боль останавливает или тормозит духовный рост чело­века, делает его злым. В любом случае я не могу пред­ставить себе такого положения, когда бы следовало стремиться к увеличению на земле боли, причиняемой людьми. И я не вижу серьезных оснований для того, чтобы считать нынешний уровень причинения боли вполне справедливым и естественным, поскольку во­прос этот весьма важен и я должен сделать выбор; я не вижу иной позиции, которую можно было бы от­стаивать, кроме как борьба за уменьшение боли.

Одно из правил, которому нужно было бы следо­вать, таково: если есть сомнения, то нельзя причинять боль. Другое правило должно состоять в том, чтобы причинять как можно меньше боли. Ищите альтернати­ву наказанию, а не альтернативные наказания. Часто нет необходимости реагировать: преступник так же, как и окружающие, знает, что то, что он совершил, — плохо. Многие отклоняющиеся поступки представляют собой экспрессивную, неадекватную попытку что-то сказать. Пусть преступление послужит исходным пунк­том для подлинного диалога, а не для столь же не­адекватного ответа посредством причинения боли пол­ной мерой. Социальные системы следует организовать так, чтобы диалог мог иметь место. Более того, некото­рые системы устроены таким образом, что многие дея­ния естественно воспринимаются как преступления. Устройство других систем предрасполагает к тому, что­бы те же самые деяния воспринимались как проявле­ния конфликтующих интересов. Для того чтобы уменьшить причинение боли людьми, нужно поощрять создание систем второго типа. Моя позиция, представ­ленная здесь в неизбежно упрощенном виде, но с пол­ным пониманием сложности обсуждаемых вопросов, кратко сводится к тому, что социальные системы долж­ны строиться таким образом, чтобы свести к минимуму ощутимую потребность в причинении боли с целью со­циального контроля. Неизбежна скорбь, а не ад, со­здаваемый людьми.







 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх